Анна Одувалова - Изумрудное сердце

- Госпожа, мне кажется, я могу вам помочь...

Я вопросительно подняла бровь, позволяя девушке закончить свою мысль. Полчаса назад Бединда молчала, как партизан. Что же, пусть сейчас говорит, если ей так удобнее.

- Ну... - замялась она и покраснела еще сильнее, - понимаете, у меня был приятель-вампир... я знаю, во Влекрианте есть места, где вампиры могут приобрести кровь... там добровольцам платят за то, что они упырей кормят. Гадость, конечно, порядочная, да и стыдно... - девушка смутилась еще сильнее, - но можно не давать руку, а просто сцедить в колбу, сколько не жалко, и получить деньги... это меня очень выручало, когда я оказалась без работы. - Девушка замолчала и тихо шепнула. - Мы с ним там и познакомились. Вы не подумайте чего плохого, я никогда не кормила с руки, ну, тогда не кормила... уже после, когда мы...

- Белинда, давай, без подробностей личной жизни, хорошо? - сглотнув, подступивший к горлу комок, попросила я. От услужливо подсунутых воображением картинок начало подташнивать.

Девушка кивнула и закончила.

- Ну, короче, если нужна кровь, может быть, послать кого-нибудь, я адрес знаю.

- Обязательно отправь кого-нибудь, только мне нужно быстрее, а из Влекрианта доставят ближе к вечеру! Это не спасет...

- Я могу... - Белинда заметно нервничала, - но в камеру не пойду. Если хотите, я принесу немного...

- Давай! - Я даже подпрыгнула. - Ну, что ты стоишь? - Я на такую удачу, честно сказать, и не рассчитывала!

- А... вот...

- Что, о деньгах переживаешь? Не беспокойся, не обижу, только поторапливайся. А то он там совсем свихнется!

- Я мигом! - Улыбнулась девушка и, обернувшись в дверях, застенчиво попросила: - Только вы это... никому не говорите, ладно? Я предпочитаю скрывать этот период своей жизни. Все кровососы они такие... жуткие. И вы... не связывайтесь с ними.

Я уже почти ответила, что это не ее дело, но вспомнив, что девушка обещала кровь, промолчала и только вымучено улыбнулась.

Глава 5

Полуденное солнце было особенно горячим, легкая туника липла к спине и ногам - мне очень хотелось ее как можно быстрее скинуть.

В камеру идти было страшно. Там сидело непередаваемо опасное и красивое чудовище, которое нужно покормить. Причем, собственной кровью. От этих мыслей колба с едой для мага дрогнула в руке, а к горлу подкатила тошнота. За что же мне все это? Мироздание, я вроде бы ничего плохого не делала? Ну, совсем плохого, такого, за что можно столь жестоко мстить.

В подвальном помещении было сумрачно и сыро, летний зной туда не проникал, и я вздохнула с облегчением. Холодный воздух очень быстро остудил разгоряченное тело, влажная от пота тонкая ткань мгновенно стала сухой. Приятной прохлада была недолго, замерзли руки, ноги, и захотелось обратно на поверхность к солнышку.

Чуть сзади меня шли двое помощников с мрачными лицами. Снова соваться к вампиру им не хотелось, несмотря на то, что Дир был прикован к стене. Я их прекрасно понимала, был бы выбор я бы тоже не пошла.

У Кира на скуле темнел синяк. Это Дир, вырываясь, стукнул парня головой. Я сочувствующе посмотрела на конюха, но промолчала. Проявишь глупую жалость - и все. Сразу же расценят, как слабость и будут требовать повышения зарплаты и еще моральной компенсации, знаю я их. Впрочем, заплатить и так придется, вряд ли, помощники считают, что укрощение обезумевшего вампира входит в их профессиональные обязанности.

К счастью, напоить Дира кровью из небольшого поильника удалось без проблем. Вампир был практически без сознания, похоже, силы он истратил раньше, пытаясь освободиться от кандалов. Запястья парня были изодраны в кровь, и мне стало страшно. Отчасти за Дира, который в приступе безумия мог серьезно покалечить себя, отчасти потому, что окровавленные руки, закованные в наручники, я помнила слишком хорошо.

Моя глупость никогда не доводила до добра и однажды чуть не стоила жизни тому, кого, я, кажется, люблю до сих пор. Он меня так и не простил за свои увечья. А может быть, правы друзья, и наша судьба с герцогом Нарайским была предопределена с самого начала? Кто я, и кто он? Что общего у аристократа, приближенного к престолу, и обычной девчонки? Ничего... Почему же до сих пор иногда хочется плакать, хотя прошло семь лет?

Я смахнула с ресниц слезы, убеждая себя не возвращаться к воспоминаниям, но, вопреки желанию, все равно видела прикованным к стене не Дирона, а Стика. Это он был здесь, весь в крови и без сознания. Даже темная струйка, стекающая с уголка губы по подбородку, также с левой стороны. Я едва сдержалась, чтобы не кинуться и не освободить парня, но вовремя опомнилась и поняла: у Стикура с губы стекала его собственная кровь, а у Дира кровь служанки Белинды. И вообще, маг - не жертва, а свихнувшийся вампир, которого нужно докормить и попытаться привести в себя. А Стика нет, его боль в прошлом. Зато есть сиятельный герцог Нарайский, который вчера на балу смотрел на меня с брезгливым презрением и обнимал утонченную аристократичную блондинку. Он давно оправился от минувших событий, это я до сих пор вижу их в кошмарах и до сих пор виню себя в случившемся. А он просто убрал меня из своей жизни, чтобы не напоминала о боли и унижении. Я была живым напоминанием его слабости. Стикур не мог позволить мне остаться, тогда было бы сложнее сделать вид, что ничего не случилось. Не прикинешься, что шрамы, изуродовавшие его тело и лицо, получены в бою, а не в пыточных синдиката.

- Все свободны, - шепнула я своим помощникам и, окончательно успокоившись, взяла под контроль свои воспоминания. - Я немного задержусь.

- Но...

- Свободны, - я сказала! Не волнуйтесь за меня, он же прикован, мне ничего не грозит.

Когда захлопнулась дверь камеры, я подошла чуть ближе к узнику и шепнула:

- Дир, очнись, Дир!

Он поднял потускневшие золотые глаза и спросил:

- Почему? Зачем ты меня приковала? Отпусти...

- Ты же пытался меня покусать... - начала я и осеклась, понимая, что, Дир еще не пришел в себя. Его глаза прояснились от выпитой крови, а на щеках появился румянец. Он смотрел на меня и слегка улыбался, и от этой улыбки становилось страшно. Хотелось убежать как можно дальше, но нельзя.

- Отпусти меня, пожалуйста. - Голос обволакивал, словно патока, и так хотелось поддаться, но пока я еще понимала происходящее. Льрисса как-то говорила: вампиры способны очаровать, повысить свою природную привлекательность, но ненамного. Они не могут, вопреки легендам, загипнотизировать и заставить что-то делать против желания. Вот подтолкнуть к тому, чего и так хочется - запросто.

- Дир, отстань, - чуть увереннее отмахнулась я и, выдохнув, достала нож. Вот чего я не любила, так это себя калечить. В пору ранней юности, когда подружки самозабвенно кололи перед зеркалом себе в ухе пятую дырку, я только передергивала плечами. Просто не представляла, что смогу воткнуть в себя железяку самостоятельно - это же больно! В последнее время я стала относиться терпимее к боли, но сделать небольшой надрез для меня все равно оставалось невероятной пыткой. Нужно было попросить Кира, но он бы меня не понял и, чего доброго, начал бы поучать и читать нотации. А их я не любила еще больше, чем боль. Так что, каркал с ними, со страхами, лучше уж самой. Я долго стояла и смотрела то на нож, то на свое запястье, чувствуя, как учащается дыхание Дира. Увидев его лицо, я едва не передумала. Глаза горели диким нечеловеческим желанием, клыки удлинились, и нервно вздымалась грудь, он знал, что я хочу сделать, и ждал. Не удержался и жадно облизнул губы, подаваясь вперед, насколько это позволяли цепи. Я поняла, что больше не выдержу его взгляда: нужно либо решаться, либо уходить. Уйти я не могла, Льрисса дала точные указания, поэтому пришлось, зажмурившись, резануть себя по запястью. Перенервничав, я полоснула слишком глубоко и непроизвольно вскрикнула. Дир захрипел и подался вперед, а я осторожно поднесла запястье к его губам. Он не удержался, клыки впились в кожу. Я вздрогнула от боли, едва не выдернув руку. Хотелось верить, что Льрисса сказала правду и Дирон не сможет выпить всю мою кровь. Я боялась, если придется вырываться, изуродую себе запястье. Вряд ли вампир отпустит руку по первому моему требованию.

Сначала было больно, а потом тело начала окутывать приятная теплота. Странно, у ранки кожа, казалось, заледенела, а самой мне стало жарко. С каждым его глотком я чувствовала, что погружаюсь в какой-то странный транс. Сон наяву. Ноги стали ватными, и я присела рядом с Диром на кровать, борясь с желанием прижаться к нему поближе и провести свободной рукой по груди, распутывая шнуровку на жилетке. Я не удержалась и заправила вампирчику за ухо прядь жестких волос. Коснулась пальцами его прикрытых от наслаждения век, скользнула по шее, чувствуя, что очень трудно контролировать себя. Забылось все - и то, что час назад он пытался меня покусать, и то, что я вообще-то не люблю малолеток, и то, что сейчас я в камере рядом с почти трупом. Я забыла о том, что всего несколько минут назад мне было противно и страшно. Все же он удивительно красив. Он притягивал и пугал меня одновременно. Чем я была к нему ближе, тем сильнее чувствовалось влечение. Стоило удалиться, и наваждение спадало, я начинала мыслить более или менее трезво. Интересно, Льрисса так же действует на мужчин? Мне бы хотелось думать, что так же. Тогда мое влечение к Диру можно объяснить гормонами и физиологией. А если нет?