Дуглас Адамс - Путеводитель по Галактике для автостопщиков
— Послушай, а тебе все это нравится? — спросил он вдруг.
Вогон застыл на месте, на лице его медленно проступила безграничная тупость.
— Нравится? — промычал он. — Ты это о чем?
— Я вот о чем, — ответил Форд. — Такая жизнь дает тебе чувство удовлетворения? Ты вот топаешь, орешь, вышвыриваешь людей за борт.
Вогон уставился в низкий стальной потолок, его брови почти наползли одна на другую. Его рот непроизвольно открылся. Наконец, он сказал:
— Ну, работа, в общем, непыльная.
— Это точно, — согласился Форд.
Артур тоже вывернул голову и посмотрел на Форда.
— Форд, что ты делаешь? — удивленно прошептал он.
— Да так, интересуюсь окружающим меня миром, — ответил Форд. — Итак, работа, значит, неплохая? — заключил он, обращаясь к вогону.
Вогон таращился на него, пока мысли его копошились в темных глубинах.
— В общем, да, — ответил он, — а в частности, это ты точно говоришь, в основном паршиво. Кроме… — он снова подумал, для чего ему потребовалось посмотреть на потолок. — Кроме насчет поорать, это я люблю. — Он вдохнул и заревел: — Сопротивление…
— Да, конечно, — быстро оборвал его Форд. — У тебя хорошо получается. Но если в основном паршиво, — он говорил медленно, чтобы его слова доходили наверняка, — так зачем же ты этим занимаешься? Ради чего? Женщины? Деньги? Крутизна? Или ты считаешь достойной тебя участью мириться с этим безмозглым однообразием?
— Э-э… — сказал охранник, — э-э… я не знаю. Я, вроде как… так и делаю. Моя тетя сказала, что служить в охране на космическом корабле — это хорошее занятие для молодого вогона: форма, вот, кобура… безмозглое однообразие опять же.
— Вот, Артур, — сказал Форд с выражением человека, обретшего истину в споре. — А ты думаешь, что у тебя проблемы.
Артур и в самом деле так думал. Кроме неприятностей с родной планетой, его уже почти придушил вогон, и к тому же, ему совсем не улыбалось быть выброшенным в космос.
— Вникни-ка лучше в его проблему, — задушевно вещал Форд. — Бедный парень, вся его жизнь сводится к тому, чтобы маршировать, выбрасывать людей из корабля.
— И орать, — добавил охранник.
— И орать, конечно, — сказал Форд, похлопывая по толстой руке, с дружелюбной снисходительностью сдавливавшей его шею. — И он даже не знает, зачем он это делает!
Артур согласился с тем, что это очень печально. Он сделал слабый жест, потому что уже не мог говорить от удушья.
Охранник глухо заворчал в замешательстве:
— Ну, если ты так считаешь, то я…
— Молодец! — подбодрил его Форд.
— Ну, допустим, — проворчал тот, — а какая альтернатива?
— Порвать с этим, конечно! — сказал Форд радостно, но медленно. — Скажи им, что ты не желаешь больше этим заниматься. — Он почувствовал, что к этому нужно что-нибудь добавить, но охранник был занят тем, что переваривал вышесказанное.
— Эм-м-м-м… — сказал вогон, — мне это не очень нравится.
Форд понял, что момент ускользает.
— Подожди минутку, — торопливо сказал он. — Ведь это только начало, ты не знаешь, что будет дальше.
Но в это время охранник снова сжал локти и вернулся к выполнению приказа доставить пленников к шлюзу. Очевидно, его задело за живое.
— Нет, пожалуй, если вам все равно, — сказал он, — я лучше засуну вас в шлюз и пойду поору для тренировки.
Но Форду Префекту было не все равно.
— Подожди, послушай! — заговорил он уже не так медленно и не так радостно.
— Х-х-х-р-р-х-х-х. — сказал Артур Дент почти без интонаций.
— Постой, — увещевал Форд. — Я хочу еще рассказать тебе кое-что о музыке, искусстве!.. Х-х-х-р-р-х-х-х!.
— Сопротивление бесполезно! — проревел охранник и добавил: — Понимаешь, если я буду стараться, то меня произведут в оральные старшины. А для тех, кто не орет и никого никуда не швыряет, переспектив мало. Так что я лучше буду делать то, что умею.
Они уже добрались до шлюза — массивного и тяжелого круглого люка во внутренней обшивке корабля. Охранник повертел рукоятки, и люк мягко открылся.
— Спасибо за участие, — сказал вогон. — Пока.
Он впихнул Форда и Артура через люк в маленькую камеру. Артур лежал, хватая ртом воздух. Форд заметался по камере и тщетно попытался задержать плечом закрывающийся люк.
— Но послушай, — крикнул он охраннику. — Есть целый мир, о котором ты ничего не знаешь. как насчет этого?
Он в отчаянии ухватился за единственный кусочек культуры, который он знал навскидку — первый такт пятой симфонии Бетховена:
— Да-да-да-дам! Разве это не пробуждает в тебе никаких чувств?
— Нет, — сказал охранник. — Но я расскажу об этом моей тете.
Если он и сказал что-то еще, то этого уже не было слышно. Люк герметично закрылся и все звуки, кроме глухого гула двигателей, замерли.
Они находились в гладко полированной цилиндрической камере около шести футов в диаметре и десяти футов в длину.
— А мне он показался потенциально способным парнем, — вздохнул Форд и прислонился к изогнутой стенке.
Артур лежал там, где упал. Он не взглянул на Форда. Он никак не мог отдышаться.
— Мы в ловушке, да?
— Да, — ответил Форд, — мы в ловушке.
— А ты разве ничего не придумал? Мне показалось, что ты собирался что-то придумать. Может быть, ты придумал и сам этого не заметил?
— Да, я кое-что придумал, — вздохнув, сказал Форд. Артур посмотрел на него с надеждой.
— Но для этого, — продолжал Форд, — нам было бы нужно быть по ту сторону этого люка. — И он пнул по люку, в который их только что засунули.
— Но это была хорошая идея, да?
— Да.
— И в чем она состояла?
— Я не успел продумать детали. Но ведь теперь это не имеет большого значения?
— И. что же будет дальше?
— Ну… люк перед нами автоматически откроется, мы вылетим в открытый космос, и, я думаю, задохнемся. Если ты наберешь полные легкие воздуха, то продержишься еще около тридцати секунд, — ответил Форд. Он заложил руки за спину и начал напевать про себя старинный бетельгейзский боевой гимн. В этот момент он показался Артуру настоящим инопланетянином.
— Вот как, — сказал Артур. — Значит, мы умрем.
— Да, — ответил Форд. — Если только… нет! Минутку! — Он метнулся через камеру к чему-то, что было вне поля зрения Артура. — Что это за выключатель?
— Что? Где? — воскликнул Артур, поворачиваясь.
— Нет, это глупая шутка, — сказал Форд. — Мы, конечно же, умрем.
Он прислонился к стенке и замурлыкал свою мелодию с того места, где остановился.
— Ты знаешь, — сказал Артур, — именно в такие моменты, когда я бываю заперт в шлюзовой камере вогонского космического корабля вместе с человеком с Бетельгейзе и вот-вот умру от удушья в открытом космосе, я начинаю жалеть о том, что не слушал, что говорила мне моя мать, когда я был маленьким.
— А что она тебе говорила?
— Не знаю, я ведь не слушал.
— А-а… — и Форд замурлыкал дальше.
«Это ужасно, — подумал Артур. — Колонны Нельсона больше нет, Макдональдса нет; все, что осталось, это я и слова «В основном, безвредна». Через несколько секунд останется только «В основном, безвредна». А ведь только вчера на моей планете все было так хорошо!»
Зажужжал мотор. Тоненький свист перерос в рев воздуха, вырывающегося в черную пустоту, усеянную невероятно яркими светящимися точками. Форд и Артур вылетели в открытый космос, как конфетти из хлопушки.
Глава 8
«Путеводитель по Галактике для автостопщиков» — замечательнейшая книга. Она дополнялась и исправлялась много раз в течение многих лет во многих редакциях. В ее создании приняло участие бесчисленное множество путешественников и исследователей.
Предисловие к ней начинается так: «Космос велик. Он просто огромен. Вы даже не поверите, насколько он умопомрачительно громаден. Вам может казаться, что от вашего дома до аптеки далеко, но это просто ерунда в сравнении с космосом. И т. д.»
(Дальше стиль книги становится менее высокопарным, и она начинает рассказывать о том, что вам действительно может пригодиться. Например, о том, что неописуемо прекрасная планета Бетселамин в настоящее время настолько обеспокоена кумулятивной эрозией, причиняемой десятью миллиардами туристов в год, что вся разница между количеством того, что вы съедаете и того, что вы выделяете, находясь на планете, хирургически изымается из веса вашего тела при отъезде. Поэтому жизненно важно брать справку при каждом посещении туалета.)
Справедливости ради надо сказать, что и лучшие умы, чем тот, что сочинил предисловие к Путеводителю, содрогались перед огромностью расстояний, разделяющих звезды. Некоторые, к примеру, предлагают представить себе два орешка — один в Рединге, другой в Йоханнесбурге, другие тоже дают не менее головокружительные сравнения. Истина в том, что человеческое воображение просто не в состоянии постигнуть межзвездные расстояния.
