Василий Мидянин - Комплекс Марвина
— Это ты так думаешь, сахарная голова, — раздался низкий джазовый баритон.
Лай и Гермес в ужасе повернулись к выбитым дверям — в дверном проеме, скрестив передние лапы на груди, стояла тетушка Сфинкс.
— Эй, вареная сгущенка! — сумрачно произнесла она. — Ты считать умеешь?
Гермес едва увернулся от брошенного чудовищем кейса. Пролетев через весь зал, чемоданчик загрохотал по гранитным плитам пола.
— А я умею! — зарычала Сфинкс. — Грязный латинос! Здесь ровно половина той суммы, на которую мы договаривались. Где остальное?!
— Вторую часть суммы я собирался выслать телеграфом в Венесуэлу, — заюлил Гермес. — Когда ты прибудешь на место.
— Ага, щас! — Львица уперла лапы в бока. — Об этом у нас разговора не было! Небось надеялся, что обнаружив это дело за пятнадцать минут до самолета, я не посмею вернуться и качать права?! Плохо ты меня знаешь, кофейный крем! Я древнее хтоническое чудовище! Я в молодости была одним из ключевых функционеров «Черных пантер», я общак держала! — Она незаметным кошачьим движением скакнула к Гермесу, ухватила его за тунику и начала бешено трясти, словно крысу. — Где деньги, божественная скотина? Да мы с Тифоном и Ехидной зажигали не по-детски, когда тебя еще и в проекте-то не было!
— Мама! — закричал несчастный бог торговцев. Банкетный зал заполнил густой бас, сошедший с небес:
— Мама твоя, джуниор, давно умерла, но папа внимательно наблюдает за твоими проделками с Олимпа.
— Не приближайся ко мне, придурок! — завизжал Лай, выхватив пистолет и направив его на Эдипа, который все это время целеустремленно огибал пиршественный стол, стремясь добраться до папаши.
— Серьезно? — комично удивился Эдип, вытаскивая руку из кармана. В руке у него была зажата граната с выдернутой чекой. — Ладно, не буду. Зоны осколочного поражения, думается мне, вполне достаточно. Знаешь, батя, мне ведь больше совершенно нечего терять. Все, что можно, ты у меня уже отобрал. И царство, и безмятежное будущее, и Барбарелла...
— Барбарелла! — выкрикнул Лай. — Так вот с кем она снюхалась! Это она выдала меня, маленькая дрянь!..
— Слушайте, вы, голубки! — загрохотала Сфинкс. В руках у нее появился портативный огнемет советского производства. — Прекращайте свои семейные разборки! Вы мне мешаете восстанавливать справедливость!..
Почувствовав, что в общей суматохе все о нем забыли, Иезайя Марвин бочком отступил к дверям, ведущим в дворцовую кухню, и когда оба царственных негодяя набросились на Сфинкс с упреками, выскользнул из пиршественного зала. За спиной у него гулко бухнуло несколько выстрелов, оглушительно прогремел взрыв, и последним, что увидел Иезайя в клубах дыма, прежде чем выкатиться в коридор, был Гермес, который, отступив к кухне, молитвенно воздел к потолку свой кадуцей, а также черные фигуры спецназовцев, которые в ответ на его призыв стремительно спускались из-под купола по специальным фалам. Сбросив с плеч изгвазданную мантию, Марвин выбрался из дворца и бегом устремился к видневшемуся у горизонта скальному массиву.
Он бежал без отдыха почти час. Потом, давая себе лишь короткие передышки, карабкался по гладким камням, затем нашел горную тропу. Заночевал на перевале и всю ночь трясся от холода, сидя на корточках, потому что оставил зажигалку во дворце. Едва начали рассеиваться предрассветные сумерки, вновь кинулся бежать и к вечеру следующего дня оказался на заброшенной дороге, ведущей к мотелю Бейтса, в семистах метрах от своего грузовика.
Грузовик неплохо выдержал разлуку с хозяином, хотя аккумуляторы, конечно, пришлось менять. Пес системы лабрадор, как выяснилось, все это время прекрасно обходился без Иезайи — он охотился на кроликов в холмах и бегал на свадьбы к соседским собакам. Однако, когда его блудный хозяин вернулся, лабрадор совершенно искренне, по-детски обрадовался.
На этом эллинскую эпопею Иезайи Марвина можно считать законченной. Детский комплекс любви к матери и ревности к отцу теперь называют Аяксовым. Лая афинский арбитражный суд восстановил в царских правах, он по-прежнему правит Фивами и через четыре месяца собирается отправиться туристом на международную космическую станцию по линии Росавиакосмоса. Гермесу, как самому младшему и любимому ребенку Зевса, сошли с рук все его художества, несмотря на активное вмешательство Геры. Лаю Гермес публично пообещал веселую жизнь после того, как презренный царь Фив изволит умереть; впрочем, на Олимпе у царя по-прежнему есть надежные заступники, и если он за отпущенное ему до смерти время сумеет не поссориться с ними, то в Царстве Мертвых ему не придется вечно катать в гору камень или наполнять бездонную бочку, как некоторым его бывшим собутыльникам. Контуженный Эдип убежал в Австралию и устроился спасателем на один из пляжей Канберры. Сфинкс все-таки выбила из Гермеса вторую часть денег, но в Венесуэлу не поехала, а отправилась в Лас-Вегас, от чего, несомненно, здорово выиграла, поскольку самолет, что должен был доставить ее в Каракас, потерпел необъяснимую катастрофу над Андами, в которой не выжил никто. В Лас-Вегасе же хтоническое чудовище растворилось столь искусно, что всякие ее следы потерялись; подозревают, впрочем, что она бежала на коммунистическую Кубу, где с полным чемоданом американских денег можно устроить себе вполне неплохую жизнь. Царица Иокаста некоторое время грустила по юному жеребчику Иезайе, но в конце концов утешилась, придя к выводу, что старый конь борозды не портит, к тому же Поликсен тоже оказался неслабым любовником.
Иезайя же Марвин по-прежнему живет в своей богом забытой Ка-нанере, мотается на грузовике по всему Западному побережью и по субботам пьет пиво в заведении мамаши Бейкер. Правда, теперь в его доме есть хозяйка — миссис Иезайя Марвин, в девичестве Мария-Луиза Хосефа Хуана Сапатеро младшая, чрезвычайно скромная и относительно красивая девушка. О своей странной и рискованной эллинской эскападе дальнобойщик вовсе не жалеет: он получил неплохой жизненный опыт, убедился еще раз на деле, что бесплатный сыр бывает только на помойке, и теперь ему будет что рассказать внукам на склоне жизненного пути. Омрачает его воспоминания одно: заветная бейсбольная бита с автографом питчера «Техасских рейнджеров», оставшаяся во дворце царя Лая.
Увы, он еще не знает, что на самом деле является второстепенным персонажем фильма «Атака пауков» и что его мученическая смерть в одном из эпизодов призвана позабавить пресыщенных американских кинозрителей. Впрочем, все мы смертны, и каждому назначен свой час, которого не избегнуть и не изменить; сопротивляться предначертанному столь же глупо, как пытаться чайной ложечкой срыть гору Килиманджаро. И дело тут, поверьте, вовсе не в ложечке; аминь, ребята.
