Николай Бородин - Верхом на удаче
Но бегать со своим протазаном и отгонять навалившуюся дрянь, собирая под защиту кокона воинов, я не мог, просто не знал, куда бежать. Хотя в полудвинутом Лу, заполошно мотающемся со светящимся клинком по лагерю (вполне возможно, с целью изобразить Тятьку Бурана[29]), было что-то… этакое. Пока я судорожно разгонял мозги, пытаясь что-то придумать, протазан наконец-то разгорелся, запустив в дело свою собственную магию. Похоже, я действительно неплохо напитал клинок, если он оказался способен на подобное. По лезвию забегали белые искорки, довольно быстро слившиеся в нити, не только заплясавшие теперь по самому протазану, но и шустро перебежавшие на меня. Ничего, кроме легкой щекотки, они не вызывали (это если не знать, как я не люблю щекотку), просто бегали по всему телу, устраивая неплохую иллюминацию. Прикинув, как это должно выглядеть со стороны, я уверился в том, что, будь тут детвора, от обязанностей Тятьки отмазаться мне бы точно не удалось.
Тем временем у оружия явно были какие-то свои планы, потому что ярко-белые нитки, постепенно наливаясь мощью, которую я чувствовал, но не смог бы применить, внезапно словно бы спрыгнули с меня, образовав в воздухе светящееся кольцо. Сам я эгоистичному оружию был явно нужен только в качестве подпорки для его собственного плетения. Но зато меня утешала мысль, что я умею говорить, а клинок нет, и хотя он мне, конечно, сильно помог, кто сделал основную работу? Ну разумеется, ведь вы же у меня умные. Как мне повезло, однако… Тем более что завеса этой мертвой Тьмы, похоже, давила всю магию, так что даже Ди не сумеет ничего разнюхать. Это при условии, что я ее спасу. Хотя, похоже, придется.
Оторвавшись от мысленного созерцания радужной перспективы получения ореола «сохранителя всея экспедиции», я обнаружил, что заклятие пляшет вокруг меня «Ковылинку»,[30] кашляет в кулак и проводит прочие мероприятия с целью завладеть моим вниманием. Быстренько пробежавшись по цепям странного плетения (разумеется, не разобрав половины, только ррыт от меня кто дождется этого признания!), я с горем пополам уразумел, что от меня требовалась не только Сила, но и некоторый набор активных действий, без которых волшба, похоже, просто встала. Злорадно ухмыльнувшись наглому предмету боевого обихода (что вызвало целую волну разрядов в кольце огневых ниток), я, не особо представляя, что от меня требуется, попытался просто расширить колечко, решив применить к нему свои познания в альтернативных отраслях магии, как мне казалось, справедливо рассудив, что именно это и может помочь.
Лучше бы я этого не делал. То ли заклятие за время вынужденного бездействия основательно поднакопило сил, то ли оно изначально было чересчур мощным (чего я, разумеется, не заметил), но… превеликая Тьма и боевые мохарры! Как оно дырпцагнуло! Мерзостный протазан, получив от меня необходимое вложение, снова сам занялся всем магическим действом. Мне оставалось лишь утешаться тем, что и я тоже еще на что-то годен, и тихо пускать слюни, с завистью глядя на то буйство, с которым спущенное с цепи заклятие разносило все вокруг. Это, хвала Тьме, касалось только сгустившейся завесы и ни в коей мере орков. Правда, я был бы только за, если бы заклятие дало осечку один, всего лишь один раз… Думаю, вы понимаете, о ком я.
За несколько секунд обдумав перспективу покончить с порядком надоевшей стервой под прикрытием действия запредельной волшбы, я (не без сожаления, надо сказать) распростился с этой заманчивой мыслью и пошел производить краткую инспекцию лагеря. Никто еще не пришел в себя – странное воздействие, вызванное, похоже, именно тем низким гулом, который все еще отдавался у меня в корнях клыков, свое дело знало крепко. Увидев столь отрадную картину, как Ди, без сознания лежащая на земле, я какое-то время боролся со жгучим зовом сознания, нашептывающим что-то вроде: «Ну хоть ятаганом-то дырпцагни ее, родимую!» Несмотря на все позитивные последствия подобной линии моего поведения, иметь в команде квалифицированного мага, пожалуй, было куда важнее. А вот когда преимущества спокойной жизни перевесят ее умение… Честно, мне будет ее очень жаль. Возможно, я буду даже плакать, полируя клинок. Такую сталь затупила, зараза!
Тем временем сорвавшаяся с поводка волшба раскрутила огромное кольцо белого огня вокруг лагеря, отогнав душную паутину подальше. Та отчаянно сопротивлялась, не желая расставаться со столь, казалось бы, гарантированно полученными жертвами. Но заклятие было не остановить. Всего через несколько секунд оно замкнуло купол над нашими головами и всем попыткам мертвой Тьмы добраться до нас пришел конец. И буквально тут же я ощутил, как словно бы исчезло что-то почти незаметное, не в силу вящей бесполезности незаметное. Такое бывает, когда какая-то дрянь крепко присосалась к ощущениям, и ее начинаешь воспринимать почти как часть себя. Но, мохаррный Свет, как же хорошо бывает сбросить этот груз!
Из того факта, что одному Лу вдруг стало очень хорошо, я сделал два важных вывода. Во-первых, несмотря на всю кажущуюся независимость магии протазана от меня (разумеется, исключительно глупого), моя помощь ей все же требовалась. А во-вторых, судя по наступившему облегчению, исчезло то, с чем это бешеное заклятие боролось – странные тенета. Проверить свои догадки у меня не было почти никакой возможности – вокруг по-прежнему выделывала коленца магическая завеса, и конца-края сему безобразию видно не было. Предоставив оркам и тем более Ди приходить в себя самостоятельно, я уселся поудобнее и стал ждать окончания захватывающей сцены.
Ждать пришлось недолго, причем по результатам мне сразу стало понятно, почему это странное заклятие не спешило прекращаться. Поелику в пределах лагерного круга я в полном сознании был один, то многослойная волшба быстренько словила эманации большинства, желавшего если не быстрой смерти от нахлынувшей феерии (подозреваю, что зеленокожим это живо напомнило похмелье), то освежения точно, и пригнала им на место это самое «освежение» в виде небольшой грозовой тучки с ближайшей горы. Под конец краткого, но мощного ливня состояния мое и их разнилось приблизительно так же, как и к началу, с той лишь разницей, что теперь они были бодры и полны сил, а я продрог и был готов их всех убить. Но в условиях острой нехватки парных лап в бою мне пришлось удовлетвориться малой местью – побыстрее отправиться спать, подчеркнуто игнорируя направленные на меня вопросительные взгляды.
Довольно скоро ко мне подобралась до нитки мокрая Ди, по-видимому, терзаемая совершенно несвойственными ей чувствами – благодарностью и неуверенностью. Попытавшись робким голосом спросить про случившееся (в ответ на что я, разумеется, лишь громче захрапел), она поняла всю бесплодность своих попыток и убралась восвояси, решив, как я надеялся, не докучать мне более расспросами.
Наутро все были невыспавшиеся, а потому злые. Самая злая, взгромоздившись на своего равзара, стоявшего с видом полной покорности судьбе и только тоскливо морщившегося при особенно забористых переходах речи хозяйки, громогласно вещала что-то о «примерном наказании», «мерзких коротышках»… ну вот, пожалуй, и все приличное. То, что она смогла догадаться, меня не удивляло, как и то, что теперь она собирала небольшой карательный поход. Причем, что самое плохое, она в этом деле явно преуспевала – перед новоявленной разжигательницей розни между Темными собралась куча орков, одобрительным ревом встречавшая те самые заковыристые обороты речи, от которых так коробило несчастную скотину. Удивительно, ведь, раз морщилась, значит, понимала! Не зря болтали, что она над ним опыты свои мерзючные ставила, ох не зря…
По здравом размышлении я порешил, что дуром лезть и переламывать ситуацию в правильное (то есть мое) русло не стоит, и спокойно стал собираться. Разумеется, до этого совершив небольшую экскурсию за пределы лагерного круга, где, после недолгих поисков, нашел то, что мне требовалось. Вещественное доказательство, точнее, убедительство.
Как раз к тому моменту, когда я аккуратно собрал и увязал все вещички и влез на своего равзара, возбуждение толпы достигло своего апогея. Это почувствовал не я один, моя компаньонка-подстрекательница парой последних фраз уже сподвигла было крепколобых зеленокожих на «ратный подвиг» по приструнению пещерных жителей, но тут неожиданный форс-мажор снова спутал ей все карты. Разумеется, это был я, и, разумеется, я не упустил случая полюбоваться на гримасу огненно-чистой ярости, появившуюся при этом на морде у Ди.
То самое вещественное доказательство, описав эффектную дугу, шлепнулось прямо посреди разгоряченной толпы, распространяя вокруг себя характерный (но пока еще слабый) душок. Самые бдительные и глазастые заметили гадость еще на подлете, а более нерасторопных мне пришлось расталкивать вспухшим куполом – моему наглядному пособию требовалось жизненное (хе-хе) пространство да круг побольше, чтобы зрителей было максимум.
