Адептка Эмили - Жданова Алиса

Хэйвуд спал. В падающем из окна лунном свете я четко видела его закрытые глаза, лоб, бледное лицо с лихорадочно горящими щеками. Зрачки под тонкой кожей век непрестанно двигались – похоже, ему снился сон. Я нахмурилась – я, конечно, не лекарь, но что-то он неважно выглядит.

Поколебавшись, я все же села на край постели. Мне ужасно хотелось малодушно сбежать в свою кровать, но совесть не позволила. Я должна была хотя бы проверить, в порядке ли он.

Протянув руку, я на миг замерла. Решившись, я положила руку ему на лоб – и тут же отдернула. Да у него жар! Лоб был просто раскаленным. Моя рука по сравнению с ним казалась ледяной.

– Эмиль Вилар, – вдруг произнес Хэйвуд. Испуганно вскинув на него взгляд, я осознала, что он смотрит прямо на меня.

«Он же сказал держаться от него подальше… Сейчас он меня убьет», – успела подумать я, и тут Хэйвуд резко потянул меня на себя.

Упав на него, я сразу же дернулась – однако он, воспользовавшись моментом, уже успел подмять меня и навалиться сверху.

– Эмиль Вилар, – его лихорадочно блестящие глаза впились в мое лицо, а руки прижали запястья к кровати. Я пискнула, едва не теряя сознание от ужаса. – Если у тебя есть хоть капля мозгов, Вилар, то беги от меня, беги как можно быстрее, – выдохнул он, до боли сжимая мои запястья.

Глава 9

– Хэйвуд, – отозвалась я дрожащим голосом. Я изо всех сил пыталась сохранить спокойствие, но получалось плохо, потому что… он же практически лег на меня! Вдруг он сейчас просто меня задавит? Или, еще хуже – поймет, что я женщина? Зачем я вообще подошла к нему! – Эйден, у тебя жар. Наверное, ты не успел потратить мою огненную энергию. Просто передай ее обратно, и тебе станет лучше, хорошо?

Энергией рекомендовалось делиться только в самых экстренных случаях. Попав в чужое тело, она вела себя непредсказуемо и, если ее сразу не преобразовать, могла доставить немало неудобств. У Хэйвуда, похоже, были проблемы с усвоением чужой энергии, если от того небольшого количества, что он получил, у него поднялась температура.

Пока я говорила, взгляд Хэйвуда переместился на мои губы. Выражение его лица не менялось, и я уже собралась повторить – может, он не понял? Однако сосед вдруг стремительно откатился – но, не успела я сбежать, обрадовавшись свободе, как он так же резко прижал меня спиной к своей груди. Его ладонь, задрав фланелевый край пижамного верха, легла на мой живот. Я застыла, чувствуя, что сейчас скончаюсь от ужаса. Мамочки, меня трогает мужчина! Позорище! Он что, не мог положить руку поверх одежды?

Однако Хэйвуду, вероятно, было совсем худо, и поэтому он выбрал такой способ: передавать энергию, прикасаясь к голой коже, гораздо легче. И через миг я поняла, почему: мне стало так же дурно. Вероятно, Хэйвуд плохо соображал от жара, потому что в меня потоком хлынула не только моя, родная и безопасная энергия, но и его, и я задохнулась от охватившего меня бесконечного холода.

– Хватит, Хэйвуд, – стуча зубами, проговорила я, пытаясь отпихнуть его руку, но он лишь прижал меня еще сильнее. Да сколько же в нем этой энергии! Так он просто заморозит меня… Интересно, можно ли умереть от обморожения ледяной магией?

Это была последняя связная мысль. Еще раз попытавшись отпихнуть Хэйвуда, я поняла, что мои руки ослабли и стали как вареные. Глаза заволокло темной пеленой, и, кажется, я потеряла сознание.

Я спала, и мне было жутко, ужасно холодно. Хорошо хоть, со спины ко мне прижимался кто-то раскаленный, как печка. Горячая рука по-хозяйски лежала на моем плече, крепко прижимая к не менее горячему телу. В какой-то момент я сообразила, что если прижаться к нему грудью и свернуться калачиком, то будет теплее, – и, развернувшись, удобно устроилась на чужом плече. Чужом мужском плече… Мужском плече?!

Резко открыв глаза, я увидела перед собой мерно вздымающуюся грудь, укрытую черным шелком пижамы. Что? Я медленно подняла голову, и перед моим взором оказалось освещенное первыми рассветными лучами лицо Хэйвуда, спокойное и расслабленное. Вздрогнув, я подскочила чуть ли не на полметра.

– А? – сонно забормотал он. – Еще рано, спи…

Тут он, видимо, сообразил, что не знает, кто это с ним спит, и тоже открыл глаза. Я кубарем скатилась с постели, но, к сожалению, запнулась о его тапочки и свалилась прямо перед кроватью.

– Ой… – Голову тут же прострелило болью, и я схватилась за нее обеими руками. Как трещит! Словно меня вчера хорошенько стукнули.

– Вилар! – Непонимание в глазах Хэйвуда сменилось нешуточной яростью, и он вдруг схватился за одеяло и прикрылся им по самый подбородок, как стеснительная девица. – Чего ты забыл в моей постели, извращенец?

– Ты сам меня схватил и прижал, – слабо отозвалась я. Голова так болела, что я даже не могла нормально возмутиться, и при любом громком звуке казалось, что мне в череп забивают гвозди. – А потом еще влил в меня кучу своей энергии, вот я и… потерял сознание прямо на твоей кровати. Ты что, не мог преобразовать мою энергию? Или потратил бы тогда…

Вспомнив, я кое-как встала и, подойдя к окну, протянула руку. За прозрачным стеклом появилась маленькая тучка, из которой посыпался рыхлый снег, а на самом стекле расцвели морозные узоры. Я слабо улыбнулась – красиво. Да и головная боль сразу пошла на спад.

– В следующий раз не вздумай передавать мне энергию, – раздраженно сказал Хэйвуд.

Отбросив одеяло, он направился в ванную, однако на полпути вдруг передумал и свернул в мою сторону, чтобы схватить за ворот пижамы. Ойкнув, я дернулась и замерла, когда его лицо оказалось совсем близко от моего, буквально в нескольких сантиметрах. Душа, в который раз за эти сутки, снова ушла в пятки, а сердце громко застучало в груди.

– Молчи об… этом, – сквозь зубы прошипел Хэйвуд, а когда я недоуменно моргнула, кивнул в сторону кровати. – Не то тебе не жить, Вилар. Понял?

Я застыла, как кролик перед удавом. Его серые глаза с темными ободками гипнотизировали, и я сообразила кивнуть лишь через несколько секунд. Однако Хэйвуд все не спешил отпускать меня. Он вытянул вторую руку и, схватив мой подбородок, повертел лицо вправо-влево.

– Сколько тебе лет, Вилар? – задумчиво спросил он. Тут я наконец осмелилась отбросить его руку и отскочить к своей кровати. – Ты что, еще не бреешься?

– Бреюсь, я уже даже сегодня утром успел побриться, – с вызовом ответила я. Ох, что-то он быстро меня заподозрил…

– То есть ты побрился и лег обратно ко мне в кровать? – уточнил Хэйвуд, и в его глазах вдруг появилась сменившая раздражение насмешка. – Не знал, что я настолько тебе понравился!

– Э-э-э… – невразумительно проблеяла я, чувствуя, что от заливающего лицо жара полыхнули даже уши, и возмутилась: – Ничего ты мне не понравился! Сам… арестовал меня вчера в своей кровати, понимаешь ли, всю ночь хватал своими граблями… ой…

Ойкнула я, потому что Хэйвуд, которому надоело слушать, пошел мимо меня в ванную комнату, и я поспешила обежать кровать, чтобы скрыться за ее спинкой. Лучше не подходить к нему близко. Слишком уж у него… хорошее зрение. И длинные руки. Я вдруг вспомнила, как Хэйвуд навалился на меня и сжал запястья, словно тисками, – и сердце снова заколотилась с удвоенной силой. «Наверное, от страха», – решила я и обессиленно упала на кровать. Хэйвуд уже скрылся в ванной, я же уткнулась лицом в подушку.

Ну почему со мной вечно случается всякая ерунда? Почему мне не мог достаться нормальный сосед, вроде Генри? Который не стал бы утаскивать меня в свою кровать, а утром обзывать извращенцем!

Моя первая мысль, когда я увидела Генри за завтраком, была о том, что он не должен ничего узнать. Ну, про мою ночевку в кровати Хэйвуда. С самим Хэйвудом. Это же полное попрание приличий… То есть я не виновата, но все равно попрание приличий случилось, и если Генри об этом узнает… Вдруг он плохо обо мне подумает? Или пойдет ставить фингал Хэйвуду. Лучше буду молчать.

– Как вторая ночь в академии? – спросил он, словно подслушав мои мысли, и я широко улыбнулась в ответ.