Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)
— Ты не сможешь изменить этот мир, Лекант, — горестно покачал головой Гаузен, и принц застыл в недоумении. — Такие, как ты, могут только разрушать его. В твоем сердце полно ненависти. Ты ненавидишь любовь, потому что боишься ее. Из-за того, что не можешь добиться ее силой.
На лице Леканта появилось выражение упрямой жестокости:
— Да разве ты не понимаешь, почему я выбрал тебя еще тогда, когда сделал своим слугой? Ты, как и я, никому не доверяешь! Ты язвителен и не способен общаться с людьми на равных! Ты все предпочитаешь делать в одиночку!
— Таким я был когда-то, — согласно кивнул юноша головой, но тут же поднял ее и пристально посмотрел принцу в глаза. — Но больше я не хочу быть таким.
— Прибереги свои откровения для старческих мемуаров, до написания которых ты можешь и не дожить! — перебил Лекант и повысил тон. — Да что ты ломаешься, как последняя портовая шлюха! Наложи ей подушку на голову и все! Если она тебе небезразлична, в отличие от меня, можешь даже воспользоваться ей напоследок!
— Это из-за тебя погибла Лин! А теперь ты хочешь убить Салочку! Ты разрушаешь все, что мне дорого! — в отчаянии закричал Гаузен и набросился на принца, но его лицо остановил полный колец кулак Леканта.
— Стража! — громко позвал принц. — Уведите изменника в подземелье! И покажите ему, что бывает с теми, кто не проявляет должного уважения к своему королю. Как жаль, что мы не нашли общий язык, Гаузен, — разочарованно прошептал он напоследок. — Но не расстраивайся. Ты еще успеешь послужить мне, как следует… А мне пора навестить мою возлюбленную невесту.
Но не успел Гаузен толком прийти в сознание после побоев, как в камере его снова навестил Лекант.
— Что ж Гаузен, я снова тебя недооценил, — с неудовольствием признал принц. — Ты постарался и еще раз опередил меня на шаг. Салочка переоделась и сбежала. С ее новыми ногами и в другой одежде ее вряд ли кто узнает… Никто, кроме моих наемных убийц. Я заметил, какие вещи пропали из шкафа, и уже дал описание нужным людям, которые не задают лишних вопросов. Они найдут ее так быстро, что она даже не успеет переодеться. Так что ее судьба решена. Но у тебя еще есть шанс спастись. Скажи мне, где Книга Знаний, и я отпущу тебя. И вознагражу.
Но Гаузен молчал.
— Почему ты больше не подчиняешься мне?! — отчаянно завопил Лекант. — Я же твой король!
— Твоя власть основана на страхе, а тебя я больше не боюсь. Я боюсь только за судьбу своих друзей. Поэтому не скажу тебе ни слова, как бы ты меня ни пытал. И еще… — тут Гаузен приглушил голос, будто хотел сообщить что-то важное. Лекант приблизил ухо ко рту висевшего на цепях юноши.
— Ты не мой король. Ты крысиный король, — прошептал Гаузен.
— А ты скоро станешь крысиным кормом! — разъярился Лекант.
— Да пошел ты… — прохрипел Гаузен и изо всех сил плюнул принцу в лицо.
Лекант уже было замахнулся для нового удара, но, посмотрев на нынешнее состояние юноши, передумал и злобно засмеялся.
— Я бы мог выколоть тебе оба глаза, Гаузен. Но мне жалко тратиться на поводыря, который будет вести тебя на казнь. Лучше потом я дам это сделать моему ястребу Когтервачу. И еще я хочу, чтобы ты все видел. Видел мой триумф и свое падение в бездну.
Тут Лекант стер рукой со щеки слюну, но с удивлением обнаружил, что она вся красная. А потом он сунул палец в рот.
— Это будет первая кровь, которую я попробовал в начале своего правления. Потом я попробую кровь Салочки, ее тети, твоего дружка, — перечислял Лекант, с удовольствием смотря, как слезы бессилия катятся по лицу юноши. Принц понял, как он может причинить боль куда более страшную, нежели пытки и унижения.
— Любого, кто встанет на моем пути. В таких делах я не брезгливый, Гаузен. Думаешь, ты своим молчанием спас своих друзей? Ты подвел их, Гаузен! Если бы они не связались с тобой, им бы сейчас ничего не угрожало! Но уже скоро кто-то из них обязательно сознается, где Книга Знаний. Женщинам, видишь ли, хуже удается переносить пытки. Но знаешь, что я могу пообещать тебе, Гаузен? Лицо Салочки я не трону. Я ведь все еще собираюсь похоронить ее в открытом гробу, — поделился напоследок своими планами на будущее Лекант. — Рад был с тобою поболтать. Но я обрадуюсь еще больше, когда ты будешь болтаться в петле. Хотел бы я отрубить тебе голову или четвертовать, но не хочу начинать свое правление, проливая кровь на глазах публики. Мало ли что про меня подумают… И вообще, если не умеешь любить, это еще не значит, что нельзя добиться любви у других людей, — загадочно намекнул Лекант. — Еще увидимся, Гаузен. А пока не буду мешать тебе наслаждаться твоими кошмарами.
— Ты единственный, кто получает от кошмаров удовольствие, Лекант, — мрачно возразил Гаузен. — Ты воплощение всего самого мерзкого и ужасного, что я встречал в своей жизни. Мне противен каждый миг, который я провел в компании с тобой.
— Тогда ты должен радоваться, что завтра увидишь меня в последний раз. Да кем ты себя возомнил? Благородным рыцарем? Спасителем невинных и угнетенных? Да голову такого человека, как ты, надо повесить на стену, как доказательство, что такие добряки вообще на свете существуют. Сам подумай, какой сейчас из тебя герой? Ты наивен, Гаузен!
— Лучше быть наивным, чем ненавистным, — попытался объяснить юноша, хотя он уже и не надеялся хоть на какое-то понимание.
— Не обольщайся — ты всего лишь жалкий голодранец и побирушка! — злорадно ухмыльнулся принц и ушел, оставив Гаузена наедине со своими мыслями.
— А что, если у Леканта сердце не из свинца, а из камня… — думал он и много раз представлял себе момент, как Лекант вламывался в спальню, но юноша успевал выхватить саблю и протыкал одичавшее от ненависти сердце принца. Конечно, Салочка пришла бы в ужас и возненавидела Гаузена. Да и все равно юношу потом бы казнили. Пускай бы он, как сейчас, томился в подземелье в ожидании худшей участи, ему не пришлось бы беспокоиться об участи остальной компании.
— По-крайней мере, я прожил жизнь не просто так, — шептал Гаузен. — Я смог полюбить, у меня были друзья. Я помогал людям. Я благодарен за все хорошее.
Гаузену привиделось, как он вновь плыл в каюте корабля вместе с Лин. Он вновь слышал ее голос, ее историю про Демиана.
— Демиан… Катапак… Или какой-то другой бог. Может быть даже тот, чьего имени я не знаю, — молил юноша. — Я не хочу больше страдать. Но еще больше я не хочу, чтобы страдали они…Спаси Ленона, Салочку и тетушку Галатею от рук этого безжалостного упыря. Всю жизнь ты был не очень милосерден ко мне. Так что воздай же им то, что задолжал мне. Но если ты на стороне Леканта, то будь ты проклят! — не выдержал Гаузен и снова впал в отчаяние, перешедшее потом в тяжелое забытье, полное жутких видений.
Это была самая страшная, самая ужасная ночь, которую провел Гаузен за свою жизнь. Она, казалось, тянулась вечно, и он запомнил ее до конца своих дней.
Глава XIX
Наутро Ленон собрался во дворец, надеясь встретиться с Гаузеном или хотя бы разузнать о его участи. Но проникнуть туда ему суждено не было. Вся площадь была заполнена людьми, а другого пути ко дворцу Ленон не знал. Юноша уже хотел заглянуть в Книгу Знаний, чтобы узнать альтернативный маршрут, но тут на помост вывели Гаузена. Ленон посмотрел на него и содрогнулся от ужаса. Его друг выглядел еще хуже, чем после разбойничьего плена, и едва держался на ногах. Лицо Гаузена было покрыто кровоподтеками и, казалось, что он уже мало обращал внимание на происходящее. Его сил едва хватало, чтобы совсем не повесить голову вниз.
— Может быть, сейчас он просто выступит? — в отчаянии подумал Ленон. Но вышедший на балкон принц развеял последние надежды юноши. Толпа при виде коронованной особы подозрительно замолкла.
— Мой возлюбленный народ! — пробежавшись глазами по толпе, начал свою речь принц. — С утратой в голосе я вынужден сообщить вам печальную новость, — продолжил он, и в его тоне начали все отчетливей звучать трагичные нотки. — Разумеется, вы ждали, что сегодня я выступлю со своей нареченной невестой, и вместе с ней мы поделимся со всеми вами нашим счастьем. Когда я впервые увидел Салочку, мое сердце затрепетало от радости. И я спрашиваю себя — не это ли был самый счастливый миг в моей жизни?
Я сразу понял, что на меня смотрела именно та девушка, с которой мне хотелось бы находиться вместе до самого конца… Но я и помыслить не мог, что этот момент подоспеет настолько стремительно.
После этих пафосных слов Лекант примерил на себя скорбное выражение лица, нагнетая обстановку и готовя толпу к откровению.
— Нашу благословенную богами Велитию постигла страшная беда! И горевать нам придется очень долго… И я спрашиваю Катапака — за что нам всем это наказание? Но не Катапак повинен в свершившемся несчастье!
Тут Лекант метнул полный искренней ненависти взгляд в сторону стоявшего внизу на помосте Гаузена и для верности указал на него своим пальцем.
