Дневник Маргариты (СИ) - Панфилова Маргарита

Впрочем, допрашивать народ явно не умел. Что бы допрос был мало-мальски эффективным мало самому быть спокойным как танк, чего о моих домашних сказать было нельзя. Так ещё и что бы задать правильно вопрос — его ещё грамотно сформулировать надо. И вот тут как говориться наш современный бухгалтер вне конкуренции.

Они мне:

— Это вообще, что было?

Я им:

— А что?

Они мне:

— И вообще, что с тобой?

Я им:

— А что со мной не так?

И так до бесконечности, они не могут грамотно сформулировать что хотят от меня услышать, а я из себя дурочку строю и в отказ иду, мол ничего не знаю и даже не догадываюсь. Где-то в середине ночи, народ сдался и стал расползаться по койкам. Я вздохнула с облегчением, всё время боялась, что бить будут, и закрыв глаза, погрузилась в нехорошие размышления. Из всего допроса выходило следующее — с этим пнём я подставила себя по полной программе и в конечном итоге даже такие тугодумы как мои домашние поняли, что я не та, за кого себя выдаю. Мне прощали то, что я внезапно разучилась выполнять работу, которую по сути делала практически с рождения, внезапно начала страдать провалами памяти и как выяснилась разучилась нормально разговаривать с людьми и правильно себя вести. Последнее утверждение поставило меня в тупик, и я потребовала объяснений на что мне заявили:

— Вот, видишь, как ты себя ведешь!!!

При этом мужчины строили мне страшные рожи, а женщины в ужасе лицо руками закрывали. Что они хотели мне этим показать я не поняла, но рассердилась.

Но это всё ладно. Но их до икоты пугала загадка — когда это я научилась тому, что женщина в их понимании в принципе уметь не должна: выкорчёвывать пни, например, или чинить загон для кур и прочее разное по мелочам. Вот что их шокировало. Они оказывается смирились с моим слабоумием, которым я, по их мнению, стала страдать после всего пережитого. Это никого не радовало, но и не пугало, стали даже копить деньги на городского целителя, да бы он мне мозги на место поставил. Но вот эти мои умения были выше их понимания как оказалось. Наивные, я даже стиральную машинку как-то подключила к воде. После этого меня уже ничем не удивишь в этом плане.

Уяснив проблему, я распсиховалась и разоралась мол — я не знаю, что со мной сейчас будет, если мне не объяснят, что с этим злосчастным пнём не так. Ведь я его в итоге выкорчевала.

В конце концов у меня нервы тоже не железные, да и весь этот деревенский колорит мне уже поперек горла встал.

Глядя на моё багровое лицо и сжатые в кулаки руки народ проникся и как мне показалось напугался ещё больше, правда не знаю, чего именно. Но родичи снизошли до объяснений. Пень выкорчёвывать меня никто не заставлял, я его должна была только подготовить. Ну, там корни подкопать и обвязать веревкой, а уж потом подошли бы мужики и его значить сковырнули. Нет ну нормально, а? Меня здесь заставляли целую кучу дров колоть, таскать тяжести чуть ли не больше моего теперешнего веса, и пахать часами так, что если бы на моём месте была лошадь, то она бы сдохла и всё это считалось абсолютно нормальной бабской работой. Как я могла догадаться о том, что пень не нужно было трогать? Ну как?

На следующее утро настроение у меня было злое и упрямое, я решила встать в позу невинно униженного и оскорблённого и откровенно всех игнорировала и ничего по хозяйству не делала, а ушла гулять. Знаю — это глупо, по-детски, но по моим подсчётам я в этом мире уже девяносто два дня и только то и делала что пыталась всё сделать правильно и так как этого от меня ждут и что в итоге? Мягко говоря, ничего и с боку бантик. Достал этот деревенский колорит так что только плакать и остаётся. Шатаясь вдоль местной речки, я пыталась решить для себя глобальный вопрос — оставаться здесь и дальше или уйти? А если уйду, то не окажусь ли я в итоге бомжом — чего мне очень не хотелось. В местных реалиях как я уже знала существуют и рабство вполне законное и публичные дома и разбойники на дорогах и прочее всякое разное и неприятное. К такого рода трудностям я не чувствовала себя готовой.

Я не трус, но я нормальный современный человек, бухгалтер со стандартными знаниями о нашем мире и стандартным набором навыков, а не «Рембо в платье». И уж точно не приключенец-попаданец всю жизнь, тренировавшийся на курсах по выживанию в различных экстремальных условиях как раз на такой вот случай и с усердием конспектирующий в свободное время различную литературу с подробным описанием научных изобретений и технических новинок с целью произвести производственную революцию в отдельно взятом отсталом мире. Лезть в бутылку мне совсем не хотелось.

Промыкавшись по деревне на пустой желудок весь день и так и не найдя ответов на вопросы — что делать и куда идти, и нужно ли идти вообще. Пришла в итоге всё к тому же дому и к тем же людям так как идти мне просто на просто больше не куда. Ничего такого выдающегося я не умею, кроме как считать и познаниями великими в разных науках я не блистаю. Так, какие-то обрывочные знания по основным дисциплинам и общепринятые факты. От осознания своей ничтожности на душе было муторно и противно. Делать ничего не хотелось, пахать в поле не разгибая спины всю оставшуюся жизнь тоже не хотелось и вообще мне ничего не хотелось. Вот с такими не веселыми мыслями я и вошла в дом и зависла с отвисшей челюстью так как не сразу поняла, что собственно я вижу перед собой. Помните мизансцену знаменитой картины «Не ждали», так вот в моём случае с точностью до наоборот — «Ждали». И судя по гневным лицам и глазам с признаками нервного тика ждали не первый час.

Так первое что всегда бросалось в глаза при входе в основное помещение дома из тамбура был большой и монументальный стол. За которым сейчас помещалась вся взрослая мужская часть нашей семьи, Голова (типа главный в нашей деревне) и ещё два каких-то мужика. Один из которых был мне чем-то смутно знаком, высокий такой, на вид лет пятьдесят коротко стриженный и седой наполовину, худой. Хотя нет, пожалуй, просто жилистый и одет непривычно, но зато с претензией на стиль, лицо суровое, чисто выбритое. Второй наоборот невысокий и плечистый весь бородой зарос, очень внушительного крепкого телосложения. А главное оба с оружием на что сразу как-то обращаешь внимание, так как деревенские оружия как такого не имели. Я в этой деревне за всё проведённое тут время даже пресловутого лука считай не видела, а на этих двоих всяких штук — меч-нож висела целая гирлянда.

Женская половина семьи жалась к печке и оттуда испуганно взирала то на меня, то на мужиков и было ещё кое-что навроде непонятной решимости у сестренки, она стояла несколько ближе к столу чем остальные женщины. А с потолка слышался некий невнятный шум и шорохи, скорее всего мальчишек всех туда загнали.

За спиной у меня грохнула, закрываясь входная дверь и на пороге материализовался третий вооружённый, незнакомый мужик с таким решительным взглядом, что стало ясно назад дороги нет.

Первое что пришло мне в голову, когда чуть отпустило, так это то, что меня решили продать кому-нибудь. Но подумав всё же пришла к выводу что нет, просто убить хотят и дело к стороне. Сейчас будут пытать, я сразу всё выложу так как боли не выношу и всё, либо виселицу организуют, либо костер запалят. Страшно стало просто до одури, сразу прошиб пот, ноги стали подкашиваться, живот скрутило спазмом, а сердце было где-то в горле, если судить по ощущениям.

Спустя довольно долгое время со мной наконец заговорили. Тот самый мужчина что показался мне знакомым.

— Вечер добрый Иллия. Мне приятно видеть тебя на ногах, а то знаешь мы с десятником сомневались, что всё обойдётся после той ночи, уж больно плохо ты себя тогда чувствовала.

И мне в глаза смотрит.

— А-а….

Протянула я. Это же тот, кто тогда лысого бомжа большим ножиком на голову укоротил и потом меня на лошадке катал. Теперь я его вспомнила. Как ни странно, но эта мысль отчего-то меня успокоила. Ну не совсем так, но присутствие именно этого человека вселяло в меня надежду на то, что может всё и обойдется. Как бы это объяснить — он производил впечатление умного человека (более цивилизованного что ли), мне даже самой захотелось пообщаться с ним просто без выкрутасов и лжи, по-человечески. Поэтому я более ли менее спокойно подошла к столу присела на свободный табурет и вопросительно уставилась на своего спасителя. Но даже это вызвало какое-то нехорошее оживление со стороны моих домочадцев, мужики напряглись, а женщины опасливо зашептались. Спаситель ухмыльнулся и встал. Все затаили дыхание, я уже ничего не понимала и просто смотрела на подходящего ко мне мужчину. Он был спокоен, улыбался и вообще не проявлял никаких негативных эмоций.