Яжмаг - Андрей Олегович Белянин
Когда мне удалось отнять у рычащего Фамильяра обеих жертв и выпустить их на волю, два «православных» бандюгана передвигались исключительно на четвереньках и почему-то крайне озабоченно обнюхивали друг друга сзади. Не спрашивайте меня, как котик это сделал! Во-первых, я и сам не хочу знать, а во-вторых, вы же потом спать не сможете…
– Мм… я не… ой… а они сразу!
– Нонна, вы ни в чём не виноваты. – Я опустился на одно колено, нежно обнимая её за плечи. И она прижалась ко мне, как испуганная пташка. – Вы не могли знать, кто наши соседи снизу, а я, как дурак, тоже не предупредил вас, что дверь можно открывать только после того, как Фамильяр подтвердит, что там друзья. Понимаете ли, он умеет чуять плохих людей за километр. Но не надо так волноваться, всё же закончилось хорошо?
Она закивала. Мы встали, я по-прежнему держал её за плечи и, глядя ей в глаза, чувствовал, что такое доверие и открытость дорогого стоят, а вот смогу ли я дать ей всё то, что она вправе получить взамен?..
– Ярослав? – вдруг зажмурилась Нонна, пряча лицо у меня на груди.
– Э-э… что, милая?
– Как вы меня назвали?
– Милая.
– Это так приятно. – Девушка ещё крепче обняла меня, а я её.
– Вы что-то хотели спросить?
– Нет, сказать, – тихо прошептала она. – У вас полотенце упало.
До меня только сейчас дошло, почему она так крепко ко мне прижимается. Потому что я тут стою голый, а она стесняется открыть глаза. О-о, чоткий же Сотона-а…
– Фамильяр, халат!
– Ой, а можно я вам сначала царапины обработаю?
Это было неожиданно и приятно. Разумеется, сначала я таки надел домашние штаны, а уже потом правнучка архангела, закусив нижнюю губу, чтоб сдержать охи и ахи, честно намазывала донкихотовской арникой мои многочисленные ссадины и ушибы. Прикосновения её лёгких пальцев, казалось, сами по себе снимают боль. Это было непривычно, как, впрочем, любое человеческое волшебство. Именно человеческое, мы, маги, так не умеем.
И даже скажу больше, я вдруг почувствовал, что не хочу её терять. Не в плане целительницы, а вообще выпускать из зоны зрения, вдруг она исчезнет и не вернётся, но кому я тогда и зачем нужен? Уж не самому себе, это точно…
А через десять минут мы все трое, довольные и умиротворённые, сидели на кухне, наслаждаясь кофе с зефирками. В принципе, не считая нескольких проблемных моментов, день вполне себе задался. Мне удалось выйти живым и непокусанным из машины оборотня, из «Книжной лавки писателей», поставить на место чёрта из Лусона, всем нам вместе удалось раздобыть волшебную паутину для Гэндальфа Серого, форсировать Неву, не попасться в зубы псам Анубиса, подружиться с эрмитажными котами и выпроводить из нашего дома двух незваных гостей.
Да у большинства населения всей нашей планеты стольких приключений и за год не бывает, как у меня в один день! Можно, конечно, морщить нос, уверяя, что всё это придумано, кругом «рояли» и «смеёмся на слове «лопата», а в реальной жизни всё было бы совсем иначе, потому что нормальные люди так себя не ведут, не разговаривают, не делают…
Так, может быть, поэтому с нормальными людьми ничего и не происходит? Как говорила одна известная актриса, нет никого ненормальнее нормального человека. Эти же слова в той или иной мере подтверждает и древнекитайская мудрость: «Сунь Укун заходит не в каждый дом». Понимаете, о чём я?
То есть прекрасный царь обезьян с шутовским титулом «Мудрец, Равный Небу», не сопоставимое ни с чем дурачество, смех без причины, не человек и не зверь, но легендарный герой, которого и Зло боится, и Добро опасается, появляется лишь там, где верят в иррациональное чудо. Не в богатство, не во власть, не в силу, а именно в сказку, которой открыто не каждое сердце! Так вот, для меня всё это не сказка, а просто жизнь, суровые будни яжмага вне закона…
Белая Невесточка прислала несколько сообщений на сотовый. Общий смысл такой: с ней всё в порядке, она разбирается с теми, кто её сдал туркам (уже не завидую ребятам…), заглянет ближе к ночи, не обижайте Нонну (ага, её обидишь…), если появится Гэндальф, то пусть задержится до её прихода, она непременно хочет поблагодарить его лично (за то, что нёс её по всему городу с юбкой на голове…), короче, всем привет, не скучайте, целую!
Последнее слово уже моя интерпретация. Дождаться поцелуя от Белой Невесточки не удавалось ещё никому. И, не по слухам зная противоречивый характер этой пылкой горянки с черноморского побережья, лично я бы держался от её губ подальше.
…Вечер подкрался незаметно. Вот вроде бы только что мы сели за стол, а за окном уже почти ночь. Звёзды сияли ярче, чем фонари, на крышах соседних домой появлялись фигуры ночных гаргулий. Август на севере весьма специфичен, и если днём можно упариться в тонкой маечке, то к ночи замёрзнешь без пухового одеяла. Переодевшись ради торжественного ужина в чёрную шёлковую рубашку с черепушками и рваные джинсы, я предложил Нонне плед, и она с благодарностью завернулась в него едва ли не с ногами…
– А Гэндальф точно придёт?
– Понятия не имею, – честно ответил я. – Но у него не так много друзей, фактически трое-четверо, и он знает, что мы его ждём.
– Расскажите мне про тех людей… ну, которых я впустила.
– Ох, смысл о них говорить?
– Они носят крест. – Блондинка отодвинула полупустую чашку. – Христианин не должен так поступать: обманом входить в дом, нападать, угрожать и всё такое… Это неправильно.
Я помедлил с ответом, поскольку просто не знал, с чего начать. Иногда Нонна Бернер сбивала меня лоб в лоб своей… мне не хочется говорить «глупостью», скорее настолько непробиваемой верой во всё лучшее, что находится уже на грани тупизны! Если не за гранью…
– Я кажусь вам дурочкой? – догадалась она. – Нет, не отказывайтесь, я же всё вижу. Вы постоянно меня спасаете, разрешили пожить у вас дома, вы взяли на себя все расходы, но вы прекрасно можете обойтись без моей помощи по хозяйству.
– Вы кажетесь мне самой искренней девушкой на земле.
– И всё?
У меня опять не нашлось ответа, и я не придумал ничего умнее, как поцеловать её в губы. Только на этот раз Нонна не ответила на поцелуй, с равным успехом я мог бы расточать свою мужскую магию перед мраморной статуей Венеры Милосской. Кажется, слови я удар копытом в грудь от липицианского коня Петра Великого, и то не было бы так больно.
Если мне и удалось сохранить лицо,
