Здравствуй, я твой ангел (СИ) - Рассветных Дана
– Что ж, раз у вас возникли подобные проблемы с магистром Гайдом, то, думаю, будет неразумным заставлять его дополнительно с вами заниматься – просто впустую потратите время. Так что этим займусь я.
– Вы что, простите? – опешила от такого поворота событий я.
– Я буду с вами заниматься. Историей магии, – по слогам, как душевнобольной, повторил ректор. – Впрочем, если вам некомфортно рядом со мной находиться, то я придумаю что–то другое.
– А почему мне должно быть «некомфортно» рядом с вами? – удивилась я.
– Страх, – коротко ответил он, глядя в сторону. – Обычно рядом со мной все испытывают страх.
А мне вдруг стало чертовски его жаль: это, наверное, очень тяжело – видеть, как рядом с тобой глаза любого наполняются ужасом.
«Как он, должно быть, одинок», – подумалось мне.
– Нет, мне вполне комфортно рядом с вами. Ну, не считая приступов раздражения.
– Приступов раздражения? – заинтересованно повторил ректор. А я запоздало прикусила язык, сообразив, что последнее предложение явно было лишним.
– Я не это хотела сказать!
– Да ладно, чего уж там, – неожиданно улыбнулся он. Улыбка его невероятным образом преобразила – исчезли горькие складки возле губ, разгладилась суровая морщинка на лбу.
А я во второй раз заметила, как он красив: угольно–черные волосы свободно падают на плечи, глаза цвета расплавленного серебра завораживают, очень высокий рост, великолепная фигура, идеальные черты лица – я не могла понять, как при такой внешности, в него не повлюблялись все студентки.
Но нет, они говорили о нем только с благовейным ужасом.
Интересно почему? Я не нахожу его таким уж страшным.
Странно дрогнувший голос ректора отвлек меня от размышлений:
– В таком случае, я жду вас здесь после занятий.
– Как скажете, господин ректор.
– Александрий. Меня зовут Александрий, – мягко произнес он.
– Хорошо, господин ре… Александрий, – неожиданно даже для себя я улыбнулась ему.
* * *
«Что со мной творится? – подумал Александрий, как только за Адиалией закрылась дверь. – Разулыбался, как идиот».
Впрочем, он знал ответ. Эта девочка – первая, кто так отнеслась к нему, первая, кому не было неприятно находиться рядом с ним…
И эта мысль невероятным образом согревала его заледеневшее сердце.
Он вдруг понял, насколько устал от этого вечного одиночества. Сколько себя помнил, он всегда был один. Даже в детстве слуги с ужасом бросались вон из комнаты, стоило ему взглянуть им в глаза.
Адиалия первая, кто отнесся к нему так… по–человечески. Он почувствовал ее сострадание и понимание, когда говорил о страхе перед собой…
И он был очень рад, что теперь ежедневно будет видеть ее – ему хотелось вновь ощутить такое… нормальное к себе отношение, вновь почувствовать искренность ее чувств, но самое главное… вновь ощутить ее понимание.
Как разительно нас могут менять, казалось бы, незначительные мелочи, вроде улыбки или просто молчаливого сочувствия.
Глава 6
Прислушайтесь к голосу разума! Слышите? Слышите, какую фигню несет?
Из лекции поклонника сенсуализма.
Адиалия.
Выйдя из кабинета, я почти бегом отправилась на свою квартиру, нужно было переодеться – после обеда у нас физкультура.
Вот, блин! И что со мной творится? Стояла, понимаешь ли, как дура и улыбочки ему раздаривала! Хотя, конечно, красив, мерзавец… Тьфу, о чем я думаю?!
А мне теперь ведь его каждый день видеть… Стоп! Так вот что имел в виду мир, когда говорил «действуй по обстоятельствам»!
Впрочем, надо признать, все прошло просто превосходно – теперь я могу на полных основаниях находиться рядом с подопечным, а значит укреплять нашу связь[4]!
Уже с повышенным настроением я вошла в квартиру.
Иля преспокойно дрыхла у меня на кровати, смешно задрав лапки к верху. Решив ее не будить, я тихо переоделась в черный тренировочный костюм, после чего отправилась на обед.
В столовой Рон и Даниэль уже ждали меня за столиком у окна, и при моем появлении помахали мне рукой, привлекая внимание.
Идя к столику, я замечала косые и недовольные взгляды темных эльфов, которые те бросали на своего принца – они не могли понять, что ему делать в компании оборотня и человечки.
– Похоже, твои друзья не слишком рады твоему общению со мной, – сказала я эльфу, плюхаясь за столик.
– Мне плевать, что они подумают, – равнодушно ответил мне Дан (ну не могу я без сокращения имен!) и, поморщившись, добавил, – тем более они мне не друзья, чтобы меня волновало их мнение.
– Похоже, у меня сложилось о тебе неправильное мнение, – увидев его недоумение, простодушно пояснила, – Я думала, что ты обычный тщеславный сноб, раздувающийся от своего самомнения.
Полюбовавшись на вытягивающееся от такой «лестной» характеристики лицо эльфа, я поспешно добавила:
– Но сейчас то я уже поняла, что ошибалась. Ты ведь не обижаешься, правда? – сделала я «олений» взгляд.
– Ну как можно сердиться на тебя, когда ты делаешь такие глаза? – мигом повеселев, улыбнулся Дан.
– Кстати, у нас сегодня вечером запланирована вылазка в город, – решил напомнить нам о своем существовании Рон.
– Пойдешь? – спросил он меня.
– Простите, ребят, не могу, – виновато улыбнулась я. – После занятий я должна быть у ректора – он теперь будет заниматься со мной историей магии, раз магистр Гайд (так и хочется ляпнуть Гад) не хочет сам восполнить мои знания.
Зависла нехорошая пауза.
Помахав перед ошалевшими друзьями рукой, я удивленно спросила:
– Эй, вы чего?
Первым очнулся Рон:
– И ты согласилась?!
– Ну да, а что? – увидев в глазах оборотня суеверный ужас, я, не вытерпев, раздраженно добавила, – Ну не съест же он меня?!
– А кто его знает, – тихо пробурчал друг, думая, что я не услышу.
Я, конечно, услышала, но решила ничего не говорить. Вместо этого, уводя разговор от скользкой темы, заговорила о всяких пустяках.
* * *
После пытки, которую почему–то назвали физкультурой, на которой нас заставили бегать десять кругов, каждый из которых длиной в километр, и проходить полосу испытаний, я полуживая ввалилась в квартиру.
Сняв с себя грязную одежду, прямиком отправилась в ванную.
Позже, лежа в горячей ароматной воде, я восстанавливала силы, бессовестно качая их у Златого через свой канал стража.
Наконец, полностью восстановившись, я с неохотой вылезла из воды и отправилась одеваться.
Войдя в спальню, я увидела, что Иля уже проснулась и теперь с азартом ковыряется в притащенной с кухни еде. На моей постели.
– Иля! – возмутилась я. – Ты что, не могла хотя бы сложить еду в тарелку?!
Усилием мысли подняв смущенную ворону, застигнутую на месте преступления, вместе с едой над кроватью, я заставила простыни очиститься и принять свой первозданный цвет.
– Ну что? – выжидательно посмотрела я на все еще висящую ворону.
– Я больше не буду, – пискнула та.
Ладно, сделаю вид, что поверила.
Я пошла на кухню, таща за собой по воздуху ворону, как воздушный шарик.
Там я опустила птичку вместе с едой на стол.
– Только здесь, – строго сказала я ей.
Та покивала головой, мол, все осознала, больше не буду.
Вздохнув, я начала заваривать себе чай.
– Ты сегодня больше никуда не собираешься? – полюбопытствовала птичка.
– Мне сейчас еще к ректору идти, – увидев непонимающую мордочку птички, я пояснила. – У нас с магистром истории магии возникли… мм… некоторые разногласия из–за моего незнания предмета, и поэтому ректор теперь будет помогать мне наверстывать, так как сам магистр отказался.
– Странный он какой–то, – удивленно сказала Иля. – Можно подумать, остальные студенты в совершенстве знают эту историю.
– Да ладно, тем более мне это оказалось на руку, – отмахнулась я.
