Наталья Резанова - Кругом одни принцессы
— Вроде не время и не место для пророков.
— А он в такие места рыдать ходит, чтоб к народу ближе быть…
— И что же я вижу? — продолжал святой Траханеот. — В прежние славные времена, когда царевен-то похищали, об эту пору уж войска бы собирались, по Волку корабли бы шли, становились под знамя Иваново чужеземные короли, герцоги, паханы и магнаты…
— Пахан — это что такое? — шепотом поинтересовался Хэм.
— Это на Святом языке значит «наместник», — пояснила я.
— …а вы гуляете и пьете, как ни в чем ни бывало! И правильно делаете! — Святой Траханеот так шарахнул по полу посохом, что половицы застонали. — Потому что сие есть знамение! Ибо давно нарушен естественный порядок вещей! Мать-и-Матрица, божественная двоица из одного яйца, изначально правила миром! Но одна половина захватила всю власть, присвоив себе титул ядреной, сестру же свою изгнала из пределов мира. Но отвергнутая мстит, и мстя ее ужасна! Она крадет из мира сущности, заменяя их мнимостями, как суть видимости, содержащая пустоту. Нет никакой царевны Милены — есть лишь бестелесный призрак, точнее, череда фантомов, исчезающих и проявляющихся вновь. И ежели не восстановить божественную гармонию между Матерью и Матрицей, количество мнимостей будет возрастать, поглотит мир и наступит полный Армагеддец! Предупреждаю: пала связь времен! А я, безумный, лезу на рожон!
— Заткнись, Ядрена Вошь! — возгремел бас отца Гениталия, очнувшегося от сладостной дремы. — Это царевна-то Милена — призрак? Сам ты фантомный! Уж мы ли с ней Матушке нашей Ядреной не служили!
— Охальник! С мнимостями знаешься!
— Вот я сейчас тебе сущности-то умножу! Не позволю оскорблять Ядрену Мать нашу!
И священнослужители кинулись друг на друга, размахивая один посохом, другой — жреческим жезлом. И ни один не попал, оба плавно уклонились от удара! То, что последовало дальше, назвать боем очень трудно, хотя это был именно бой. Стремясь достать друг друга, служители культов изгибались во все стороны под немыслимыми углами, каковые позвоночник нормального человека выдержать не мог. Слышала я про бытующую в здешних краях и строго засекреченную школу «выламывания», но видела впервые. Несомненно, большинство посетителей «Белки и свистка» — тоже, потому что многие повскакали с мест, чтобы лучше видеть. Но старцы не могли выламываться бесконтактно до бесконечности. Последовало несколько сокрушительных ударов, и в результате одного из них Траханеот пролетел через зал и впечатался в стену с такой силой, что с балок на нас посыпалась труха и тараканы. Однако святой даже не охнул и, не отлепляясь от стены, прицельно метнул свой посох. И промахнулся.
Посох проткнул кружку кельта Скандала, что, в принципе, не так уж страшно. Хуже то, что в данный момент Скандал из кружки пил. И посох поломал не только кружку, но и челюсть. Сам же кельт остался несломленным и, падая, успел перехватить свое национальное оружие и нанести ответный удар. Однако не учел, что угол падения не равен углу отражения, и жертвой его стал какой-то тип в полосатой фуфайке, стоявший возле Топлесса. Старый пират с криком «наших бьют!» выхватил ятаган… и началось.
Я понимаю, что ни один нормальный квест не обходится без хорошей кабацкой драки, но наблюдать это явление лучше всего со стороны. Быть в гуще событий — гораздо хуже, особенно когда трудно разобраться, кто, собственно говоря, здесь «наши». А как раз этот вопрос задал мне Хэм, приподнимаясь со скамейки. Ответить я не успела, поскольку была слишком занята. В моего подопечного летел метательный нож. Но застрял в табуретке, которую я выставила на траектории полета.
— Хэм, на пол! — скомандовала я. Что характерно, он послушался.
Табуретку пришлось разбить о голову забывшего о торговле кипежанина. При этом ножки (табуретки, а не кипежанина) выскочили из пазов. Благодаря чему в моих руках оказались две вполне приличные дубинки. Достойное оружие. Им, если действовать умело, можно даже сломать меч противника (кажется, это был Торстейн), что я не замедлила сделать.
Ситуация обострялась. Девицы и обслуга «Белки и свистка» попрятались под столами либо за стойкой. Остальные начали собираться по интересам: одни — вокруг Траханеота, другие — вокруг Гениталия, и двинулись друг на друга, а неприсоединившимся, кои были в меньшинстве, приходилось отбиваться с обеих сторон. Мелькали острые сабли, бойцовые грабли, ятаганы, кайданы и сарбаканы. Деил клисс Блина прорешетил толпу. Кто-то попробовал было выволочь тяжелое копье, но по древку пробежал какой-то тип в полосатых шальварах, совершил прыжок в стиле «полет фанеры над гнездом кукушки», оттолкнулся от потолка и пятою переломил копье пополам, после чего приземлился рядом со мной.
— Рыбин Гранат Кагор, мастер восточных единоборств, — учтиво представился он, не выказывая враждебных намерений. Поэтому дубинки я оставила для остальных, а новоявленный сосед тут же резво принялся делать подсечки и ставить блоки.
Между тем сторонники традиционного мировоззрения одерживали верх. Лонгдринк построил их «свиньей» и они клином врезались в ряды поборников низвергнутой богини. Образовалась куча мала, в глубине которой, судя по специфическим звукам, кого-то прикладывали об пол. Отец Гениталий, не имея возможности дотянуться до противника лично, подпрыгивал за спиной дерущихся, приговаривая:
— И по харизме его, по харизме!
Мне это уже стало надоедать. И не мне одной. Рыбин Гранат повернулся и сказал огорченно:
— Вот заварилась катавасия какая…
— Выносим их, что ли?
— Выносим!
Обнаружив самую длинную скамейку в зале мы ухватились за противоположные концы. Старый Твердыня, хозяин «Белки и свистка», угадав наше намерение, распахнул настежь обе створки входной двери (в Волкодавле царит непонятный мне обычай одну створку двери непременно держать закрытой). И мы метнули эту скамейку так, что дерущихся скопом вынесло за пределы гостиницы. По инерции они проехались по площади, а следом выбежал Твердыня — забирать мебель. Мы выглянули наружу. Бойцы под влиянием свежего воздуха охолонули и начали разбредаться, а наиболее упорные отправились выяснять отношения в другие места. У самого порога лежал пророк, и слезы блестели на его озаренном луной лице.
— Не повезло тебе, Неоша? — участливо спросил Рыбин Гранат.
— Ничего, зато слова истины все слышали, — бодро ответил Траханеот.
— Чего же плачешь тогда? — спросила я.
— А я всегда плачу, как на этот мир посмотрю. Аллергия называется.
— А ты чего меч-то не доставала? — полюбопытствовал Рыбин Гранат, отирая лицо хвостом тюрбана. — Согласно Святому Писанию? «Не обнажай в тавернах?»
— Не, просто размах не тот. Да ты и сам голыми руками дрался.
— У нас кодекс очень строгий. Мечом можно воспользоваться только после того, как пролили твою кровь. Если нет, перед боем ты сам себя должен поранить! Символически. А у тебя хорошо получалось. Хотя лучше гады только нава…
— Чего-чего?
— По-нашему «гада» — это дубинка, а «нава» — боевой шест.
Но мне было не до тонкостей военных единоборств. В зале «Белки и свистка» вовсю шла уборка. Хозяин заведения не выглядел особо огорченным. Ну, немножко попортили мебель, но ведь она вся деревянная, а дерева в Волкодавле много. Главное — пожара не устроили, этого в деревянном Волкодавле боялись больше всего. А так — подмести полы, протереть стены — и можно снова запускать посетителей.
Но ни за столом, ни под столом, среди черепков посуды и выбитых зубов, Хэма не обнаружилось. Он исчез.
Я влетела вверх по лестнице, однако Грядущего Хама не оказалось и в номере, хотя все его вещи были на месте. Можно было еще сбегать в конюшню, посмотреть, не забрал ли он своего коня, но вряд ли стоило.
Вот и вляпались… Вот к чему относилось дурное предчувствие, а вовсе не к кабацкой драке.
— Ты что, парнишку своего ищешь? — спросил Твердыня, когда я вернулась в зал. — Его, пока вы тут махаловкой занимались, какая-то шалава увела, из пришлых…
— Она разве не здесь работает?
— Ядрена Мать! Да ни в жизнь!
Забрезжившая надежда без трудов найти Хэма угасла не разгоревшись.
Я снова шагнула за порог — там стояла полная тьма. Луна скрылась за тучами, и ни одна звезда не пронизала мрака. Колокол на башне храма пробил полночь.
Сделав несколько шагов, я споткнулась о чье-то распростертое тело. Это оказался пророк Траханеот. Во тьме его аллергия прекратилась, и он спокойно задремал. Пришлось потревожить его сон.
— Мужик, ты девку и пацана не видел? Такого, в кожаной тужурке и кожаных штанах.
— Как не видеть. Она его за собой в посад тащила.
— В который?
— В чужанский, в какой еще?
— Буйной молодости свойственны страсти, продажная красота легко воспламеняет их, — заявил Рыбин Гранат, тоже выбравшийся на площадь. — Не стоит ли предоставить юноше некоторую свободу? Если ты помешаешь ему, он не скажет тебе «спасибо». Нагуляется — вернется.
