Андрей Жвалевский - Порри Гаттер и Каменный Философ
– Да нет, – честно признался Порри, – мышка заводная. О! Видишь, остановилась? Завод кончился. К сожалению.
– Что это было?! – оскорбленно пищала МакКанарейкл. – Откуда взялась эта дрянь? Кто посмел использовать в моем присутствии заклинания, которые мне неизвестны? Кто?!
Над толпой студентов нависла неприятная тишина. Многие видели, что именно Порри устроил переполох с мышкой, но становиться в первый же день стукачом не хотел никто. Положение спас восторженный Малхой. Он успел подслушать кое-что из разговора приятелей, правда, интерпретировал это по-своему.
– Это Порри Гаттер! – радостно крикнул Кряко. – Тот самый Гаттер, который сделал то, что не смогли сделать все волшебники мира! А то, чем он вас напугал – всего лишь механическая игрушка, без капли магии и волшебства.
И Кряко торжествующе указал на невозмутимого дубля, который по-прежнему сопровождал свою рыжую хозяйку. Порри еще раз возблагодарил небо за то, что так удачно отвертелся от славы.
– Механическая? – по лицу МакКанарейкл стало очевидно, что и ее настигла морская болезнь, которая до сего момента мучила только студиозусов. – Какая… гадость! Минус две тысячи очков с… с… Дьявол! Вас еще не распределили по факультетам! О! Минус две тысячи очков с факультета, на который попадет мистер Гаттер!
Вокруг дубля мгновенно образовалось пустое пространство, словно возле прокаженного. Рядом остались только Порри, саркастически улыбающийся Сен и Мергиона, уши которой были наглухо запечатаны чудо-плеером.
Старосты кое-как навели порядок в строю, и толпа потянулась к входу в актовый зал. К псевдо-Гаттеру осторожно подрулил атлетически сложенный красавец с заискивающей улыбкой.
– Очень рекомендую Слезайблинн. Там тебе будет хорошо. И народ там подобрался душевный.
– «Там»? – уточнил Порри, высовываясь из-за дубля. – То есть ты не из Слезайблинна?
– Что ты, что ты! – замахал руками атлет, смутился и смешался с группой студентов в форме Орлодерра.
После этого Порри стал свидетелем еще нескольких предложений: попроситься на Орлодерр (от двух студенток Чертекака), не думать ни о чем, кроме Чертекака (от долговязого парня со значком старосты Гдетотаммера), а также «влиться в дружную семью студентов Гдетотаммера» (от группы очкариков-слезайблиннцев).
– Все-таки имя Гаттера много стоит, – заметил Порри, польщенный повышенным вниманием. – И ведь не за себя хлопочут, за другие факультеты.
– Еще бы! – отозвался Сен. – Кому охота за здорово живешь получить твои минус две тысячи?
У Порри резко испортилось настроение, и ему даже пришлось напомнить себе о том, что главная задача – вылететь из Первертса как можно скорее. Пока все складывалось удачно. Хотя и противно.
Между тем актовый зал заполнился студентами, которые, не без некоторой суматохи, заняли свои места. Впереди расположились первокурсники, сзади, за огромными шаткими факультетскими столами из пластика – студенты старших курсов.
На сцене, в президиуме, восседали преподаватели; не умолкающая ни на минуту МакКанарейкл, старательно ее слушающий Харлей, человек-гора, недоуменно таращившийся на собравшихся («Развнедел, декан Чертекака, – шепотом пояснил Аесли, – пытается понять, кто он и что здесь делает»), приветливый колдун в мантии, которая постоянно меняла фасон и цвет («Югорус Лужж из Слезайблинна, видишь, под ним нет стула, сидит на одной магии»), и еще десяток профессоров столь же странной наружности.
Только два места в президиуме оставались пустыми – одно с краю («Для заколдованного декана Гдетотаммера», – догадался Порри), а второе, представлявшее собой троноподобное кресло, – в самом центре. Все внимание проголодавшихся и измотанных студентов было приковано именно к нему. Неудивительно, что по залу прокатилось громкое «Ах!», когда из клубов сизого дыма с оглушительным грохотом появился худенький бодрый старичок с великолепно уложенной бородой.
– Сера с бертолетовой солью! – потянув носом, определил поднаторевший в химических опытах Порри.
– Сам ты сера! – укоризненно заметила Мерги. – Это же ректор Бубльгум. Он, по оценке журнала «Фырчун», почти возглавляет сотню лучших волшебников года[27].
– Что значит «почти»? – поинтересовался Сен.
– Сразу после Билла Гейтса. Короче, ему с серой возиться – себя не уважать. Классно колдует, я даже не усекла, как он это проделал.
Голос у Бубльгума был такой глубокий и звучный, что Порри сразу подумал о радиомикрофонах, но решил помалкивать.
– Друзья! Я знаю, вы все устали, поэтому буду краток.
И ректор был краток на протяжении сорока минут.
– А теперь… – произнес Бубльгум и сделал эффектную паузу.
– Ужин! – в едином порыве выдохнули сотни глоток.
– Фигушки! – ласково улыбнулся ректор. – Распределение по факультетам.
Глава 6. Околпачивание.
Распределение, по мнению Порри Гаттера, началось довольно странно. Тощий аспирант торжественно вынес потрепанный, серый от пыли колпак, водрузил его на высокую подставку для цветов и застыл в почтительном молчании.
Через пять минут самые нетерпеливые начали шептаться и покашливать. Через десять минут эпидемия кашля напала на добрую половину зала. Недобрая половина откровенно посвистывала и шаркала ногами. Еще через несколько минут один из преподавателей сорвался с места, подбежал к колпаку и стал что-то сердито бормотать.
– А? Чего? – зашевелился волшебный галантерейный предмет. – Распределение?
Волшебник закивал, не прекращая настойчивый шепот. Порри показалось, что он ослышался:
– По факультетам распределяет эта старая шляпа?!
– Не старая шляпа, а Древний Распределительный Колпак, – ответил Сен Аесли. – Нам еще повезло, раз в три года это делает Вековой Носок.
– Жрать небось хотите? – захихикал Колпак, повернувшись к студентам.
Аудитория отозвалась утробным гулом.
– Ладно, так и быть. – Колпак на секунду задумался и провозгласил: – Всех в Чертекак!
Студенты радостно завопили и развернулись к столам в расчете на появление долгожданного ужина. Но столы остались пустыми (если не считать солонок и перечниц), а учителя – крайне недовольными. Сразу несколько волшебников бросились к шляпе, размахивая руками, тихо шипя и ругаясь. Порри смог расслышать только отдельные непонятные слова «тарификация», «полставки» и «загрузка». Видимо, это были отрывки каких-то страшных заклятий. Колпак никак на них не реагировал.
В конце концов пришлось вмешаться самому Бубльгуму. Он воздел безмятежный взор к потолку и громко сказал:
– А что, мистер Клинч, моль в кладовой №4 до сих пор не выведена?
Из-за портьеры появился здоровяк зловещего вида. Судя по всему, у него с магическим головным убором были свои счеты, потому что Колпак сразу обмяк и буркнул что-то вроде: «Давайте, только быстро».
Преподаватели рысью вернулись в президиум. Возле колпака остался только аспирант, который прочистил горло и произнес ломающимся голосом:
– Амели Пулен!
Черноволосая большеглазая девочка подбежала к Колпаку и безбоязненно нахлобучила его на голову.
– Так, – сказал Колпак. – Это уже слишком. Девочка! Что за фамильярности?! Ты что, в магазине?! Ты что, меня купила?! Это собеседование, а не примерочная! А теперь немедленно… То есть наоборот, ме-е-е-е-едлен-но, я повторяю, ме-е-е-е-е-е-едленно… поставь меня на место!…
Амели осторожно стянула шляпу и вернула ее на подставку.
– А то ишь, начитались модных книжек… – пробурчал Колпак, надевая очки. – Ладно, собеседуем. Первый вопрос. Какие причины побудили вас подать документы в Школу Магии. Или, говоря другими словами, какого черта ты вообще поперлась в Первертс? Ну что ты молчишь? Я мысли читать не умею.
– Мне интересно, – мгновенно ответила девочка.
– Ей, видите ли, интересно, – язвительно произнес Колпак. – Ей. Интересно. А о других ты подумала?
– Подумала, – реакция Амели была отменной.
– Ох уж эта молодежь, на все у них готов ответ, – разочарованно сказал Колпак. – Последний вопрос. Можно ли делать людям добро, если они об этом не просят?
– Только если они очень сильно об этом не просят, – без запинки выпалила девчонка.
– Ну что ж, решение очевидно, – Колпак выдержал томительную паузу. – Слезайблинн!
Амели охнула и пошатнулась. В глазах блеснули слезы. Было похоже, что она с большим удовольствием согласилась бы работать официанткой в закусочной.
– Что, испугалась? – довольно заухал Колпак. – Ладно, не боись. Орлодерр.
Амели опрометью бросилась к столу Орлодерра. На полдороги она обернулась и сфотографировала Распределительный Колпак стареньким аппаратом. Тот поморщился.
Дальше пошло не лучше. Колпак задавал бестактные и риторические вопросы, беспричинно тянул с выбором, ни с того ни с сего надолго задумывался, путал имена и названия, придумывал несуществующие факультеты, внезапно менял решения, короче – отрывался по полной программе. Изредка для разнообразия зловредная шляпа заявляла: «Выгнать не зачисляя!» или «В приют для слаборазвитых!». Часть старшекурсников уже откровенно спала или резалась в «камень-ножницы-пергамент»[28], а в первых рядах еще оставалось человек сорок недораспределенных.
