Кит Лаумер - Война Ретифа (сборник)
Ретиф глянул на кружащихся в небе чудовищных родителей, все еще безмятежно не подозревающих о его присутствии.
Большие яйца были громоздкими и неуклюжими в обращении из–за своей кособокости. Дипломат поднял верхний сфероид, подкатил его к краю скалы и аккуратно установил его над самым обрывом. Следующие два он примостил рядом с первым. Еще пара образовала второй короткий ряд, а последнее яйцо он поместил поверх других. Ретиф отряхнул от пыли руки, надел отложенные в сторону шлем и перчатки, потом уселся напротив гаргантюанской «пасхальной витрины» в ожидании.
VIII
Холодный ветер налетал порывами из глубокой синевы неба. Ретиф следил за тем, как вдалеке кружили могучие старейшины–руны, неутомимые как ветер — качество, которым сам он, по здравом рассуждении, едва ли обладал.
Прошло полчаса. Ретиф наблюдал за белыми облаками, марширующими мимо подобно боевым кораблям, уносящимся в далекие сражения. Он принял более удобное положение, прислонившись к подходящему валуну, закрыв глаза от слепящей яркости неба…
Равномерный свистящий стук мгновенно вывел его из дремы. В сотне футов над ним показался гигантский рун, он пикировал на него, увеличиваясь на глазах, стегая ураганным ветром своих мощных винтов и вздымая облака удушающей пыли. Четыре ноги птицы были вытянуты, трехфутовые когти–резаки блестели на солнце синей сталью, а открытые челюсти казались достаточно широкими, чтобы проглотить дипломата целиком.
Ретиф напрягся, удерживая обе руки на верхушке пирамиды из яиц перед затеняющим солнце летучим гигантом.
В последний миг рун свернул и пронесся мимо пика подобно самолету–беглецу, оставив за собой эхо пронзительного вопля. Ретиф повернулся и увидел возвращающуюся птицу, тридцатифутовые пропеллеры которой выгибались под мощным давлением ускорения. Рун завис, когда их разделяло лишь несколько футов.
— Кто смеет красть сокровища Гертудион? — возопила гигантская тварь.
— Мне нужно поговорить с тобой, — отозвался Ретиф. — Эта конструкция из яиц предназначена в помощь разговору.
— Ты высоко заполз, добираясь до моего гнезда, и твой путь был долог, — проговорила птица голосом сродни паровозному гудку, — Я обещаю тебе быстрый обратный спуск! — Она чуть приблизилась, покачиваясь на порывистом ветру.
— Не гони на меня такой сквозняк, — предупредил Ретиф. — Я вот–вот чихну, но мне ужасно не хотелось бы случайно уронить твое будущее семейство в пропасть.
— Отойди, похититель яиц! Если хотя бы одно из моих сокровищ упадет, я насажу тебя на каменный шпиль посушиться на солнце!
— Предлагаю тебе перемирие; ты сдержишь свои порывы к насилию, а я позабочусь, чтобы с яйцами не случилась неприятность.
— Ты угрожаешь мне, наглый пигмей? Хочешь подкупить меня моими собственными драгоценными рунятками?
— Искренне надеюсь на это. Если ты соизволишь присесть неподалеку, я тебе все объясню.
— Должна быть причина для подобного безумия! Признаюсь, что любопытство побуждает меня выслушать тебя! — Птица перелетела через платформу и уселась на ее край, подняв тучу пыли и вцепившись в скалу четырьмя шарнирными ногами, похожими на серые полированные трубы. Голова наседки в ярд величиной маячила над Ретифом на высоте пятнадцати футов, по ее ороговелой коже скользили тени вращающихся на ветру лопастей.
— Только не вздумай дернуться и отправить остаток твоего короткого будущего в бездну, — проревела дипломату гигантская птица голосом сродни органной мессе. — А теперь скажи мне, к чему было выбирать столь странный способ умереть?
— Я вообще–то не собирался умирать, — поправил Ретиф. — Я разыскиваю отряд землян — ходульников вроде меня, и…
— И думаешь найти их здесь?
— Не совсем; но мне сдается, что ты сможешь помочь мне найти их.
— Я, Гертудион, оказываю помощь тривиальным целям ползающего по планете пигмея? Разряженный воздух вершин затуманил твои мозги!
— И все же я уверен, что тебя это вскоре заинтересует. Птица подобралась ближе, вытягивая шею.
— Твое время истекает, безумный наземник, — проворчала она. — А теперь поведай мне, что подвигает тебя на подобную наглость!
— Сомнительно, чтобы ты была в курсе последних политических событий внизу? — предположил Ретиф.
— Какое дело до этого Гертудион? — прогремела птица. — Небеса необъятны, и мысли народа Рун неспешны…
— Ага. Я тоже люблю долго думать, — вставил Ретиф. — Однако племя пигмеев по имени Войон перебивает ныне размышления многих…
— Как смеют жалкие черви прерывать мысли свободнорожденного Руна?
— Я доберусь до этого через минуту, — обещал дипломат. — Правда ли, что у рунов острое зрение?
— Наш взор пронзает все преграды…
— И выносливость у вас неплохая. Жаль, что вы слишком велики для карьеры в дипломатии, вы смогли бы рекордно быстро договариваться о мире. А теперь скажи мне, Герти, замечала ли ты дымные столбы, вздымающиеся над лесом там, на севере?
— Да, замечала! — рявкнула Гертудион, — И твое счастье, что ты обнимаешь мои сокровища, иначе я скинула бы тебя через край за твою дерзость!
— То горят племенные деревни. Войоны намерены захватить всю планету. У них очень своеобразные идеи о том, каков должен быть куопянский гражданин: похоже, их критериям удовлетворяют исключительно войоны…
— Ближе к делу!
— Вам, рунам, не будучи войонами, придется вступить в сражение…
— Забавная причуда! — прогудел рун. — Как будто достойное племя Рунов снизойдет до столь мелкого предприятия!
— Не различило ли твое острое зрение присутствие некоторого числа рунов, барражирующих низко над джунглями в последние дни?
— Я заметила их и удивилась этому, — снизошла птица. — Но рун летает, где пожелает…
— Ты уверена? — возразил Ретиф. — Как раз те руны летают, где желает Войон.
— Чепуха! Чтобы Рун прислуживал ползучим пигмеям, которых и проглотишь и даже не заметишь?!
— У них не менее двух эскадронов рунов на службе, и если никто не изменит их планов, они вскоре завербуют много новых. Тебя, например…
— Гертудион в рабстве у жалких ползунов, пресмыкающихся на дне мироздания? — Руниха зловеще взвыла винтами. — Пока я жива, этому не бывать!
— Вот именно, — согласился Ретиф.
— Что ты подразумеваешь? — продребезжала птица. — Что за безумная болтовня…
— Все руны, которых использует Войон, мертвы, — решительно сказал дипломат, — Войоны убили их и летают на их трупах.
* * *
Гертудион сидела, поджав ноги. Ее неподвижные винты повисли под непригодными для полета углами.
— Эта болтовня бессмысленна, — пробасила она. — Мертвый рун со внутренностями, замененными проводкой, импортированной с завода на чужой планете? Аккумуляторные батареи вместо желудков? Захватчики–войоны в креслах пилотов вместо честных рунитских мозгов?
— Так оно и есть. У вас, куопян, органоэлектрические внутренности, а металла в организме достаточно, чтобы упростить замену компонентов с помощью точечной сварки. Ядерный движок величиной с обед толстяка обеспечит достаточную мощность, чтобы вращать даже твои гигантские роторы в течение года. У меня не было времени тщательно исследовать мертвого руна, но, думаю, они ухитрились приспособить его окуляры к дисплею в кабине, чтобы воспользоваться вашим естественным зрением. Управляя этими зомби, войоны, по–видимому, смогут летать выше и быстрее вас…
— Они посмеют это сделать? — выпалила птица, вибрируя задними усиками в общепринятом жесте Возмущенной Собственницы, — Захватить наше воздушное царство, эксплуатировать наш народ? Тетушка Вулугулей, вот уже неделю я не созерцала ее изящного тоннажа — неужели она?..
— Вполне вероятно, они снабдили ее лобовым стеклом и педалями рулевой тяги, — кивнул Ретиф. — И, быть может, некий блестящий войон сидит на месте ее бывшего реактора, вырезая свои инициалы на ее боку и запуская пропеллеры…
— Хватит! Перестань! — Руниха ошалело повращала окулярами. Затем со скрипом поднялась на дрожащих от возмущения ногах и запустила винты. — Я лечу посоветоваться с соплеменниками! — крикнула она в шуме завывающего ветра. — Если твои слова правдивы, о чем говорит мне ужасное предчувствие, то мы присоединимся для уничтожения этих упырей!
— Я был уверен, что ты оценишь это правильно, Герти. И не забудь спросить, видел ли кто–нибудь из них отряд ходульников в джунглях.
— Не забуду, но тем временем отодвинь яйца от опасного края. Если хоть одно упадет, твой сброд недосчитается атамана! — Птица подскочила, взметнув град летящей гальки, и, стуча пропеллерами, понеслась на восток к группе высоких пиков.
