Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)
57
…стал молотить супротивничков им, приговаривая:
— Ах и крепкий татарин, не ломается! Не ломается да не сгинается! — Цитата из былины.
58
…икрой заморской, баклажанною… — Из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
59
Надел Иван шлем, тут Владимир невесть откуда булаву трехпудовую выхватил и ударил его по головушке. Засверкали в глазах дурака звездочки.
— Будь же богатырем княжецким отныне! — воскликнул Владимир. Иван, ошеломленный, под гогот сотоварищей, шатаясь, двинулся к выходу. — Слово «ошеломить» имеет, между прочим, именно это происхождение: ударить по шлему.
60
— Любовью оскорбить нельзя, — произнесла княгиня наставительно… — Из «Собаки на сене».
61
— Открой, жена неверная! — раздался его взволнованный голос. — Открой немедленно, я слышал в твоей комнате голос мужчины. — Намек на сцену с Керубино из «Женитьбы Фигаро».
62
Федот-стрелец, удалой молодец… — Персонаж, в русской литературе появившийся сравнительно недавно с легкой руки талантливого кино- и театрального актера Леонида Филатова.
63
— Что ты, молодец, не весел, что ты голову повесил? — поинтересовалась Марья. — Вдруг из «Конька-горбунка» Ершова.
64
— А я боли не боюсь! — похвастался Кубатай. — Делай что хочешь, только усы мне не брей. — Пытка эта — «подстригание уса» — была выдумана импровизационно; представьте же наше изумление, когда мы узнали, что оная действительно имела место у некоторых азиатских народов, у которых усы являлись национальным «символом мужского достоинства», в частности — у киргизов. А еще подобную муку удумал для Лука Порея принц Лимон из «Чиполлино» Джанни Родари.
65
— Теперь он при монастыре Киевской Богоматери звонарем работает. Глаз у него один вытек, скрючило всего, оглох… — Намек на Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери».
66
Гнев, о бояны, воспойте Ивана, Иванова сына… — Перефразировка начала гомеровской «Илиады» — «Гнев, о Афина, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…» Обращение к Гомеру не случайно, т. к. дальнейший рассказ о приключениях богатырей на море калькирует эпизод из «Одиссеи».
67
А еще два странных типа
Из заморских дальних стран,
Смолянин, толмач известный,
И крутой мудрец…
— Имен не надо! — крикнул Кубатай, выхватывая саблю. Воха втянул голову в плечи и робко допел:
— Пам-пам… — Это непростительная выходка. Один из немногих случаев, когда читатель, не знающий, кто стоит за тем или иным персонажем, останется в полном недоумении. А суть — в имени Алана Кайсанбековича Кубатиева. Выходка непростительная… но мы простили ее себе, потому что уж очень смешно было.
68
Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ! — Маршака, надеемся, все помнят.
69
— Бедная Лиза, — сказал Алеша жалостливо. — Ну вот и до Карамзина добрались.
70
— Черт побери, черт побери! — радостно завопил Иван. — Из к/ф «Бриллиантовая рука».
71
В течение пяти минут он освободил: Ивана-коровьего сына, Ивашку, Иванко, Фэт-Фрумоса, Сослана, Кобланды-батыра, Корвина и Манаса… — Иван-коровьев сын, Ивашка, Иванко — персонажи русского и украинского фольклора. Фэт-Фрумос — молдавского, Сослан — осетинского. Кобланды-батыр — казахского, а также персонаж газетно-журнальной утки «Тайна острова Барса-Кельмес», одним из инициаторов которой выступил Сергей Лукьяненко. Мистификация была выполнена столь мастерски, что версия о «временных разломах», якобы имеющих место на вышеназванном острове, признана чуть ли не непререкаемой научной истиной. Корвин — герой «Хроник Эмбера» Роджера Желязны, Манас — киргизского фольклора.
72
Слегка смущенный таким изобилием, Иван осторожно открыл дверь следующей темницы. По ней бродил восточного вида юноша в тюрбане, развевающихся штанах и белой рубашке. Время от времени юноша подпрыгивал и толкал ладонями потолок.
— Ты кто? — ошалел Иван. Но в этот миг в потолке вывалилась плита, звонко расколовшаяся о тюрбан незнакомца, и тот его вопроса не услышал. Подпрыгнул и скрылся в открывшейся в потолке дыре.
— Не иначе принц персидский, — рассудил Иван. — Этот эпизод понятен только тем, кому довелось играть в компьютерную игру «Принц Персии». Или же читать чудесный рассказ Виктора Пелевина «Принц Госплана».
73
— Да вздумал на днях Кащей дать мне на прочтение свои былинки юмористические, боянов да богатырей высмеивающие. Прочитал я их да и скривился. Чушь собачья! И дернул меня нечистый записать в дневничке для памяти: «Кащей — парень хороший, но пишет всякое говно. Надо сказать ему об этом, но помягче, поделикатнее…» — Почти дословное изложение записки критика Владимира Гопмана о творчестве Юлия Буркина. (Теперь ясно, почему Гопа в «Маме» и Гапон в «Острове» — самые отрицательные персонажи? И литераторам не чужда мстительность.)
74
Манарбит… — Арбитман (известный в узких фэновских кругах критик).
75
— Обо мне, может, еще оперу напишут. Роман, может быть…
Манарбит вскинул голову и пристально посмотрел на Кубатая. Спросил:
— Звал, генерал-сержант?
— Нет.
— Значит, почудилось… — Еще одна непростительная выходка. Арбитмана зовут Роман.
76
— А у нас тут, на болоте, чудо дивное случилось, — делился впечатлениями Алеша. — Представь, почудилось вдруг мне, что никакой я не Алеша Попович, а простой мужичок по имени Васасек. И не богатырь я вовсе, а торговец мелкий, срамными картинками на базаре торговавший. Будто жил я в неведомой стране, а потом приехал на остров Русь… — Речь идет о фэне и книготорговце Василии Спринском по прозвищу Вася Секс.
77
— Ой, ребята, а чего случилось-то со мной! Привиделось мне, что никакой я не Илья Муромец, а простой парень, с именем коротким — Яр и силенкой поболе, чем у простых людишек. Что живу я в Киев-граде, только город тот на наш Киев не похож. Бананы там не растут, и говорят не по-русски. И вот я, то есть этот Яр, почувствовал в груди томление, поехал сюда и обернулся богатырем. Вначале тридцать три года баклуши бил, как положено, а потом стал крепким да добрым… — Прозвище Яр носит очень приятный (и весьма крепкий!) парнишка из Киева — фэн Ярослав.
78
— Добрынюшка, а не было ли чего дивного в подводном царстве?
— Было, — согласился Добрыня. — Примерещилось мне, что я не Добрыня-богатырь, а простой парень по имени Завгар. Неплохой вроде парень, умный, но сложения не богатырского. То ногу сломаю, то другую. Скучная, одним словом, жизнь. — Вот и снова Борис Завгородний. Когда писалась эта повесть, у него была сломана нога. Ныне она зажила. Боря, будь здоров!
79
Смолянин гордо потряс в воздухе кулечком с яйцами:
— Вот оно — мое будущее! Организую я компанию, назову ее «Я + Я». Буду яйцами торговать.
— Почему «Я + Я»? — изумился Кубатай.
— «Я плюс Яйца»! — пояснил Смолянин. — Звучит?.. — Смолянинов в момент написания этой повести действительно занимался созданием компании со странным названием «И + И».
80
— Сдерживай эмоции! — шепнул Иван Илье. — Контролируй силу! Не поддавайся ее темной стороне! — Намек на джидайские заморочки из фильма «Звездные войны».
81
— Моя здесь. Я — Ахмет, боян татарский… — Надеемся, фантаст Спартак Фаттыхович Ахметов, большой интернационалист и увлеченный ученый-минеролог, не обидится.
82
И тут из толпы выскочил розовощекий молодец, запрыгнул на железную махину, уселся рядом с трубой и, взмахнув рукой, крикнул: — Поехали! — Узнали Гагарина?
