Виталий Бодров - Кровь Титанов
Животное, дожевав ятаган, облюбовало для себя ноги гоблина. Харкулу это отнюдь не понравилось, и он, после некоторого колебания, все же решил воспользоваться лошадью. Для этого пришлось изрядно укоротить стремена, потому как длина рук гоблина компенсировалась заметной коротконогостью.
Щенок, обиженно ворча, отказался искать новую игрушку, кроме любимого гоблина и послушно затрусил рядом с лошадью Лани, приведя животное в состояние легкой паники. Впрочем, скакун был достаточно хорошо вышколен, чтобы не броситься прочь сломя голову. Лани, конечно, была неплохой наездницей, но вряд ли сумела бы остановить ополоумевшую лошадь. Да и кто в их отряде сумел бы, за исключением Боресвета?
— Хорошая собачка, — заметил Бол. — А когда ты его команде «фас» обучишь?
— Когда найду добровольца, — честно ответила Лани.
Бол заткнулся. При всей его любви к собакам в целом и к этому Щенку в частности, добровольцем ему быть не хотелось. Собака, которая железо грызет, как старую кость, к таким подвигам не располагала. Бол покрутил по сторонам головой, надеясь уговорить на эту роль кого-нибудь другого, но наткнулся на стену неприязненных и настороженных взглядов. Добровольцем быть никто не хотел. И все хотели находиться подальше от такового, если подобный дурак вдруг отыщется. Собака — тварь неразумная, может ведь и перепутать...
Гоблин внимательно осматривал саблю, именуя ее для простоты опять же ятаганом. Возможно, не хотел забивать голову новыми словами. Варвар его хорошо понимал. Вполне нормальный мужик, несмотря на то, что руки длинные и клыки, как у зверя. Живет, опять же, в горах. В общем, тот же варвар, только зеленого цвета.
Таль сделал попытку медитировать, сидя в седле. Получилось, прямо скажем, не очень. Седло, бьющее по нежным частям тела, мешало сосредоточиться. Мысли тоже все выбросить из головы не удалось. Особенно одну, не слишком ли высоко падать после такой медитации?
Разочарованно вздохнув, Ларгет отказался от своей идеи. Стало скучно. Третий день едут по дороге, все те же деревья по обе стороны. Хоть пальмы бы, Блин, нарисовались...
— Песню, что ли, спеть? — задумался Боресвет.
— Эх, дороги, пыль да туман, — запел топор древнюю балладу. — Кстати, Хозяин, меня нехило бы протереть от пыли. Для здоровья дюже вредна.
— Смерть вреднее, — буркнул варвар, думая о своем.
— Ну, не знаю, — не согласился топор. — Сколько смертей видел, ни одна здоровью не вредила. Моему, я имею в виду...
Топор замолчал, видя, что Нанок его совершенно не слушает. Зато внимательно слушал Бол. Говорящий топор неизменно повергал его в состояние, близкое к восхищению. Если б его угораздило родиться топором, сам Блин не заставил бы его молчать.
— А ты знаешь какие-нибудь сказки, или легенды, к примеру? — поинтересовался Бол.
— Да полно, — обрадовался топор, которому тоже не терпелось поговорить. — Скажем вот эта: в некотором царстве, некотором государстве... Или лучше другая: Ехал как-то добрый молодец по делам молодецким... Нет, лучше эта, моя любимая. Узнал однажды юный принц, что за тридевять земель, в краю, Семиградьем именуемом, топор находится заколдованный...
Пришлось слушать сказку. Упомянутый принц вдруг сразу загорелся желанием отыскать топор, и с этой целью покинул родное королевство, оставив венценосных родителей в слезах, принц, видите ли, еще и наследником был. Выпала ему такая вот нелегкая доля. Правда, был он молодым, здоровым, красивым, а главное — холостым. В общем, все не так и плохо. Нашел он карту с крестиком, клад указывающим. То есть, где топор спрятан, а охранял сокровище само собой, безголовый дракон. Потому как топор тот был волшебный и все подряд рубил, не задумываясь. Долго странствовал принц, много подвигов совершил, много побед одержал, достиг-таки Семиградья заветного и топором хитростью завладел, потому что силой не получилось. А топор был напрочь заговоренный, разговаривать умел, вот и говорит принцу, поцелуй, дескать, меня, добрый молодец, нипочем не пожалеешь. Ну, тот сдуру и поцеловал, а топор возьми и в принцессу превратись. И на шею герою бросился, что в новом обличье было не в пример более безопасным. И говорит при том, дескать, похитил меня злой колдун, непотребством всяким соблазнял, а обломавшись, в топор превратил, потому как, говорит, тупее ты любого топора. А принц поцелуем своим расколдовал обратно. И остался, идиот, без оружия магического, с дурой-принцессой на руках. Вдобавок еще и жениться пришлось. В общем, печальная вышла сказка...
— То есть, если тебя поцеловать, ты тоже в принцессу превратишься? — обрадовался Бол и потянулся к топору с явно сексуальными намерениями.
— Не, тут принц нужен, — авторитетно заявил топор. — К тому же не помню я, чтобы меня превращали во что-то. Я ведь в кузне родился. Эй, хватит ко мне приставать, извращенец! Говорю тебе, принц нужен! Хозяин, скажи, чтобы этот секирофил от меня отвязался, а не то я за себя не ручаюсь!
— А может, это у тебя ложная память? Насчет кузни? — предположила Лани, всерьез увлеченная возможностью превращения топора во что-то полезное, вроде принцессы.
— Может, ты и права... — задумался топор. — Ну, принца-то все равно нет...
— Ну, может, еще найдется, — успокоила его Лани, которой тоже хотелось чего-то такого.
— Не в этих краях, — хмыкнул Бол. — Тут только зайцы одни... и прочие звери.
Таль, который держался впереди, неожиданно поднял руку, вглядываясь направо. Как раз в этом месте дорога разбегалась в три разные стороны. Зоркий Боресвет тут же оказался рядом с ним.
— Похоже, двое всадников, — сказал он, присмотревшись повнимательней.
Все тут же успокоились. Минуты через две всадники подскакали достаточно близко, чтобы Ларгет увидел их лица. Веселая усмешка неудержимо наползла на лицо Таля, он опознал этих всадников. И одним из них был как раз принц!
Глава XXVI.
Принц слегка удивился, когда ему предложили поцеловать запыленный топор. Глаза у него, вероятно, вылезли на лоб и стали квадратными. Убедиться в этом Орье не мог по причине отсутствия зеркала, но ехидный взгляд Лемура говорил о многом.
Толпа странных непонятных людей, окруживших его, галдела на все голоса и требовала невозможного. Как раз целования топора, несовместимого с королевским достоинством. Принц пытался отмазаться, но его никто не слушал.
Варвар смотрел угрюмо, набычившись. По его виду трудно было сказать, что он в восторге от высказанной идеи. Более того, похоже было, что смельчаку, пожелавшему поцеловать топор, он тотчас же снесет не слишком умную голову.
— Отвалите на фиг, извращенцы! — вопил топор. — Сейчас как врежу по мордам! Хозяин, они ко мне пристают!
Варвар многозначительно молчал. Конечно, говорливую железку не мешало бы проучить, но горе насильнику, дерзнувшему дободаться до его собственности.
— А если он не в принцессу, а в мужика здорового превратится? — поинтересовался Таль.
Все дружно призадумались. Появление еще одного мужика, кажется, никого не обрадовало. Тем более, здорового. Такой и по сусалам надавать может, ежели что.
Варвар посмотрел на Таля с благодарностью. Принцесса там или не принцесса, а лишаться такого оружия ему не хотелось. Неуютно будет без оружия. Приспичит кому голову снести, а нечем. Не должное это дело, и суета сует.
Принц с облегчением перевел дух. Не хотелось ему целовать железяку пыльную, и даже принцессу не хотелось. А хотелось убраться подальше от этого дурдома, и больше не возвращаться. Впрочем, его с детства учили, что желания мало что значат в этом мире.
Лани глядела на принца во все глаза. Надо же, самый настоящий принц, как из сказки. Правда, ничего сказочного в нем особо не наблюдалось. Ну, одет неплохо. Ну, симпатичный. Так шут у него одет не хуже, а вдобавок — красавец. Да и Таль неплохо смотрится, а уж о варваре и говорить нечего, вон мышцы какие, вдобавок высокий. То есть, очень высокий, почти великан. Вдобавок говорит мало, больше слушает. Ларгет же предпочитает что-нибудь рассказывать, вместо того, чтобы слушать ее. Будто ей, Лани, рассказать нечего! Вдобавок, когда она начинает интересно рассказывать о важных вещах, вроде прически или новой курточки, все мужчины делают кислое выражение лица и удаляются под явно надуманным предлогом. Нанок так и вовсе сбегает, потому как придумать мало-мальски правдоподобный предлог ума не хватает. Может быть, хоть принц не такой?
Принц оказался таким же. Всего через полчаса разговора об одежде сослался на необходимость срочной магической консультации и пристроился рядом с Талем. Лани обиженно надула губки. Все врут сказки! Он такой же, как все мужчины. Магическая консультация, ха! Небось, о девках говорить будут. Или о вине. И уж точно, не о духах и не об одежде.
Нанок чувствовал себя не в свое тарелке. Более того, не в своей кастрюле, сковородке и прочей кухонной утвари. Не любил он, когда вокруг много народа, тем более, цивилизованного. Только гоблин нормальный да Боресвет еще. Остальные — вообще непонятные люди, особенно эта Лани. Нет, красивая девушка, спору нет, но с ней даже говорить невозможно! Во-первых, рта не дает раскрыть, во-вторых, все разговоры только об одежде, да о духах каких-то непонятных, номер пять. Намекает, то есть, что он, Нанок, одет, как лох какой-то и несет от него, как от навозной кучи. А стоит деликатно, по-варварски, осведомиться насчет постели, как тут же дает отбой. Нет, изо всех женщин, что ему, Наноку, встречались, эта самая несносная. Вдобавок, рыжая, а это верный признак ведьмы, у любого спроси.
