Татьяна Чернявская - Пешки
— Не надо, — неуверенно и слишком слабо пропищала духовник, хватая её за рукав.
Травница храбро проигнорировала её невнятный лепет, ощущая себя на фоне подруги настоящим героем, и без раздумий скользнула внутрь. Тут же босые ноги вляпались во что‑то тёплое и липкое. С большей осторожностью Эл подманила собственный светляк, уже по запаху догадываясь, во что угодила.
— Я же предупреждала, — немного укоризненно заметила Танка, не спеша присоединяться или извиняться.
— И чего визжала? — раздражённо процедила травница, умирая от некстати подкравшейся брезгливости.
Ответ не понадобился. Свечение выхватило из темноты подозрительно знакомые очертания мужской фигуры. Араон Важич ничком лежал в большой покрытой тонкой ледяной коркой бурой луже, немного судорожно вытянувшись во весь рост. Ладони его, так же слегка светились, как и у остальных, но свет был слабее и отливал не синевой, а багрянцем. Сквозь разорванную рубашку виднелась неестественно загорелая, словно смазанная чем‑то, спина и край грязной повязки. Крепкие ноги, частично покрытые рвотными массами, были до колена вбиты в землю, но сломанными не выглядели. Чародея определённо выкачали подчистую. Казалось, его резерв водоворотом стягивал энергию из окружающего пространства, поскольку был пуст до основания, уходя далеко в минус. Травница тоже захотела заорать, но получился почему‑то только полный горечи и отчаянья стон. Сил кричать просто не было, она перестала чувствовать тело, будто начиная остывать и коченеть. Картинка перед глазами поблёкла и стала подозрительно подрагивать.
— А ведь он, кажется живой, — осторожно заметила духовник, не скрывая брезгливости.
Словно в ней включился фонтан, Алеандр подскочила к телу, посылая волну диагностики и жадно ощупывая на какие‑то более заметные травмы. Осторожно спустившаяся следом Танка, морщась и зажимая двумя пальчиками нос, второй рукой принялась откапывать вдавленные в землю конечности. Она серьёзно подозревала, что в пылу целительского энтузиазма, травница могла и позабыть о такой незначительной детали, переворачивая пациента, и сломать ему ноги уже наверняка. Утрамбованная грязь, получившая приличный энергетический удар, слушалась плохо: видимо, какой‑то чародей земли качественно над ней поработал, чтоб зафиксировать Важича на месте. Определённый резон в этом был. Сейчас мужчина даже не реагировал, когда его ощупывали, похлопывали по щекам, проверяли реакцию зрачка, мяли грудную клетку и осторожно осматривали стянутый повязкой живот.
— Он живой, — радостно и немного растерянно констатировала очевидное Алеандр, растирая светящиеся ладони, чтоб восстановить кровообращение. — Но пуст, абсолютно пуст, а для чародеев с большим естественным резервом это очень опасно. Нужно что‑то делать. Может, разделённое дыхание?
Яританна, которая чувствовала опустошённость Мастера куда острее, печально покачала головой:
— У меня идея получше, но будет сложновато и неприятно. Я могу постараться подтянуть обрывки не успевших разложиться заклинаний, но целовать нашего доходягу будешь сама: меня сегодня и так дважды тошнило.
Алеандр сморщилась от такой формулировки, но противиться не стала. Для Танки с её ограниченным резервом подобная щедрость и вовсе была небывалой. Холодные пальцы духовника обхватили запястье, и первый поток грязной, сырой энергии рванулся в девушку. Боль пронзила враз онемевшую руку и, пачкая ауру, попыталась всосаться в резерв. Эл судорожно набрала воздуха и поспешила склониться к пациенту: удерживать и тем более пропускать через себя такую энергию оказалось не столько больно, сколько противно. Дыхания не хватало, тело трясло, желудок угрожающе сжимался. Казалось, ещё чуть — чуть и она перестанет справляться с этим потоком и позорно захлебнётся. К счастью, холодные губы чародея под её ртом дрогнули и растянулись в слабую улыбку.
— Всё! — прохрипела травница, разрывая контакт сразу с обоими, и принялась отплёвываться, содрогаясь от омерзения.
Араон смотрел в небо широко распахнутыми золотистыми глазами, словно всё ещё не верил, что выжил, потом тряхнул головой и дико расхохотался, посрамляя даже знаменитого Тёмного генерала. Танка брезгливо вытерла руки о его рубашку, но молодой человек этого не заметил. Он лишь мельком взглянул на девушек и, со всей силы хлопнув по своему согнутому локтю, показал прорезавшей тучу молнии средний палец.
* * *Смуглый, блестящий от упорно держащегося заклятья, словно покрытый колерованным лаком, палец, с грубо расщеплённым ногтём и редкими красными искорками вдоль неглубоких царапин так и остался в затухающем переговорном шаре более чем красноречивым символом. Белая муть меркнущей связи никак не желала поглощать сей выразительный жест любимого родственничка. Иринма не выдержала и в сердцах потрясла проклятущую каменюку, вырывая дорогой кристалл из изогнутых лап бронзового держателя. Изображение мигнуло, пошло трещинами, но упрямо сохранилось, даже стало чётче, открывая ещё разводы грязи и травяной кашицы.
В самых расстроенных чувствах женщина по — волчьи взрыкнула и запустила шаром в окно, благо кто‑то предусмотрительный, хорошо знакомый с нравом Госпожи Травницы заблаговременно заговорил ткань, и дорогостоящий артефакт без лишних последствии скатился вниз по гардине. Поскольку швыряние любыми подручными предметами было в этом кабинете делом привычным, а застекление окон — удовольствие не из дешёвых, то при полёте в данном направлении на защиту специального маркировочного стекла иногда вставала даже мебель. Иринма капризно отпихнула ногой подкатившийся шар и присосалась к высокому бокалу с игристым вином. Распить его она планировала в честь убийства горячо обожаемого кровнородственного засранца, но, как говорится, не судьба. Пришлось употребить для успокоения нервов совершенно по — мещански.
— Вот же суки, — злобно зашипела женщина, с чмоканьем отрывая ярко накрашенные губы от горлышка дорогой бутылки костяного фарфора. — А строили‑то из себя!!!
Госпожа Травница ужасно не любила ошибаться в людях. Следует отметить, что не любила она ошибаться вообще, считая несовпадение реалий окружающей среды со своими чаяньями предательством со стороны жестокой и бессмысленной судьбы, но люди отчего‑то расстраивали Бесподобную значительнее. Всё‑таки на обаяние и расположение к себе людей сил приходилось затрачивать куда больше. Столько усилий, столько ценных артефактов, новых заклятий и всё насмарку! Племяша своего, чтоб его после смерти в межмирье мотало, она изучила хорошо и не понаслышке знала размер резерва и потенциал к заклятиям. При полной боевой готовности он был даже не крепким орешком, а практически не разгрызаемым булыжником. Вот только Иринма сильно сомневалась, что за последние пару лет, которые не общалась с «кровиночкой», любимчик Артэмия успел нахвататься целительских и иллюзорских заклятий. Так что к моменту встречи с одним из её передовых отрядов яд должен был уже полностью разложить печень, добраться до костного мозга и вызвать, как минимум, гемофилию, лишая этого талантливого недоросля всех его преимуществ. Даже, если он и оказал бы достойное сопротивление, то малейшая царапина — и он истёк бы кровью за пару часов. Толку от всех притирок и заплаток этой рыжей малолетки не было б. Так почему же, установив связь с амулетом своего поверенного, она получила такую нецензурщину в ответ!?!
Бутылка полетела в том же направлении, но из‑за силы замаха не стекла, а отскочила от защиты, разбившись о висящий на противоположной стене портрет хозяйки кабинета. Осколки причудливыми корабликами изогнулись в пенном море недопитого вина.
— Твари, — шипела, гипнотизируя их взглядом, Госпожа Травница. — Вот твари — и-и…
Как? Как можно быть такими лицемерными тварями? Ведь это явно не мелкий со своей прямотой и резкостью, а они, они — сволочи всё придумали! Затаились, спрятались, потом напали со спины. Столько артефактов коту под хвост! Столько трудов! А ведь какими зайками прикидывались! Под дурочек косили, восторженно лепетали, а сами…. Может, и склад взорвался не самопроизвольно…. Точно! Это они, падлы весь аминорий специально извели! Знать, не просто телохранительницы для юного дарования, а какие‑нибудь агенты спец отделения или вообще имперские шпионки. Наверное, «Младицу» литрами хлещут, чтоб под нимфеток косить, а самим под сорок и опыт чародейский с трёх лет копиться. Или вообще, это два мужика под многослойной иллюзией, чтобы с толку сбивать! От этой мысли руководителю и ответственной шее шестого штаба стало немного легче. При всём своём тщательно выстраиваемом пафосе эмансипированной свободной чародейки проигрывать мужчине она считала для себя всё же менее зазорным.
— Да они ваащё…
Дальше мысль почему‑то не пошла, застряв в раскалившемся от ярости мозгу и безвозвратно вытекая куда‑то ядовитыми эманациями. Руки сами собой потянулись к наибольшему осколку, в котором оставалось ещё грамм пятьдесят вина, что не сделали бы погоды, но здорово подняли б самооценку. Неожиданно вспомнилось лицо секретаря с милой плотоядной улыбкой, что, не удосужившись выразить каких‑либо эмоций, вкрадчиво пообещал от лица Главного пустить на центр реабилитации домашних хомячков весь шестой штаб, если проблема не будет устранена. И ведь, что парадоксально, действительно может пустить….
