12-й Псалом сестры Литиции (СИ) - Рудианова Анна

– Коснусь вас три раза шестом, и вы не справились, сестра Литиция.

– Всегда готов, – козыряю противнику, перекатываясь с носка на пятку.

Посмотрим, кто кого, чтоб тебе всю жизнь сны эротические снились.

Ну, погнали!

Свисток. Первая минута матча!

– Псалом № 12, – приказывает Святоша.

Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,

доколе будешь скрывать лице Твое от меня?

Послушно вывожу я первые строки.

Константин метко бьет меня по руке.

УУУУ, упырь!

От следующего удара я уворачиваюсь.

Третий пропускаю. Плечо визжит болью.

– Продолжайте, сестра Литиция, – доминирует Святоша, обходя меня по кругу.

Даже времени возмутиться не дает.

Доколе мне слагать советы в душе моей,

Скорбь в сердце моем день (и ночь)?

Верчусь за ним, как зверь в клетке.

Опять получить ой как не хочется. И дело даже не в свободе, работе или достоинстве. А просто больно!

Доколе врагу моему возноситься надо мною?

Призри, услышь меня, Господи Боже мой!

Успеваю отпрыгнуть от следующего удара. И пока Святоша замахивается, убегаю в другой конец зала, ныряю в дверной проем. А бегаю я отлично. Это профессиональное. Этому каждый игрок сборной учится во вторую очередь.

Просвети очи мои, да не усну я сном смертным;

Да не скажет враг мой: "я одолел его".

Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь.

Костик презрительно кривит рот.

Я выглядываю из коридора и скороговоркой заканчиваю:

Я же уповаю на милость Твою;

Сердце мое возрадуется о спасении Твоем;

Воспою Господу, облагодетельствовавшему меня,

(и буду петь имени Господа Всевышнего).

Последние слова сливаются в шипение. Но я успел. УСПЕЛ!!!

Выкусите все!

Лукреция у противоположной стены громко кричит: «УРА!!!». Балаклавы девочек дружно летят к потолку! Жозефина пускается в победные пляски.

А вот на это лучше не смотреть.

С другой стороны, аппетитно трясется…

У Святоши аж челюсть скрипит. Он корчит кисло-лимонную гримасу, упирается шестом в пол, укладывает на него обе ладони и говорит:

– Неплохо. Два касания есть. Одно осталось. Но больше вам не убежать. Представьте, что вы ограничены пространством, сестра Литиция. К примеру, два на два метра.

– Что не так-то?! Покажите распоряжение, где написано, что нельзя убегать от одержимых?! – я возвращаюсь в зал и сглатываю. Предвкушаю, как меня сейчас по полу размажут. Со стороны монашек летит свист и возмущение. Девочки мои, болеют за меня всей душой. Я обязан справиться! Но какие, к чертям, ограничения?! – На мой взгляд, это вообще единственно верный вариант действий! Я и молитву дочитал и жив остался! А…

– Псалом № 90. В случае повторного побега, проверка не засчитывается, – строго говорит этот КОНСТАНТИН. Отныне в моем лексиконе это не имя, а мат. И не тот, на котором отжимаются.

Отжимаются, точно!

Живущий под кровом Всевышнего, под сенью

Всемогущего покоится,

Святоша метко бьет меня по лодыжке. Мне бы отпрыгнуть, но 90-й псалом заучивал отжимаясь. Поэтому послушно валюсь на пол. И отжимаюсь.

Говорит Господу: «Прибежище мое и защита моя,

Бог мой, на Которого я уповаю!»

Секундная передышка и удивление заканчивается. Святоша берет себя в руки и замахивается. У меня глаз на затылке нет. Но крики: «Берегись!» подсказывают, когда стоит откатиться. И шест уходит «в молоко».

Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,

Перьями своими осенит тебя, и под крылом Его

Будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его.

Решил больше не отжиматься и копить силы. Мало ли экзаменатор запросит еще несколько тестовых билетов. Сажусь на корточки и слегка сгибаю руки в локтях. Тело соглашается, что это похоже на отжимание, и мозг самостоятельно воспроизводит следующие строки:

Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,

Язвы, ходячей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.

– Поразительная небрежность! – раздаётся под ухом, – И вас не смущают читать молитвы в подобной позе?

С каких пор вообще он бьет женщин?! Вот упырь!

Открываю рот, чтобы ответить. Но шест мелькает в сантиметре от носа, а губы автоматически выдают родной матерный вместо Священного текста.

Тысяча чертей!

Исправляемся:

Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя;

Но к тебе не приблизятся:

Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым.

Удачная подсечка, и Святоша валится рядом со мной.

Признаю, я не силен в бою на шестах. Да и вообще в бою. Зато я преотлично работаю ногами.

От удара по кадыку экзаменатор хрипит и дергается.

Звук – слаще финального свистка.

Ибо ты сказал: Господь – упование мое»,

Всевышнего избрал ты прибежищем твоим;

К сожалению, Костик тренировался больше, чем я. Ему бы в боях без правил участвовать. Прыгать сопернику на макушку и крестом глаза выдавливать.

Как ни пытаюсь вырвать шест из «ослабевших» пальцев противника, пальцы отнюдь не слабы. Вцепились в палку так, что аж побелели. Укусить его что ли?

Святоша, как пылинку, стряхивает мое тело и одним движением поднимается на ноги.

Не приключиться тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему;

Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих:

Я тихонечко отползаю назад. Поднимаюсь и отскакиваю от очередного удара.

Больше всего хочется дать по морде этому экзаменатору. По этой наглой железобетонной морде. Нельзя с таким незаинтересованным лицом людей палками бить. Хоть бы капля сочувствия! Да, черт с ним с сочувствием!

Где злорадство?

Где торжество?

Чтоб тебе пенальти по причинным местам все время пробивали!

– Сестра Литиция, продолжайте.

Ах да, отвлёкся:

На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею;

На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона.

Что там дальше?

Вспоминай, иначе не выйдешь из этой тюряги божественной!!!

Что-то Богомол лапками больно быстро машет. Активизировался. Шест мелькает так резво, что голова начинает кружиться.

Хоть бы вспотел он, что ли.

«За то, что он возлюбил Меня, избавлю его;

Защищу его, потому что он познал имя Мое.

Резкий выпад позволяет шесту ударить меня по лбу. Как обидно.

Валюсь на пол. Громко вою.

Ох, как хочется тебе в ответ по колокольне врезать, чтобы все колокольчики фальцетом зазвенели!