Терри Пратчетт - Бац!
— Ладно, тогда как насчет такого способа — разрезаешь полотно на куски размером с обычную картину. Затем рисуешь что-нибудь на обратной стороне каждого куска, вставляешь в рамку и оставляешь где-нибудь в музее. Никто и не заметит лишние картины, так? А когда шум утихнет, можно будет прийти за ними.
— И как ты вынесешь их из музея, Шнобби?
— Ну во-первых, мне понадобится немного клея и очень длинная палка, затем…
Фред Колон покачал головой. — Не могу представить, как тебе это удастся проделать, Шнобби.
— Ладно, тогда надо взять такую же краску, что на стенах и приклеить картину прямо к стене, там где найдется достаточно места для нее, затем закрасить ее этой краской, так чтобы она выглядела как часть стены.
— Ну и где, по-твоему, есть подходящая для этого стена?
— Например стена внутри рамы, которая там висит, сержант?
— Черт побери, Шнобби, это очень умно придумано, — сказал Фред, резко остановившись.
— Спасибо сержант, твоя похвала многого значит.
— Но тебе все равно надо как-то ее вынести, Шнобби.
— Помнишь все эти чехлы и занавески, сержант? Бьюсь об заклад, что через несколько недель пара работяг в комбинезонах спокойно выйдет из музея со здоровенным белым рулоном в руках и никто даже не посмотрит в их сторону потому, что все будут уверены, что картину давным-давно вынесли.
Последовала пауза прежде чем сержант Колон смог тихо сказать: — Ну ты и пройдоха, Шнобби. Настоящий пройдоха… А как ты удалишь новую краску с холста?
— Да там ничего сложного нет, — ответил Шнобби. — Слушай, я знаю, где можно взять фартуки для рисования.
— Шнобби! — сказал потрясенный Фред.
— Да ладно тебе, сержант, уж и помечтать нельзя…
— Наши шлемы могли бы украситься новыми перьями, Шнобби, а нам бы они не помешали.
— Твое нутро опять что-то чует, сержант?
— Можешь смеяться сколько вздумается, Шнобби, но достаточно просто оглянуться вокруг, — мрачно сказал Фред. — Пока что это только уличные разборки, но будет хуже, помяни мои слова. И все из-за какой-то тысячелетней рухляди! Не понимаю, почему бы им не вернуться туда, откуда они вышли, если им так дороги родные места!
— Большинство их них давно уже местные выходцы, — заметил Шнобби.
Фред презрительно фыркнул по поводу этого простого географического факта.
— Война, Шнобби. Хех! Что может быть в ней хорошего?
— Не знаю, сержант. Освобождение рабов, может быть?
— Абсол-… Ну, допустим.
— Самозащита от тоталитарного агрессора?
— Замечание, достойное награды, но…
— Спасение цивилизации от орд…
— Я бы сказал, что ничего хорошего она не дает в результате, Шнобби, если ты хотя бы пять секунд помолчал, — резко сказал Фред Колон.
— Но есть ли вообще то, в результате чего, может быть что-то хорошее, сержант?
— Повтори еще раз, уделяя внимание каждому слову? — попросил Ваймс.
— Он мертв, сэр. Мясодробилка мертв. Гномы совершенно уверенны в этом.
Ваймс уставился на капитана. Затем он кинул взгляд на Салли и сказал: — Я дал вам приказание, младший констебль Хампединг. Идите и выполняйте.
Когда девушка выскочила из комнаты, он сказал: — Надеюсь, что ты тоже совершенно в этом уверен, капитан.
— Новость передается от гнома к гному как, как… — запнулся Моркоу.
— Алкоголь? — предложил Ваймс.
— В общем, очень быстро, — согласился Моркоу. — Они говорят, что его убили прошлой ночью. Какой-то тролль проник в их дом на Паточной улице и пробил Мясодробилке голову. Я слышал, как наши парни обсуждали это между собой.
— Капитан, но разве, случись нечто подобное, мы не были бы поставлены в известность? — спросил Ваймс, однако перед его мысленным взором предстали Ангва и Фред Колон, пророчествующие с видом Кассандры. Гномы что-то знали. Они были встревожены.
— Мы поставлены, сэр, — ответил Моркоу. — Я вам только что об этом сказал.
— Нет, я говорю о том, что на улицах нет толп, кричащих о кровавом убийстве. А ведь это своего рода политическое убийство. От кого ты узнал о нем?
— Мне сказали Констебль Железноклещ и Капрал Кольцеплавит, сэр. Это надежные ребята, Кольцеплавита скоро должны произвести в сержанты. Эхм… Есть кое-что еще, сэр. Я спросил их, почему не было сделано официального заявления и Железноклещ сказал, что… Боюсь, вам это не понравится, сэр… Он сказал, что не нужно сообщать Страже.
Моркоу внимательно следил за Ваймсом. Выражение лица командора почти не изменилось, но маленькие мускулы около рта затвердели.
— Кто отдал такой приказ? — спросил Ваймс.
— Судя по всему, некий Ардент. Он… переводчик Мясодробилки, как бы вы его назвали. Ардент говорит, что это дело касается только гномов.
— Мы в Анк-Морпорке, капитан. И убийство есть убийство.
— Так точно, сэр.
— И мы Городская Стража, — продолжал Ваймс, — у нас так даже на дверях написано.
— На самом деле, сейчас там написано «Копы — ублюдки», но я уже дал распоряжение оттереть надпись, — сказал Моркоу.
— Это означает, что если кого-нибудь убьют, то ответственность за убийство лежит на нас, — продолжал гнуть свою линию Ваймс.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, — осторожно ответил Моркоу. — Витинари уже в курсе? Я не могу себе представить, что нет.
— Я тоже. — Ваймс задумался на минутку. — Что насчет Таймс? Там работает довольно много гномов.
— Я бы удивился, если бы они захотели рассказать об этом людям, сэр. Я сам-то узнал только потому, что я гном и Кольцеплавит очень хочет стать сержантом, ну и откровенно говоря, я подслушал их, так что сомневаюсь, что гномы печатники поставят в известность редактора.
— Ты пытаешься мне сказать, что стражники-гномы станут покрывать убийство?
Моркоу был шокирован. — Ни в коем случае, сэр! Боги, они просто хотят сохранить убийство в секрете от людей! Простите, сэр.
Очень важно не раскричаться прямо на месте, сказал себе Ваймс. Не позволяй себе… Как это называется? Психануть? Воспринимай все происходящее, с познавательной точки зрения. Разберись, почему мир не таков, каким он тебе казался, собери факты, разложи по полочкам сведения, обдумай последствия. И только после этого можешь психануть, но очень, очень аккуратно.
— гномы всегда были законопослушными гражданами, капитан, — проговорил Ваймс. — Они даже налоги платят. С чего бы это они вдруг начали считать нормальным укрывание убийства?
Моркоу заметил, что в глазах Ваймса появился стальной блеск. — Дело в том… — начал он.
— Да?
— Видите ли, Мясодробилка из тех, кого называют «забурившийся», сэр. И это не метафора, он в самом деле забурился глубоко под землю. «Забурившиеся» ненавидят появляться на поверхности. Говорят, что он жил на под-под-подвальном уровне…
— Мне это известно, И что с того?
— Вопрос в том, насколько глубоко распространяются наши полномочия?
— Что? Настолько глубоко, насколько мы этого пожелаем!
— Кхм, это означает, что практически повсюду? Большинство наших гномов выходцы из Медной Головы, Лламедоса и Убервальда, — сказал Мороку. — В этих местах свои законы для поверхности и свои законы для подземного мира. Я знаю, что у нас все по-другому, но… это то, как они представляют мир, сэр. И все гномы из окружения Мясодробилки «забурившиеся», а вы знаете, как к ним относятся обычные гномы.
Да они скоро начнут им поклоняться, подумал Ваймс, сжимая пальцами переносицу и закрывая глаза. Дело становится все хуже.
— Ну ладно, — сказал он. — Но мы в Анк-Морпорке и у нас здесь свои законы. Ничего предосудительного нет в том, чтобы просто пойти и проведать здоровье Брата Мясодробилки, так ведь? Мы просто постучимся в дверь, почему бы нам не постучаться? У нас ведь есть серьезный повод для беспокойства. Да, я знаю, это пока еще только слухи, но если в слухи подобного рода начнет верить слишком много народу, мы потеряем над ними контроль.
— Хорошая идея, сэр.
— Иди и скажи Ангве, что она пойдет со мной. И… Еще я возьму Пикшу. И Кольцеплавита, скорее всего. Ну и конечно, ты тоже пойдешь с нами.
— Кхм, это не очень хорошая идея, сэр. Мне посчастливилось узнать, что я раздражаю «забурившихся». Они полагают, что во мне слишком много от человека, чтобы считать меня гномом.
— Неужели?
Да разве много — каких-то шесть футов и три дюйма, подумал Ваймс. Усыновлен и воспитан гномами в маленькой шахте в горах. По-гномьи его зовут Кзад-баат, что означает Скрепляющий.
Ваймс кашлянул. — Почему, во имя всего святого, они так считают, хотел бы я знать?
— Да, с формальной точки зрения я человек, но для самих гномов рост никогда не являлся главным признаком гнома. Однако, соратники Мясодробилки все равно не признают меня.
— Грустно это слышать. В таком случае, я возьму с собой Шельму.
— Вы с ума сошли, сэр? Вы же знаете, как они относятся к гномкам, которые открыто признают свой пол!
