Роман Тус - Звериный футбол
В Яжелбицах в доме около опорного пункта расплывалось темное красное пятно от головы участкового, который был мертв уже несколько минут.
В лечебно–исправительной колонии для больных туберкулезом ЛИУ‑3 в поселке Михайловское только что прошел ужин и болезные разбрелись по палатам. Дежурный врач Семенов, поддерживаемый медбратом Васькой на весь коридор ругался с нянечкой Свиридовой, старой злобной бабкой, ворующей всё что под руку попадается.
— Где те два сотовых телефона, что у меня в ящике лежали старая грымза? — орал он, наступая на бабку.
— Пошел нафуй — не менее грозно отвечала бабуля, хватаясь за швабру.
— Ну ты старая совсем уже с катушек съехала, у врачей тыришь — добавлял масло в огонь Васька.
— Идите вы в болото — не унималась бабуля — нифуя я не брала, это Васька сука наклепал.
— Да я рожа твоя дореволюционная ни копейки — возмутился Василий.
— А кто на прошлой неделе курицу в столовой целиком из супа спёр? — не унималась старушка.
— Дак это не я, мне там всего кусочек, не звезди — примеряясь к ведру с водой засмущался Василий.
— А ну цыц, я тебя последний раз спрашиваю Макаровна, где телефоны? — вещал Семенов.
— Нетути.
— Уже продала сука — взяв ведро заключил Василий.
— Ну всё бабка, завтра же напишу главврачу, чтобы тебя нахрен из этой богадельни.
— Да я сама напишу, что оба спёрли. У вас на рожах написано ворюги. После этой перепалки участники войны победно удалились в разные стороны. В самый разгар конфликта через забор у левой калитки учреждения ловко сиганул Азамат, одетый во все чёрное, и тут же исчез в близлежащем лесу, где его ждала боевая группа.
Около 21 часа того же дня, через лес около поселка Лукошино в сторону полотна железной дороги и далее в сторону Окуловки в темпе бега прошла группа «Хромого».
— Стоянка две минуты — вежливо напомнила выходящему на перрон вокзала Андрею проводница. Последний поморщился, закурил сигарету и замотал головой в поисках бабок с пирожками. В последнее время на станциях Российских железных дорог со стремительной скоростью стали пропадать знаменитые бабули с пирожками с начинкой из картошки, мяса, сыра, яйца, лука, риса и термосами с чаем. Они безжалостно вытеснялись сэндвичами в вакупной упаковке и безвкусной бурдой из кофейных машин.
Андрей, бросив окурок в проем между поездом и рельсами, проскочил вправо к найденной одинокой бабуле.
— Два с картошкой и пиво — крикнул бабке, на ходу доставая деньги. Пока он рассчитывался, забирал кулёк с пирожками и бутылку пива поезд дернулся и, набирая скорость, пошёл вдоль перрона.
— Эй уроды а я? — крикнул в адрес стремительно набирающего скорость состава Андрей, также набирая ход. Внезапно поезд дернулся и стал затормаживать. Андрей, тяжело дыша добрался до своего вагона, где был отодран проводницей и начальником поезда. Понимая свою вину, он молча краснел, изучая новые крепкие словечки и поддакивая обслуживающему персоналу. Правда никаких наказаний за экстренную остановку поезда не последовало. Поезд отставал от расписания всего лишь на 3 минуты.
И так времени нет, так еще какой–то пьяный оболтус от поезда отстал — подумал Полтавский, искоса поглядывая на соседку, сидящую с испуганным лицом, отчего кажущуюся еще красивее. А может Натали на эту променять, и то дешевле выйдет. Поезд снова дернулся и стал набирать ход. Семён посмотрел в окно и не увидел бегущего хлюпика на улице. Значит подобрали бедолагу. А надо было оставить на вокзале, нефиг опаздывать. Он нервно посмотрел на часы. Московское время показывало 20 часов 54 минуты. Еще пару часов и он будет в Питере. А уж оттуда… и Полтавский счастливо зажмурился.
Алёна после резкой остановки поезда вцепилась в ручки кресла и молилась про себя. Но тут же успокоилась, почуствовав, что после короткой остановки поезд стал набирать ход.
— Ты не переживай красавица, там просто пассажира одного в Бологом забыли — хохотнул папик — не хочешь вина?
— А покрепче есть чего.
— Вот такие девушки мне нравятся — гаркнул Полтавский, мысленно посылая Натали в деревню Гадюкино.
Отец Василий, находящийся в благостном расположении духа уписывал за обе щёки мясистого куренка и делал это так заразительно, что у остальных в купе текли слюньки. Народ стал потихоньку доставать припрятанные бутерброды, а кто понадеялся на поездной набор распечатывать пластиковые коробки с нехитрыми припасами. Расправившись с куренком, протоирей съел два яйца, сваренных в крутую, большой бутерброд с сыром и запил свой обильный ужин коробочкой хорошего Рузского кефира. На часах было 21 час 12 минут.
Лунёв сходил в туалет, быстро по военному съел из пластиковой коробки какую–то еду, не обращая внимания на то что ел и только потом узнал, что ещё будет горячее, стоимость которого оказывается входила в билет. Заказав рыбу, он достал из кейса распечатку допроса агента и в очередной раз углубился в её содержание. Циферблат его настоящих командирских часов показывал 21 час 19 минут.
Получив нагоняй по полной программе и заверив всех должностных лиц поезда, что такое никогда не повторится Андрей пробрался на свое место, заткнул уши плеером и на всю катушку врубил музыку. Напевая про себя нехитрый мотив группы «Звери» про районы и кварталы он сосредоточенно поедал пироги, запивая их пивом. Не зря же чуть на поезд из–за них не опоздал. На плеере под названием песни моргали цифры — 21 час 25 минут.
Расул уже девять минут, долгих девять минут сидел прямо с широко открытыми глазами, не двигаясь и не моргая. Еще чуть чуть и потом пойдет отсчет его времени. Только бы не забыть, что надо делать. Он в сотый раз посмотрел на часы — 21 час 30 минут подсветился циферблат. А поезд отставая в Бологом на 3 минуты от графика, перегон Окуловка — Угловка прошёл на 24 секунды быстрее.
В это время Мохаммед уже обосновался в лесу, в полукилометре вглубь от неказистого барака бабки–смотрителя со станции Угловка. Еще полчаса назад он заложил заряд, как раз под мостом. Только бы поезд шёл по расписанию. Он затаил дыхание и два раза прочитал молитву на арабском.
Запищал зуммер хронометра и Мохаммед нажал на кнопку вызова телефонного аппарата, еще недавно лежащего в ящике стола одной из поселковых больниц и несколько минут назад переданного ему Азаматом и тут же нырнул в машину…
Приборы в кабине машиниста поезда № 166 А «Невский экспресс» показали обрыв проводов и падение напряжения. Машинист остановил поезд, так ничего и не почувствовав. Запищала связь:
Диспетчер — машинисту — 166 не прошел Угловку, что у вас случилось?
Машинст — диспетчеру — обрыв, сейчас посмотрю, — он выбежал и в ужасе уставился на кусок полотна сразу за мостом. Вагоны поезда разлетелись. Один упал под откос. Метрах в четырехста ещё один. Из вагонов выбегали люди. Страшно, темно, все визжат, плачут, никто не знает, что случилось и что делать.
Машинист — диспетчеру — вызывай, блять скорые, МЧС, блять, скорее у нас поезд с рельсов сошёл.
Протоиерей Жиров, хорошо покушав, сложил массивные руки на объемном животе и смотрел на пролетающие за окном, в не густой еще темноте, деревья. В этот момент его боковое зрение зафискировало вспышку. После чего, как в кино, вагон резко пошёл на дыбы. А далее стал заваливаться куда–то вправо. Протоирея вместе с оторванным креслом протащило вперёд, при этом своей массой он расшвыривал перегородки, тела пассажиров, вещи и оторванные кресла, в сторону окон. А затем центробежной силой его выдернуло из кресла вместе с подлокотниками, в которые он вцепился, вагон перевернулся на крышу и ввинтился на второй круг.
Но протоирей этого уже не видел, со всей дури ударившись головой о крышу вагона. В глазах у него померкло и он потерял сознание или умер. Эта мысль промелькнула в его сознании, но так и осталась незавершенной.
Раз — Лунев отработанными движениями прижал голову к коленям, два — обхватил её и колени руками, три — расслабил, как учили, тело. Все эти действия заняли у него секунду, как раз после того как его вагон после вспышки стало уводить от полотна влево. Не успел — подумал полковник о работе, морщась от досады и понимая, что это теракт. Вагон бросило на насыпь, и Лунев увидел в замедленной съемке, как рушатся перегородки, летят люди вперед к передней стенке, как ревёт и зовёт маму маленький ребёнок.
Он попытался поднять голову, стараясь определить где этот ребёнок, но и его при дальнейшем опрокидывании вагона с насыпи вниз по склону, нечеловеческая сила выхватила из кресла и бросила в кучу перегородорок, кресел и искалеченных тел, в то искорёженное место, которое раньше было местом проводника. Именно эта масса и спасла его от смерти, только больно, до крови, впилась в бок ножка одного из вырванных с мясом кресла. Лунев даже не потерял сознание, лишь зажмурился, а когда открыл глаза понял, что вагон лежит на боку а он сам завален обшивкой вагона, перегородками, креслами и стонущими пассажирами. Сильно болели ноги, но что с ними он не видел. Поперёк него лежала молодая девушка, неестественно вывернутая таким образом, что их головы оказались впритык друг к другу. Светлая челка женских волос закрыла ему один глаз, а прямо во второй уставились мертвые глаза девчушки.
