Екатерина Федорова - Трое за Ларцом
Дракон, широко взмахивая крыльями, набирал высоту. Черное ночное небо на глазах наливалось краснотой и пурпуром. Невдалеке ударила первая серебряная молния, рассыпая искры и заливая все вокруг ослепительно белым сиянием. Дракон тут же с шумом вытянул свое правое крыло на всю длину, прижал другое к туловищу, огромному, куда больше, чем фюзеляж заслуженной «Аннушки». Летающая глыба накренилась. Далекая земля снова начала стремительно приближаться — дракон летел вниз и вбок, закладывая крутой вираж. Молнии били уже почти сплошь, слепя глаза. Они неслись под дождем из серебряных стрел. Тимофей шумно вдохнул и задержал дыхание. Сердце следовало срочно успокоить. А то неудобно было как-то перед крошкой-домовым — тот сидел за пазухой у Тимофея совершенно спокойно, даже не шевелился, а вот у него самого сердце колотилось об грудную клетку, как молекула в броуновском движении…
Дракон захлопал крыльями. И понесся вверх.
Изредка по телевизору Тимофею показывали заграничные народные гулянья. В том числе и знаменитые американские горки. Так вот, сейчас у него создалось полное ощущение того, что он сидит в одной из тех самых тележек с желтыми ремнями и возят его со страшной скоростью по всем имеющимся в этом аттракционе ухабам, спускам и мертвым петлям…
Небо сделалось ярко-пурпурным, а затем взорвалось радостной вспышкой голубого, зеленого и оранжевого света.
На миг Тимофею показалось, что он ослеп. Еще через мгновение он понял, что ему ничего не показалось — он действительно ничего не видел. Даже звездные крошки перед глазами не кружились. Дракон продолжал стремительно нестись куда-то в полной темноте, свистело и выло вокруг по-прежнему. Тимофей проморгался, потер глазные яблоки кулаками. Покрепче сжал веки, просчитал до трех. Затем сжал кулак на удачу — и открыл глаза уже в совершенно другом мире.
Дракон летел над неровным ковром из зеленеющих древесных крон, который прорезали частые жилки рек. Вода в них была почти такой же зеленой, как и лес вокруг. Речки радостно отблескивали целыми веерами зайчиков, переливались бликами, играли белыми барашками пены. Тимофей краем глаза глянул на окружающее их чужое небо. Оно было бледно-сиреневым, местами почти голубым. Здешнее солнышко — или как там оно у них называется — светило с неба розоватыми лучами. И озоном в воздухе пахло, как после грозы, и вообще смотрелось все замечательно.
Просто не мир, а заповедник из лесных джунглей.
Дракон мощными взмахами крыльев рассекал воздух. Впереди из лесной равнины показалась точка, начав расти по мере приближения. Тимофей смотрел во все глаза. Да и его спутники, судя по тому, что с его места виднелись только их затылки, тоже смотрели в ту сторону не отрываясь. Больше всего нарост смахивал на округлую крону громадного дерева, вздымающегося над всей остальной древесной равниной. Из кроны били зайчики света. Листья отсвечивают, что ли?
— Это Иггдрасиль! — радостно проорал сидевший впереди Вигала и порывисто приподнялся в кресле. — Самое священное древо всех миров!
Дракон суматошно хлопнул крыльями и начал выписывать крутой зигзаг вокруг священного древа. Пока они облетали этот самый Иггдрасиль, Тимофей успел вдоволь налюбоваться на гигантские ветви, усыпанные крупными зелеными листьями. С близкого расстояния ясно различались цветы, плотно сидевшие на ветках. Соцветия были двух цветов и располагались четко разграниченными группками — пятно черных цветов, пятно белых. Повыше — пятно белых и пятно черных. И так по всему дереву.
Перед ними была этакая громадная растительная пародия на шахматную доску, выписанная цветами по живому дереву.
В какой-то момент ближайшая к Тимофею ветка вдруг шелестнула, и с нее посыпались крохотные комочки прямо на него. Он инстинктивно вскинул руку, отбивая летящие в его сторону колючие шарики. Колючие, даже несмотря на куртку, прикрывавшую руку.
Вигала впереди гортанно закричал. Слов Тимофей разобрать не успел. Или просто не сумел? Создалось четкое ощущение того, что кричал эльф не по-русски. Совсем не по-русски. Дракон практически тут же спикировал. Скорость маневра была запредельной, просто невероятной для такой туши.
Шарики продолжали лететь. Эскалибур круто мчался вниз. Тимофей ощутил, как его начинает отрывать от кресла невесомость, и покрепче впился в спинку впереди. Домовой под курткой почти так же сильно цеплялся за его рубашку. Леха впереди отчаянно махал рукой, ловя медленно отплывающий от драконьей спины чемодан. В общем, все были при деле.
В какой-то момент дракон на лету изогнул шею, закинул голову назад. Громадная морда, скользнув к самому спинному хребту, вдруг глянула прямо в лицо Тимофею. Он на мгновение был удостоен счастья созерцать громадные, как тазы, выпуклые черные глаза. Вполне осмысленные глаза. Дракон обвел внимательным взглядом череду своих пассажиров — прямо осмотр произвел. И почти тут же драконьей головы перед Тимофеем не стало, Эскалибур стремительно, даже слишком стремительно для такой махины, выпрямил шею и снова понесся ноздрями вперед.
Перед самой лесной равниной дракон повернулся в воздухе, выравнивая угол атаки. Вертикальное направление полета сменилось горизонтальным. Древесные кроны вспученными холмами замелькали внизу. Движение потихоньку замедлялось. И свист рассекаемого воздуха начинал стихать. Похоже, они заходили на посадку. Во всяком случае, ничем иным этот сброс скорости Тимофей не мог объяснить. Правда, и познаний в тонком и сложном деле драконьего полета у него было — кот наплакал…
«И куда садиться-то будем?» — в смятении подумал Тимофей. В его мире самолеты чинно и прилично приземлялись на взлетные полосы, гладкие и заасфальтированные. А дракон, судя по всему, хладнокровно пер прямо на щетинившийся сучками и ветками лес.
Скорость упала практически до нуля, Эскалибур приземлился брюхом на дерево. Ветки под его весом хрустели и ломались. Драконья туша съехала по подламывающимся веткам вниз, прямо в создаваемый ею самой пролом. Внизу открылась поросшая зеленой травкой земля. Слишком уж далеко внизу, отчего Тимофей содрогнулся. Дракон камнем начал падать вдоль длиннющих стволов.
Это был лес из деревьев-великанов. Стволы в пять человеческих обхватов, высотой с десятиэтажный дом… Их авиалайнер стремительно просвистел сквозь них и с размаху плюхнулся на зеленую лужайку у корней одного из многовековых гигантов. Удивительно, но силы удара о землю Тимофей не почувствовал. Неужели громадное тело дракона сработало амортизатором? Маловероятно, но — факт… Он перевел дыхание и кое-как начал отцеплять свои пальцы от спинки Лехиного кресла. Костяшки, белые и затекшие, отделялись с трудом. Нет, непременно надо посоветовать этому дракону, чтобы он тут в дополнение к креслам еще и страховочные ремни нарастил… Вигала приподнялся над креслом и, не тратя времени на всяческие там ступеньки, просто спрыгнул вниз. С высоты трехэтажного дома.
Тимофей с уважением измерил взглядом высоту драконьей спины. Сам он на такое никогда бы не решился, несмотря на каждодневные тренировки, где было буквально все, в том числе и прыжки. Нет, есть что-то такое в этих эльфах, есть…
Он первым добрался до скоб-ступенек и осторожно спустился вниз на подрагивающих ногах. Сзади, не отставая, пер Леха, сопел и помахивал своим чемоданом как раз над его головой. Тимофей ступил на землю и огляделся. Вигала ходил вокруг тяжело отдувавшегося дракона, держа в руках кинжал. И надсекал плотную, скрипящую под острым лезвием шкуру. Почти тут же эльф выковыривал из звездчатого разреза что-то мелкое, быстро отбрасывал в сторону и переходил дальше. Тимофей пригляделся. Вся багрово светящаяся шкура дракона была покрыта небольшими вздутиями.
— Занозы? — громко предположил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Эльф глянул через плечо.
— Это не занозы, а семена Иггдрасиля. Дерево выпускает их, когда чувствует пришельцев из других миров. Они укореняются в теле, прорастают…
— Да уж, священное деревце… — пробормотал
Тимофей.
— Ты не понимаешь. — Вигала продолжал свое дело, скрип разрезаемой шкуры перемежался с гулкими драконьими всхлипами. — Иггдрасиль не просто священное дерево, он обладает разумом. Душой, если хочешь знать, чувствами… И страстно желает иметь своих наследников в других мирах. Такая вот простонародная крестьянская страсть к продолжению собственного рода. Гостей, то есть пришельцев из других миров, он чует — поскольку Иггдрасиль дерево не только разумное, но и, как это у вас говорится, еще и волшебное… И вместе с разумом обладает еще и магическими способностями. Когда чует чужаков, то каждый раз посылает свои семена, которые должны прорастать в телах гостей из других миров. И уже в этих телах уходить в те, другие миры. Поскольку в своем мире Иггдрасиль соседей не потерпит, даже если это будут его собственные дети…
