Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)
А потом он решил выступить с праздничным поздравлением, но перепутал слова, и получилось совсем не праздничное прощание. На этом буйное детство мальчика закончилось, и началась угрюмая старость, которую только бутылка и скрашивала.
Поэтому мораль этой истории такова: Любовь бывает одна и на всю жизнь. Пусть даже если это и любовь к бутылке. Описанные события легли в историю, которая рассказывается ниже. Или наоборот. Но важен, конечно, не какой-нибудь там факт, а историческая достоверность, установить которую можно только сверившись с учебниками.
Вот, например, Петр Первый спасал матросов из воды, а Александр Второй — жертв крушения поезда, и чем это закончилось? Поэтому седой политик на мелочи не разменивался и спасал сразу всю страну целиком. Вот Линкольн и Столыпин любили ходить в театр, и чем им это обернулось? Седой политик это прекрасно знал, и поэтому театров старался избегать. Но очень любил, когда перед ним устраивали выступления.
Один великий кинорежиссер решил этим воспользоваться. Точнее, его, как запасной вариант, послал его отец, не менее великий поэт. Новой России нужен был новый гимн, а гениальная семья надеялась, что в будущем появиться такой закон об авторских правах, что можно будет получать отчисления с каждого исполнения.
И вот, глава семьи доверил младшему сыну написать новый гимн — с целью увеличения шансов на победу. Великий режиссер долго не думал. Он тут же взял в долю своего любимого композитора, музыку которого он ставил почти в каждый из своих кинофильмов. Мелодию тоже долго не искали — взяли лучшую его композицию, может быть, не из самой лучшей, но уж точно, самой лиричной картины с соответствующим названием. А вот стихи кинорежиссер решил написать самолично.
Тем временем, седой политик сидел в кабинете и, как обычно, работал с документами. От излишнего напряжения документы постоянно выскальзывали из рук. Видя, что работа не спорится, седой политик решил записать обращение к нации:
— Дорогие россияне! Расселяйтесь кто куда! Все лучшие места ужо заняты-ы-ы…
— Ну не все — не все, — неожиданно встрял внезапно появившийся режиссер. — Я вот себе неплохие угодья в Горьковской области наметил…
При упоминании «горькой» голова седого политика заметно прояснилась. Но тут он увидел встопорщенные с вкраплением седины усы кинорежиссера и заподозрил неладное:
— Ы-ы-ы!!! Чего тебе надобно, мятежник? Опять ты со своим путчем?! Не видишь, я занят! Убирайся отсюда, ты уже давно не вице-президент! — недовольно засопел седой политик.
— Я не мятежник, — вежливо возразил гость. — Но тоже на букву «М», — подсказал седому политику режиссер, дав ему возможность самостоятельно выбраться из нелепой ситуации.
— Молодец! — то ли попытался угадать, то ли похвалил режиссера седой политик за то, что тот не собирается бунтовать.
— Я вот по дельцу, — счел знаком одобрения слова политика кинорежиссер и решил сразу взять быка за рога.
— Денег не дам! — отрезал седой политик, который, наконец, узнал режиссера и вернул себе уверенный настрой. — Ты какую-такую там загогулину в своем, как там его, «Камчатском парикмахере» вывел, а? Это что еще там за пьяница под два метра с горки свалился? Забыл что ли, кто тебе министра МЧС в помощь одолжил, а?
Тут следует отметить, что в министерствах царил тогда тотальный кавардак, и помощи от них добиться было весьма сложно, тем более в частном порядке. Начальники ведомств менялись со скоростью падения рубля, и простые люди неизвестно чего про них думали. Ходили даже слухи, а телевидение их всячески подтверждало, что правительство настолько озверело до лесного состояния, что даже таблички пришлось поменять. Поговаривали, будто министерство связи превратилось в министерство грязи. И его возглавлял некто Ч. Дождевой, который прокладывал подземные коммуникации. А министерство вороны успешно проворонило половину баллистических ракет. Министерство дикобразования возглавляла Е. Жиха с учебной программой под названием «Хочется, но колется». Министерство лисицы должно было отвечать за правосудие, но только и делало, что хитрило. Было известно также о министерстве ананасов, которых, впрочем, в народе мало у кого наблюдалось. Министерством пруда заведовал министр по фамилии Карась, которого весьма сложно было выловить на совещаниях. И, конечно же, нельзя было не помянуть МДВД, которым заведовал генерал Косолапенко. Что же до министерства леснодорожных путей, то дорог в лесу, как и по всей стране, попросту не наблюдалось.
В общем, в министерствах царила крупная неразбериха, и нужно было срочно что-то менять таким образом, чтобы все начали действовать слаженно и скоординировано. Пускай это и было бы хотя бы совместное исполнение гимна.
— Да нет, я не за деньгами, я наоборот, принес тут, — интригующе залебезил режиссер, который счел разумным не спорить с седым политиком.
— Ну, что там у тебя? — не без интереса спросил седой политик, многозначительно посмотрев на стопку уже завершенных документов.
— Да я вот гимн придумал, — и, не спрашивая разрешения, режиссер запел своим тонким бархатистым голоском:
Я в России вырос и живу.
Никуда не съеду — здесь помру.
Ведь я её люблю,
И жизнь отдам свою…
— Шта-а-ты… — недовольно прервал седой политик.
— Какие штаты? Америки? — переспросил режиссер, обладавший немалым количеством заграничных премий.
— Не-не-не, — замахал рукой седой политик, которому тоже захотелось запеть после долгой и упорной работы, но голова уже не вмещала столько много слов. — Шта ты там у тебя все так напутал? Лучше так:
— Я в России вырос и помру!
— Я в России вырос и помру!
После пары куплетов в исполнение отредактированной версии втянулся и сам автор текста, и вместе они еще долго распевали новоявленный гимн.
— Хороший гимн, легко запоминается. И самое главное — все в нем, — выдохнул, наконец, седой политик, прослезился и поднял трубку. — Принять гимн этого самого… который в списке на букву «м»!
После этих слов обрадованный режиссер вышел из кабинета, где его чуть не сшиб рыжий политик. Рыжий политик бежал по коридору с коробкой из-под ксерокса и пел песню: Эх, полным-полна моя коробушка, много всякого добра!
— Неужто тоже гимн придумал? — испугался режиссер. Конкурентов он не любил и старательно от них избавлялся. — А в коробке что? Документы? — продолжил размышлять он. Но рыжий политик не заметил мыслей кинорежиссера и резво пронесся мимо. Вдогонку за ним бежал известный генерал с птичьей фамилией. Честно говоря, рыжего политика специально послали с отвлекающим маневром, чтобы за спиной у генерала провернуть пару делишек и кое-что вывезти кое-куда. Когда генерал увидел поющего политика, то в его военной голове мелькнуло: «Чего это там у него в коробке спрятано?». После чего, не спрашивая, генерал кинулся в погоню.
Скоро дыхание рыжего политика сбилось, и он, шумно присвистывая, с каждым взмахом ноги выплевывал только отрывки песни:
— Полным… полна… полным… полна…
— Ну, повесим мы этого рыжего, и что дальше? — пришло тут в голову генералу, и он нестроевым шагом развернулся в обратную сторону.
Рыжий же политик не сразу понял, что погони за ним больше нет, и не заметил, как толкнул плечом другого политика, славившегося своим неуравновешенным характером. Буйный политик не успел уйти с дороги, так как был занят репетицией выступления, предстоящего ему в парламенте. Дабы сэкономить время и место, мы публикуем лишь краткий конспект этой знаменательной речи:
Мимо депутатской думы
Я без дела не хожу!
То я выступлю с трибуны!
То законы напишу!
— Надо бы извиниться, — подумал запыхавшийся политик, по инерции пробежав еще несколько метров. После чего он развернулся на сто восемьдесят градусов и обратился к буйному политику:
— Вы уж меня извините, товарищ депутат. Я это ненароком.
— Да можешь не извиняться — все равно я тебе уже на спину плюнул, — снисходительно сообщил буйный политик, внимательно посмотрев на коробку из-под ксерокса.
Кинорежиссер же не обратил внимания на последующие события, так как отправился домой в полной уверенности, что добился желаемого. Правда приказ седого политика поняли неправильно, и гимн приняли все-таки не его, а отцовский. Но оставшийся гимн зря не пропал и превратился в визитную карточку кинокомпании, принадлежащей знаменитому режиссеру. Только вот слова пришлось выкинуть».
— Должно быть, без гимна никак, раз вокруг него столько возни, — подумалось Ленону, который в политике разбирался весьма поверхностно. Боясь быть обманутым, он вообще старался не совать туда свой нос, но ему приходилось это делать по долгу своей профессии. Да и вообще он не любил интриги и старался держаться от них подальше.
