Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия (СИ) - Цвик Катерина Александровна
— Что бы ни происходило, ты навсегда останешься для меня любимой сестрой, — я встала и, поправив юбку, села прямо на мягкий ковер перед Марьей и заглянула ей в глаза. — Да — ты дочь нашего императора, да — мы сами узнали об этом не так давно, как раз в момент твоей инициации, но для нас с маменькой ничего не изменилось! А папенька всегда тебя любил, просто показать не умеет. Все это время мы стремились тебя защитить и думали, как разрешить тебе заниматься магией и не выдать уникальной силы, ведь сейчас очень неспокойные времена, и твоя жизнь в любой момент может подвергнуться опасности.
— По их плану ты вообще не должна была узнать, кто твой настоящий отец, — оглядывая нас холодным взглядом, проговорил царь. — Хорошо хоть Старица в кои-то веки решила вмешаться и рассказала мне о тебе.
— Ваше Величество! — воскликнул отец, но монарх взмахом руки его остановил.
— Знаю! Все твои доводы знаю! — холодно, но с толикой усталости проговорил царь. — Но хочу, чтобы и ты знал, что только благодаря Старице и ее заверениям твоя голова сейчас на месте, и я все еще продолжаю тебе доверять! — и, прикрыв глаза, потер пальцами переносицу.
В комнате опять повисла тягостная тишина. Марья, казалось, совсем потерялась в своих мыслях и чувствах.
— А кто моя настоящая мама? — внезапно спросила она.
— Моя сестра, Мария Харитоновна Раевская. Она умерла сразу после твоего рождения, — ответил мой отец.
— Из-за меня? — очень серьезно спросила девочка. Но было в ее голосе что-то такое, что заставило обнять ее коленки еще сильнее.
— Нет, Марьюшка. — мягко, но уверенно, ответил князь. — Она просто сильно заболела после родов и умерла. Тогда я и забрал тебя к нам.
Я была благодарна отцу, что он слукавил и не рассказал, что ее мать сгорела в послеродовой горячке. Ведь бедной девочке будет сложно объяснить, что в этом виновата вовсе не она, а отсутствие грамотной помощи и элементарных знаний о медицине.
— А почему ты не отдал меня родному отцу? — испытующе глядя на него, спросила девочка.
— Это сложный вопрос, Марья, — неожиданно ответил за него царь. — Но сейчас, глядя на тебя, я рад, что все обернулось именно так. Боюсь, что при дворе тебе было бы гораздо хуже, чем в семье Раевских. Пусть даже до определенного времени ты и росла без должной любви со стороны твоих приемных родителей.
Девочка явно многого не понимала, но все же приняла ответ как данность.
— А какой она была, моя мама? — сглотнув ком в горле и комкая в кулачке платье, спросила она, отчего-то глядя на князя. Видимо, царь своим холодным видом и скрываемыми за ним бушующими эмоциями ее все же пугал.
— Она была замечательной, — грустно улыбнулся отец. — Но я думаю, что Его Величество сможет рассказать тебе о ней гораздо лучше.
Обменявшись взглядами, мы все поднялись и вышли из комнаты, оставив отца и дочь наедине. Я не была уверена, что это такая уж хорошая идея — царь явно был выбит из колеи и не совсем понимал, как себя вести со своей внезапно обретенной дочерью. Одно то, как он отжег, когда сообщил девочке о своем отцовстве… Кувалда в лоб и то произвела бы менее ошеломляющий эффект! Хотя как сказать по-другому, я тоже не представляла.
Решили ожидать их в большой гостиной.
— Отец, как вышло, что царь так спокойно отнесся к сокрытию вами дочери? — не могла не поинтересоваться я. Все-таки подспудно я ожидала настоящей бури, а тут все прошло тихо и мирно. Не считать же фразу о голове, которая все еще на месте, настоящей угрозой, право слово. — Конечно, Старица с ним поговорила. Жаль, что не предупредили о своей инициативе нас, но тут уж претензий не выдвинешь. Только мне все равно казалось, что буря при этом будет немаленькой.
Отец помолчал немного, подбирая слова.
— Видишь ли, если бы этот разговор состоялся до неудавшегося переворота, то, думаю, все было бы немного иначе. А так царь слишком хорошо успел представить последствия для всей своей семьи, если бы у заговорщиков все получилось. Нам никогда не узнать, о чем он думал, когда все это происходило, и позже, когда он буквально умер прежде, чем выздороветь, но будь на тот момент в раскладах мятежников еще и Марья, все могло повернуться гораздо хуже. — Его лоб прочертили глубокие морщины.
— А мне кажется, что Старица просто сумела его убедить, что сокрытие Марьи было всем на пользу, а ты это делал не со зла, — поделилась своими мыслями княгиня. — Вот он и отнесся ко всему спокойно.
Невольно отец хмыкнул.
— Это вы не слышали, как царь лютовал у меня в кабинете! Пришлось поставить полог тишины, чтобы не переполошить весь дом. Кстати, дорогая, боюсь, там придется сделать небольшой ремонт.
Дарья Сергеевна даже перекрестилась после этого признания и села к мужу поближе.
— Да и бог с ним, с кабинетом! Отремонтируем. Ты сам-то как? Нигде ничего не болит?
— Все хорошо, Дарьюшка, не беспокойся, — и поцеловал жене пальчики.
Прошло довольно много времени прежде, чем новоиспечённые дочь и отец вошли к нам в гостиную. По их лицам было видно, что разговор пошел обоим на пользу. По крайней мере, Марья уже не выглядела пришибленной пыльным мешком из-за угла и не смотрела на царя, как загнанный в угол зверек.
— Мне пора, но прежде я хотел бы переговорить с Дмитрием и Евдокией, — после чего погладил Марью по волосам и пообещал в скором времени снова с ней увидеться. Маменька с отцом тут же покинули комнату и забрали с собой девочку. Мы же остались на месте, ожидая, что хочет нам сказать монарх. — Дмитрий, Евдокия, сейчас очень сложное время, и я думаю, что летние месяцы Марье будет лучше провести в привычном окружении, но уже ближе к осени я объявлю о том, что у меня есть еще одна дочь. А потом хочу, чтобы она начала обучение в вашей магической гимназии. Для нее это будет самым безопасным и правильным решением. Она должна научиться пользоваться своей силой, чтобы при необходимости иметь возможность защитить или исцелить себя…
Мы склонили головы в поклоне, принимая его повеление. А я подумала, что, несмотря ни на что, для магии женщин все сложилось как нельзя лучше. Ведь царь смог по-настоящему осознать необходимость обучения девочек магии. А потом вспомнила себя с огненным мечом наизготовку и знаковым «Аминь» и поняла, что такое зрелище, пожалуй, могло впечатлить любого. Хотя и не думаю, что это было единственным доказательством правильности предлагаемого мной курса.
— …Сейчас наилучший момент, чтобы продавить продвигаемые вами нововведения, никто не осмелится перечить — слишком свежи воспоминания о последствиях неудавшегося переворота. А потому магические семейства не будут в открытую отказываться от обучения своих дочерей. К тому же я отправлю туда свою дочь, так что возразить им будет просто нечего. А ярые поборники старых традиций пусть делают, что хотят. Время все расставит на свои места… — Он остро посмотрел нам в глаза. — Я знаю, что у вас впереди очень много работы. Крутитесь, как хотите, но к началу учебного года гимназия должна заработать! Я лично позабочусь о том, чтобы вам не ставили препон. Дмитрий, финансирование и общее курирование проекта берешь на себя, а как там все распределить — решайте сами. Но спрошу я с вас обоих! — сурово закончил он и, коротко попрощавшись, ушел.
Некоторое время мы просто молчали и смотрели друг на друга. А потом я не выдержала и закричала:
— Ииии! Да! Да! Да! — и начала танцевать вокруг мужа нечто напоминающее то ли ламбаду, то ли индейский танец тумба-юмба.
Он, конечно, был очень рад, что у нас есть все для реализации наших дерзких планов, но смотрел на меня как-то странно. Э-э-э нет, моя внутренняя белочка желала выказывать восторг, а не ощущать себя будущей пациенткой психбольницы, тем более в газах собственного мужа, а потому берем его за одну руку, другую и, напевая сумасшедший мотивчик, увлекаем с собой в танец. Сходить с ума, так вдвоем!
Дима не выдержал и расхохотался над моими телодвижениями и стараниями его к ним привлечь, а потом я как-то неловко умудрилась споткнуться и навалиться на него, «удачно» подставив вторую ногу, что Дима потерял равновесие и, прижав меня к себе, повалился на ковер. Теперь уже хохотали мы оба.
