Фредерик Браун - Марсиане, убирайтесь домой!
— Меня устроит «что-то вроде», — ответил Люк. — Кстати, расскажи мне побольше о моих обязанностях.
— Тут и рассказывать нечего. Цены висят на стене, а все, чего нет на виду, найдешь в холодильнике. Вот твои пять долларов, и большое тебе спасибо.
— Удачи, — сказал Люк. Они пожали друг другу руки, и Рэнс вышел, весело напевая:
— О, Каа-лии-фоорнийя, простишь ли ты меня… до Хартвилла в Миссури…
Десять минут отняло у Люка знакомство с содержимым холодильника и ценами на стене. Похоже, самое сложное, что могли у него попросить, это яйца с ветчиной. Он довольно часто готовил их для себя дома. Писатели-холостяки, не желающие прерывать работу, чтобы выйти перекусить, становятся неплохими специалистами по быстрому приготовлению некоторых блюд.
Да, работа казалась простой, и у Люка родилась надежда, что хозяин заведения передумает сворачивать дело. Десять долларов в день плюс питание — вполне достаточно, — чтобы продержаться какое-то время. А когда нужда отступит, можно снова писать по вечерам.
Однако торговля или, точнее, ее отсутствие, разбила эту надежду гораздо раньше, чем время подошло к пяти. Клиенты появлялись со скоростью примерно одного в час и оставляли в кассе по полдоллара или еще меньше. Гамбургер и кофе за сорок центов или кофе с пирогом за тридцать пять. Самый азартный немного поднял среднюю величину, поставив доллар без пяти центов на шницель, однако даже для такого профана, как Люк, было ясно, что прибыль не покрывала цены продуктов, увеличенной на торговые накрутки, хотя единственной накруткой была его плата.
Марсиане квимили в бар несколько раз, но получилась так, что не в то время, когда у стойки насыщались клиенты. Компания одного Люка им не улыбалась, и они через пару минут исчезали.
Без четверти пять Люк еще не чувствовал себя голодным, но решил, что мог бы сэкономить немного, сделав запас на вечер. Он приготовил себе бутерброд с ветчиной и съел его, а еще один завернул в бумагу и сунул в карман пиджака.
При этом пальцы его наткнулись на листовку, полученную в полдень на Пин-авеню. Возвращаясь за стойку, Люк взял листовку с собой и развернул, чтобы прочесть за последней чашкой кофе.
«ПОБЕДИ ДЕПРЕССИЮ, ПОЛУЧИ НОВУЮ ПРОФЕССИЮ» — советовала листовка и добавляла пониже меньшими буквами: «Стань советником по психологии».
Ни тот, ни другой заголовок не был отпечатан излишне жирно. Шрифт — десятипунктовая антиква с широкими засечками был несколько старомоден и приятен для глаза.
«Ты умен, имеешь приятную внешность и образование, но не имеешь работы?» — спрашивала листовка. Люк едва не кивнул в ответ, потом стал читать дальше.
«Если да, то у тебя есть шанс помочь человечеству и самому себе, став советником по психологии, чтобы советовать людям, как поступать, чтобы сохранить спокойствие и не лишиться рассудка, несмотря на марсиан, как бы долго они ни оставались на Земле.
Если у тебя подходящая квалификация, особенно, если ты знаком с психологией, то буквально несколько уроков — максимум два или три — дадут тебе необходимые знания и умение анализировать, чтобы ты помог себе, а потом и другим, противостоять преднамеренному покушению на психическое здоровье человека, совершаемому сегодня марсианами.
Численность класса ограничена до семи человек, чтобы сделать возможной свободную дискуссию на каждом занятии. Оплата весьма умеренная — пять долларов за урок.
Твоим профессором будет нижеподписавшийся бакалавр естественных наук (Государственный Университет в Огайо, 1953), доктор психологии (Государственный Университет в Калифорнии, 1958); в течение пяти лет проработавший психологом в „Конвэйр, Инк.“, активный член Американского Психологического Общества, автор многочисленных монографий, а также книги „Ты и твои нервы“ (Даттон, 1962) Доктор Ральф С. Форбс».
И — номер телефона в Лонг-Бич.
Перед тем как снова свернуть листовку и сунуть в карман, Люк прочел ее еще раз. Это не было похоже на липу… если этот парень действительно обладал всеми перечисленными степенями.
И в этом был смысл. Людям действительно нужна помощь, причем скорая: нервные срывы ширились и множились. Если у доктора Форбса имелся какой-то рецепт…
Люк посмотрел на часы — уже десять минут шестого. Он как раз думал, на сколько может опоздать шеф, и не следует ли просто закрыть дверь и уйти, когда она вдруг открылась.
Вошел коренастый мужчина средних лет и внимательно оглядел Люка.
— А где Рэнс?
— На пути в Миссури. Вы хозяин?
— Да. Что тут случилось?
Люк объяснил ему. Хозяин кивнул и прошел за стойку. Там он открыл кассу, прочел записку Рэнса и что-то пробормотал. Потом пересчитал наличные — это не заняло много времени — и вытащил контрольную ленту из кассы, чтобы проверить запись на ней. Снова пробормотал что-то и повернулся к Люку.
— Что, такие вшивые дела? — спросил он. — Или вы стянули несколько долларов?
— Да, такие вшивые, — ответил Люк. — Если бы я наторговал хотя бы десять долларов, может, и соблазнился бы. Но не в такой ситуации, когда наторговал неполные пять. Мое честное имя чуть дороже.
Хозяин вздохнул.
— Ладно, я вам верю. Обедали сегодня?
— Съел один бутерброд. Второй сунул в карман.
— Черт побери, берите еще! Чтобы хватило и на завтра. Я уже закрываю — зачем терять весь вечер? — и забираю домой остатки жратвы. Но ее тут чертова прорва, она протухнет прежде чем мы с женой ее одолеем.
— Спасибо, тогда я что-нибудь возьму.
Он сделал себе еще два бутерброда — это позволит не тратить завтра деньги на еду.
3
Вернувшись к себе в комнату, Люк предусмотрительно спрятал бутерброды в один из чемоданов, чтобы обезопасить их от мышей и тараканов — если здесь были мыши и тараканы; он пока ничего такого не заметил. Правда, комнату снял только утром.
Вынув листовку из кармана, Люк вновь принялся читать ее. Внезапно на плече у него возник марсианин и тоже стал читать. Марсианин закончил первым, хихикнул и исчез.
Да, это имело смысл, и Люк решил потратить пять долларов на урок у профессора психологии. Вынув бумажник, он в очередной раз пересчитал деньги. Шестьдесят один доллар — на пять больше, чем оставалось утром после платы за комнату на неделю вперед. Благодаря счастливому стечению обстоятельств он не только обогатился в баре на эти пять долларов, но не потратил сегодня ни цента на еду, да и на завтра обеспечился.
Почему бы не рискнуть этими пятью долларами и убедиться, сможет ли он превратить их в источник постоянного дохода? Черт побери, даже если не удастся и он не получит с этого никаких денег, за пять долларов можно купить информацию о том, как владеть собой. Благодаря этому он сможет снова попытаться писать.
Не откладывая, Люк пошел к телефону в холле чтобы позвонить по номеру, указанному в листовке.
Спокойный громкий голос в трубке подтвердил ему, что он имеет дело с Ральфом Форбсом.
Люк назвал себя.
— Я прочел вашу листовку, доктор, — сказал он, — и заинтересовался. Когда у вас следующий урок и есть ли еще свободные места?
— Занятий пока не было, мистер Деверо. Первая группа собирается сегодня вечером, в семь, то есть через час. А вторая завтра в два часа дня. В обеих группах осталось еще по несколько мест, точнее говоря, по пять, так что есть выбор.
— В таком случае, чем быстрее, тем лучше, — ответил Люк. — Запишите меня на сегодня. Вы ведете занятия у себя?
— Нет, я снял помещение в Дрежер Билдинг на Пинавеню, к северу от Оушен-бульвар. Но прежде чем вы положите трубку, можно задать вам несколько вопросов?
— Конечно, доктор.
— Спасибо. Надеюсь, вы простите мне вопросы о вашем прошлом, перед тем, как занести вас в список. Понимаете, мистер Деверо, это не… гмм, липа. Разумеется, я надеюсь на этом заработать, но прежде всего хотел бы помочь людям, а помощь — причем огромная — будет нужна многим. В одиночку я не смогу помочь всем, а потому решил действовать через других.
— Понимаю, — ответил Люк. — Вы ищете учеников, чтобы превратить их в апостолов.
Психолог рассмеялся.
— Остроумно подмечено. Но не будем развивать аналогию; уверяю вас, я не считаю себя мессией. Однако во мне достаточно веры в свой дар помогать другим, чтобы старательно отбирать учеников. Особенно, учитывая небольшой объем групп. Я хотел бы убедиться, что занимаюсь с людьми, которые… гмм…
— Я все понимаю, — прервал его Люк. — Давайте ваши вопросы.
— Есть у вас законченное университетское или равноценное ему образование?
— Я два года ходил в колледж, однако могу поручиться, что мое образование не хуже университетского… в смысле разносторонности. Я всю жизнь был пожирателем книг.
— А можно вас спросить, сколько это уже продолжается?
