Руслан Белов - Тени исчезают в полночь
Я рад вас видеть.
– Так в чем дело? – с места в карьер спросил Баламут, бросив сумки под ноги ангелу. – С чего вдруг такая спешка, адмирал?
– Какой-то араб месяц назад взял в аренду сто гектаров тайги вокруг Шилинской шахты и организовал там платную лечебницу для законченных алкоголиков. Платную, потому как алкоголикам там платят за лечение сто пятьдесят рублей в сутки. И потом неделю этот араб что-то под землей с приборами искал... Говорят, бумаги какие-то. А недавно там люди странные с красными глазами появились. Я думаю, не к добру все это. Вот я и пригласил вас. Я думаю...
– Смотри, Черный, – испуганно перебил его Бельмондо. – Вон там, под табло, мужик в клетчатом костюме...
Я посмотрел в указанном направлении, нашел глазами клетчатый костюм, но ничего подозрительного в нем не заметил. Но, когда я уже хотел спросить у Бориса, почему я должен любоваться этим безвкусным ширпотребом, мужчина резко обернулся и пронзил меня глазами.
Это был Ленчик Худосоков! Мы все застыли от изумления, а он злорадно улыбнулся и, ткнув в нашу сторону кулаком с торчащим вперед средним пальцем, растворился в толпе.
– Похоже, он показал нам: "Fuck you!" – растерянно пробормотал Баламут. – Почему только по-английски? Наша отечественная фигура из двух рук много выразительнее...
Но мы его не слушали – ощущение близкой опасности поселилось у нас в крови, и мы настороженно забегали глазами по залу аэропорта. Но ничего не подозрительного не обнаружили.
– Смываться надо! – озвучил Бельмондо нашу общую мысль и, подхватив Нельсона под локоть, побежал к выходу.
Я обогнал их, выскочил на привокзальную площадь и начал шарить по ней глазами в поисках свободной машины. Найдя таковую у самого выезда из аэропорта, я бросился к ней, сунул хозяину несколько скомканных сотен и, усевшись на переднее сиденье, открыл задние двери.
Через секунду Бельмондо уже боролся с зажиганием, а Баламут с Ольгой, запихав Гришу на середину заднего сиденья, усаживались по обе его стороны. Хозяин машины, ошеломленный нашей наглостью, склонился к Борису и, брызжа слюной, начал что-то вопить. И тут же был прерван – первая пуля автоматной очереди, выпущенной притаившимся где-то Худосоковым, пробила ему голову навылет. Пробила и безучастно свалилась на колени Бельмондо. Вторая пуля попала в корпус у водительской двери, третья влетела в открытое заднее окно и, просвистев мимо предусмотрительно увильнувшего носа Баламута, вляпалась за моим вовремя отпрянувшим ухом в крепление ремня безопасности.
Куда попали остальные пули, мы заметить не успели – Бельмондо рванул с места и, сделав несколько крутых виражей, на полной скорости вывел машину на шоссе, ведущее к Владивостоку.
Через пятнадцать минут мы были в пригороде Владивостока Океанском. Удостоверившись, что погони нет, Бельмондо свернул в первый переулок. Оставив там изрешеченную пулями машину, мы пересели в первую попавшуюся неприметную "четверку" и помчались во Владик.
– Нехорошо это – машины красть, – вздохнул Гриша, едва мы перевели дух. – Грешно...
– Ничего, ничего, – улыбнулся я. – Ты богу помолишься, и он нам грехи отпустит...
– Мы богу не молимся, у нас все помыслы – о людях. Просто истинная вера много души отнимает и людям остатним ее не хватает.
– Так вы что, в бога не верите? – изумилась Ольга.
– Только через людей. Мы думаем только о них. Люди верят, а мы проникаемся.
– Вот хохма! Ангел-безбожник! – рассмеялся Бельмондо, разглядывая Гришу в зеркало. – А что это на вас, адмирал, надето?
– Мы отдаем все, что люди попросят. А эту одежду никто не берет. Но вы не бойтесь – она чистая, я каждый день ее стираю и глажу...
– А пятнадцать тысяч на телеграммы где взял? – спросил я, стараясь придать голосу суровость.
– Я на телеграф специально для этого устроился, – густо покраснел Гриша. – И женщина одна мне помогла...
– А где вы живете? И, главное, что едите? – вспомнив свое ангельское прошлое[10], поинтересовался я.
– В котельной одной живем... Мой товарищ Макарыч, ну тот, которому Оленька чуть руку не отломала, кочегаром в ней работает. Едим мы просто, нас старушки из соседнего дома вместе с бездомными кошками кормят. А Владик Киркоров, это, значит, третий наш компаньон, огородик маленький на отшибе содержит. Нам хватает, – вздохнул Гриша с ангельской улыбкой на смиренном лице.
– А почему Киркоров? – машинально спросила Ольга, думая о чем-то своем.
– Он когда-то в Ленинградской консерватории на певца учился. И в психушке его за личность круглую так прозвали. Теперь он худой совсем – ест мало...
– Понял мысль! – хмыкнул Бельмондо и, обернувшись к нам, предложил:
– А не пора ли нам, братва, ангела нашего подкормить и заодно подвести кой-какие итоги?
– Это ты здорово придумал! – согласился я. – Вот только где? Худосоков нас будет искать именно в забегаловках...
– Поехали в общежитие "Приморгеологии", на нашу бывшую зомберскую базу?
Борису никто не ответил – все унеслись мыслями в свое зомберское прошлое. Я вспомнил, как мы бездумно и жестоко убивали десятки людей, заказанных нам Ириной Ивановной, как недалеко от этого самого общежития мы насмерть запинали приставшего к Ольге подвыпившего прохожего, как мы скотски спали с ней, сменяя друг друга без перерывов. Видимо, вспомнив то же самое, Ольга нахохлилась и уткнулась в окно.
– Не надо жить прошлым... – прочитав наши мысли, мягко сказал ангел-безбожник. – Поедемте в нашу котельную.
– С кошками завтракать? – усмехнулся Баламут. – Поехали.
По дороге мы завернули в гастроном, накупили еды и кое-какой выпивки. Едва наша команда уселась в машину, нам почудился заскорузлый палец, медленно выжимающий курок гранатомета...
2. Ангел получает телесные повреждения. – Пансион у актрисы. – Неожиданный поворот
Мы-то успели выпрыгнуть, а Гриша остался в машине. Я его вытащил всего за полсекунды до взрыва бензобака. Закинув истекающего кровью ангела на спину, я вбежал в подъезд первого попавшегося дома и, положив Гришу на лестничную площадку второго этажа, начал осматривать.
Один осколок гранаты попал ему в скрытую повязкой глазницу, второй сидел в правом плече, третий – в желудке. Гриша был в сознании и смотрел на меня благим глазом. Ободряюще улыбнувшись ему, я подошел к ближайшей двери и начал звонить; после четвертого или пятого безуспешного звонка в подъезд вбежали трое моих товарищей. У Баламута был в руках автомат.
– Достали мы этого парня... – ответил он на мой немой вопрос. – Не повезло ему – затвор заело, и мы его сцапали. Но он, гад, сильнющий и злой как черт, вырвался и убежал, пока я с автоматом возился. Видишь, Бельмондо до сих пор за яйца... тьфу, за ушибленное место держится.
Пошли быстрее, менты уже сюда едут.
Голубой "БМВ" Копченого, подручного Худосокова, стоял у подъезда. Мы втащили в него Гришу и помчались в ближайшую больницу. Оставив ангела в приемном покое, уехали в центр города. Там, рядом с фуникулером, бросили машину и пошли на сопку, не забыв прихватить с собой в спортивной сумке автомат Копченого.
...Много лет назад прогуливаясь по этой сопке, я случайно наткнулся на нетронутый современной городской застройкой уголок старого Владивостока. Старенькие, в основном двухэтажные дома с наружными деревянными лестницами и переходами, увешанными сохнущим бельем, прятались в складках местности... Здесь было уютно и безопасно, как в детстве.
Поговорив с женщиной, гулявшей с ребенком у одного из этих домов, мы узнали, что "у Марины Ивановны, вон в том подъезде, можно снять две чистенькие комнаты. Берет дорого, но это со столом. А готовит она замечательно".
Быстро сговорившись с Мариной Ивановной (немного за пятьдесят, заметные следы былой красоты, грудь вперед, холеные руки, короче – актриса драмтеатра, скоропостижно отправленная на пенсию после ссоры с любовницей главного режиссера), мы осмотрели комнаты. Дальнюю с видом на море выбрали мы с Ольгой, проходная досталась нашим товарищам. Мы заказали хозяйке праздничный обед и разлеглись на диванах и кроватях, чтобы, наконец, определиться с Худосоковым. Бельмондо в обсуждении участия не принимал – мысли его были заняты Мариной Ивановной.
"А ведь женщины за пятьдесят у меня не было, – думал он, рассеянно рассматривая разлегшуюся на стене "Диану, ждущую Зевса". – Все молоденькие да молоденькие... Какой фатальный пробел! Так... Прямой натиск здесь не пройдет. Надо будет за обедом напеть ей, что я давно мечтал познакомиться с настоящей драматической актрисой, потом попросить прочитать что-нибудь из репертуара, потом изобразить из себя донельзя растроганного почитателя, который немедленно наложит на себя руки, если великая актриса, да к тому же еще и красавица, не дозволит прикоснуться к ее белоснежной ручке горящими от вожделения губами...
