Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-5 - Андрей Олегович Белянин
В царском тереме нас приняли настороженно. Видно, в запале Горох, как всегда, пообещал снести головы всем подряд. На самом деле он больше грозится, но все ему почему-то верят… Вот и сейчас: охранные стрельцы страшно хмурили брови, пытаясь выглядеть еще суровее, бледные бояре испуганно крестили окладистые бороды, суматошные дьяки носились взад-вперед с приказами, а прислуга и прочая челядь вообще старательно пряталась по углам. Весь терем жил в предвкушении извержения вулкана, и мы шли по лестнице наверх, сопровождаемые самыми сочувственными взглядами. У дверей в государевы покои нас встретил столбовой боярин Кашкин, я хорошо его знал, в деле о перстне с хризопразом он руководил разоружением шамаханского каравана.
– Здрав буди, сыскной воевода!
– И вам мое почтение… Что у дверей толчетесь, ждете кого?
– Тебя и жду. Одного только… – Боярин многозначительно поглядел на Бабу Ягу, та поджала губки и по-утиному засеменила к дальнему окошку. – Пусть уж там подождет, не след ее седую голову под топор ставить. А ты иди, государь о тебе ужо два раза спрашивал. Гневается…
– А… Ну тогда я пошел.
– Погодь… дай хоть обниму тебя на прощание, хороший ты был человек, Никита Иванович! – Седобородый Кашкин смахнул выступившую слезу, по-отечески троекратно облобызав меня в обе щеки.
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча перекрестились. Да, обстановочка тут и впрямь как на минном поле… Я снял фуражку, пригладил вихры и, отважно распахнув двери, шагнул внутрь. Это было похоже на отчаянный шаг дрессировщика в клетку изголодавшегося льва…
На небольшой кушеточке царь-государь в штанах и рубахе навыпуск вовсю обнимался с неизвестной мне особой женского пола. Завидев меня в форме и при исполнении, молодуха взвизгнула и, вырвавшись, с хохотом скрылась в смежном помещении. Судя по всему, там находилась спальня…
– Вежливые люди стучат, прежде чем войти, – попытался пристыдить меня красный от смущения Горох. Я возвел глаза к узорному потолку и философски присвистнул. – Ладно, проходи, садись, коли пришел. Могу рюмочку налить, вон полпряника на закуску осталось… Не хочешь?
– Нет.
– Ну и леший с тобой! Ему сам царь предлагает, а он рыло воротит. Доклад давай.
– Не торопите следствие, – наставительно поправил я. – Докладывать буду по мере продвижения дела, а у нас в нем пока сплошные дыры. Еремеева я предупредил, его молодцы прочесывают весь город и никого не выпускают за ворота. Но, скорее всего, вор залег на дно…
– Утоп, что ли, сердешный?
– Нет, это такое фигуральное выражение. Значит, хорошо спрятался и никак себя не проявляет. Так что нам придется проверить все известные «малины» и «хазы». Возможно, кто-нибудь из криминальной среды даст наводку. Такое преступление без соучастников бы не обошлось, а следовательно, информация где-нибудь да проявится.
– Дельно, – кивнул Горох.
– Но это лишь в том случае, если чертежи действительно куда-то запропали.
– Как это? Да ты на что ж это намекаешь-то, змий трехголовый?!
– На змия и намекаю! – я откровенно кивнул в сторону объемистого шкафчика, где Горох хранил свои «лечебные» настойки. – Чтобы начинать расследование уголовного дела, следователь должен лично убедиться в самом факте совершения преступления. А если вы тайное место перепутали? А если в сундук положить забыли? А если эти чертежи у вас вообще третий день под кроватью пылятся?
– Стража-а! – царь разобиженно взревел. – Сию же минуту казнить злодея за надсмехательство над государем!
Встревоженные стрельцы сунулись было в двери, но Горох вовремя передумал:
– Вон, охальники! Щас я ему, Фоме неверующему, нос-то утру, а уж потом и на плаху. Вон! Кому сказал?! Сам попозже позову… Никита?
– Да…
– Ну, че ты меня во гнев вгоняешь? Я же самодержец, мне по должности самодурствовать полагается. А ты искушаешь меня почем зря… Грех тебе!
– Виноват, исправлюсь. – Я встал со скамьи и потянулся. – Давайте не будем тратить времени, покажите-ка мне ваш сейф.
– Чего?!
– Сундук, – терпеливо поправился я.
Горох кивнул, отвел меня в красный угол, где под иконой Георгия Победоносца ярко горела праздничная лампадка, и попал босой пяткой на выступающий из половицы гвоздь. В полу беззвучно открылся люк, под моим наблюдением царь извлек оттуда средних размеров серебряный сундучок византийской работы и, нашарив под рубашкой ключ, в два поворота открыл замок. Внутри хранились секретные документы, договоры, грамоты, дипломатическая переписка и еще какие-то бумаги… Искомых чертежей на первый взгляд не было. В качестве демонстрации надежа-государь вывалил все содержимое на пол:
– Вот, сам гляди! Хоть все бумажки перерой, а таки нужных там нет.
– Проверим, – для порядку наклонился я, хотя профессиональное чутье подсказывало, что чертежей там действительно нет. Однако первым же документом, попавшимся мне на глаза, оказался… секретный план внутреннего устройства лукошкинских оборонительных башен! Договор с поляками о сдерживании германских амбиций, договор с немцами о строительстве крепостей против турок, договор с турками о неприменении вольнонаемных казачьих войск и, наконец, договор с теми же казаками о строгом ограничении аппетитов Речи Посполитой в приднепровских ничейных территориях. Как вы понимаете, это далеко не все. Не вдаваясь в дебри политики и личных писем, я тем не менее сделал важную пометочку в блокноте.
В этот момент в соседней комнате скрипнула кровать, Горох поймал мой вопросительный взгляд и нехотя буркнул:
– Ксюха это… девка дворовая, дочка дворника нашего. То ли третья, то ли пятая, он и сам не упомнит. Помогает тут в тереме, где со стола прибрать, где пол помыть, где мусор вынести…
– Ну и?
– Чего?
– Продолжайте, продолжайте, вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду!
– Я понимаю? Ничего я не понимаю! – снова раскраснелся государь. – Ты, участковый, во все щели нос не суй, не ровен
