Клиффорд Саймак - Волшебный квартет
Нэн тяжело опустилась на землю поблизости от Данкена, чуть было не упала, но устояла на ногах, запрокинула голову и восторженно рассмеялась.
— Знаешь, кто это был? — спросила она.
— Нет. А ты знаешь?
— Ну конечно,— отозвалась баньши.— Это Дикий Охотник. Я видела его однажды много лет назад в Германии. Я тогда была молодой и странствовала в свое удовольствие по свету. Да, Дикий Охотник и его псы.
— Он никогда раньше не покидал Германии,— проговорила подошедшая Мэг.— Вот вам лишнее подтверждение моих слов: Злыдни притягивают к себе нечисть отовсюду.
— Он что, искал нас? — справился Конрад.
— Не думаю,— сказала Мэг,— Его называют Охотником, однако на деле он ни за кем не охотится, просто скачет по небу, вопит и трубит в рог, а его псы лают так, что способны кого угодно перепугать до полусмерти. Но по правде он не замышляет ничего дурного.
— Кто он такой? — полюбопытствовал Данкен.
— Никто не знает,— откликнулась Нэн.— Известно лишь, что он мотается по небу с незапамятных времен, так давно, что никто уже не помнит, как его зовут.
— Пошли, пошли! — воскликнул подбежавший Шнырки.— Осталось совсем чуть-чуть. Мы будем на месте с рассветом.
— Куда ты ведешь нас? — осведомился Данкен.— Сколько можно держать людей в неведении?
— К болоту, куда направлял вас с самого начала.
— К болоту? Но ведь там нас поджидает колдовская ловушка!
— Ничего там нет,— отмахнулся Шнырки.— Они не предполагали, что вы вернетесь.
Над головами путников возник из воздуха Призрак.
— Совершенно верно,— заявил он.— Я смею утверждать, что путь свободен.
— Нам необходимо отдохнуть,— проговорил Данкен.— Мы так долго не спали, что буквально валимся с ног.
— Все, кроме Эндрю,— фыркнул Конрад.
— Он заплатит за свою привилегию,— пообещал Данкен.— Когда придем на место, мы ляжем спать, а его назначим нести дозор.
Глава 14
Из болота вынырнула покрытая слизью тварь — треугольная рогатая голова, острые клыки, раздвоенный змеиный язык, бочкообразное чешуйчатое тело. Она взметнулась над ним, а он погрузился по бедра в трясину и потому не мог убежать, так что волей-неволей вынужден был сражаться с чудовищем. Он закричал на болотную бестию, а та зашипела в ответ, изогнулась в воздухе, изготовилась к нападению, не спеша, ибо спешить ей бьшо некуда — ведь жертва не могла ускользнуть. Данкен взмахнул клинком. Добрая сталь, острая, смертоносная, как раз по руке, но йротив чудовищной твари она не более чем детская игрушка. Если не считать шипения монстра и звука, с каким разбивались о поверхность воды капельки влаги, стекавшие с его шкуры, над болотом царила тишина. Казалось, будто оно принадлежит иной плоскости бытия, будто выхвачено неведомой силой из иного мира и перенесено сюда, чтобы стать подобием рубежа между явью и грезами. Над черной застоявшейся водой струился туман. Эта вода запахом и цветом походила скорее на бесовское варево; тут и там из нее торчали хилые деревца, чьи серые облезлые стволы наводили на мысль о некой страшной, неизлечимой болезни, которой, возможно, поражен мир по ту сторону рубежа. Внезапно чудовище перешло к решительным действиям. Впечатление было такое, словно ударил гигантский кулак. Как он и думал, меч оказался бесполезным; тварь начала обвиваться кольцами вокруг его тела, удушающие объятия грозили переломать ребра, он как бы сложился пополам и вдруг услышал голос, прорычавший:
«Осторожнее с этим псом! Свяжите его, но так, чтобы на нем не было ни царапины! Он для меня важнее всех вас, вместе взятых. Того, кто поставит ему синяк, я вздерну на первом же суку!»
Данкен сообразил, что рот его забит песком, что он отчаянно вырывается не из змеиных колец, а из чьих-то рук. Он лежал лицом вниз, кто-то упирался коленом ему в спину. Открыв глаза, он увидел перед собой сухой лист, по гладкой скользкой поверхности которого медленно ползло какое-то насекомое.
— Вяжите верзилу! — гаркнул тот же голос.— Не подходи к коню, остолоп! Или хочешь остаться без головы?
Где-то рядом раздавалось разъяренное рычание Крошки; ржал, отбиваясь, по всей видимости, от наседавших на него злодеев, Дэниел. Слышались раздраженные возгласы и шарканье ног. Данкен ощущал, как веревка врезается в запястья. Неожиданно кто-то грубо схватил его и перевернул на спину. Не в силах пошевелить головой, он уставился в небо и тут заметил краем глаза человеческие фигуры. Стиснув зубы, он ухитрился сесть и огляделся по сторонам. В двух шагах от него катался по земле Конрад, скрученный, точно рождественский гусь.
— Мне бы только добраться до вас,— проревел он,— я вам всем кишки повыпускаю!
— Друг Конрад,— посоветовал один из людей,— на твоем месте я бы воздержался от угроз.
Голос человека показался Данкену знакомым. Вот говоривший повернулся к нему лицом, и в тот же миг он узнал Гарольда Потрошителя. Юноша постарался собраться с мыслями, но те упорно разбегались. Воспринять действительность было неимоверно сложно — слишком уж неожиданным оказался переход от сна к яви. Ну да, он заснул, и во сне ему пригрезилась та чешуйчатая тварь, что вылезла из болота; должно быть, сон навеяла недавняя встреча с похожим чудовищем на краю колдовской топи. А затем, без предупреждения, он проснулся в руках головорезов Потрошителя.
Окинув беглым взглядом опушку крохотной рощицы, где они остановились на заре и немедленно легли спать, позаботившись лишь о том, чтобы сообщить Эндрю о возложенной на него обязанности, Данкен попытался оценить положение дел. Похоже, их застали врасплох. Эндрю привязали к небольшому деревцу, обкрутив веревкой чуть ли не с ног до головы. Мэг нигде не было видно, то же касалось и Дэниела, хотя и ведьма, и конь должны были находиться где-то поблизости. Красотка понуро топталась у дерева, соседнего с тем, которое подпирал отшельник; ей накинули на голову нечто вроде самодельной упряжи. Крошке предусмотрительно связали не только лапы, но и пасть. Мастиф елозил по земле, норовя освободиться от пут, однако, судя по всему, на него рассчитывать не приходилось. Конрад кончил брыкаться и теперь сильнее прежнего походил на рождественского гуся, которого вот-вот сунут в печь.
Шнырки, баньши Нэн и Призрак, разумеется, улизнули; по крайней мере, с первого взгляда никого из них Данкен не заметил. Вполне естественно, сказал себе юноша. Выведя своих подопечных к болоту, Шнырки, сопровождаемый, вероятно, Нэн, отправился собирать Малый Народец, а Призрак устремился разведывать окрестности. Что он там говорил? Ах да. «Смею утверждать, что путь свободен». Откуда же тогда, черт побери, явился Потрошитель?
Гарольд Потрошитель неспешно направился к Данкену. Юноша внимательно наблюдал за ним, прислушиваясь к собственным мыслям. Гарольд внушал ему некоторый страх и ненависть, но ни страх, ни ненависть не могли пересилить того презрения, какое он испытывал к этому мерзавцу. Потрошитель мнился Данкену отребьем рода человеческого, гнусным негодяем, лишенным каких бы то ни было принципов; ничтожеством, полнейшим ничтожеством, с которым попросту противно было иметь дело. Гарольд подошел к наследнику Стэндиш-Хауса и, уперев руки в боки, глумливо воззрился на Данкена.
— Ну как, милорд? — хмыкнул он.— Нравится? Мы с вами квиты. Может, скажете, чего вас сюда занесло?
— Я уже говорил,— ответил Данкен.— Мы едем в Ок-сенфорд.
— Да, но вы не сказали зачем.
— Разве? Нам нужно передать послание.
— И все?
— И все,— пожал плечами Данкен.
— Посмотрим, посмотрим.
Потрошитель наклонился и мощным рывком сорвал с пояса Данкена кошелек. Затем неторопливо расстегнул застежки, сунул руку внутрь и извлек амулет Вульферта. Тот засверкал в лучах заходящего солнца.
— Симпатичная вещица,— произнес бандит,— и, должно быть, ценная. Что это такое?
— Побрякушка. Красивая побрякушка,— отозвался Данкен и мысленно взмолился: «Только не манускрипт! Пожалуйста, только не манускрипт!»
Потрошитель опустил амулет в карман, вновь сунул руку в кошелек и достал манускрипт.
— А это?
— Пергамент с рукописным текстом.— Данкену пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос не дрожал,— Я взял его, чтобы почитать по дороге.
— Фу! — воскликнул Потрошитель с отвращением, смял манускрипт в кулаке и отшвырнул в сторону.
Ветер подхватил было пергамент и повлек по песку, но, к счастью, неподалеку оказался куст, за который и зацепились листки. Тем временем Потрошитель вынул из кошелька четки: слоновой кости крест и янтарное ожерелье. Он придирчиво оглядел свою находку.
— Никак, церковные причиндалы? Да еще небось освященные каким-нибудь монахом?
— Его милостью архиепископом Стэндишского монастыря. Они не представляют большой ценности.
— Зато приятно посмотреть,— возразил Потрошитель,— Пожалуй, я выручу за них грош-другой.
