Даниэль Клугер - Невероятные приключения штурмана Кошкина.
— Смелее, смелее, — подбадривал капитан. — Не так страшна аннигиляция, как ее малюют. Как только он выйдет, ты с ним сразу же поздоровайся. За руку.
Кошкин остановился в нескольких шагах от зеркала и с испуганным интересом заглянул в него. Увидев свою фигуру, свое бледное лицо за стеклом шлема, широко раскрытые глаза, он слабо усмехнулся.
Его двойник медленно вышел из полированной поверхности. Кошкин нахмурился, вздохнул и протянул двойнику руку.
ОЧЕНЬ ДРЕВНИЙ КАМЕННЫЙ ВЕК
Из космоса, с высоты сорока тысяч километров, Протей-4 очень напоминал Землю — такая же слегка сплюснутая у полюсов голубовато-зеленая сфера, кое-где подернутая дымкой облачного слоя, — и всякий раз, глядя на экран внешнего обзора, капитан Альварец ощущал легкий укол ностальгии. Все-таки шесть лет вдали от Земли, на неблагодарном посту начальника орбитальной станции «Протей — КСС I», весь штат которой состоял из двух человек капитана и штурмана.
Но сегодня Альварецу было не до воспоминаний. И голубовато-зеленый шар на экране вызывал в нем только раздражение. Как, впрочем, и вся до мелочей знакомая обстановка капитанской рубки.
Тяжело вздохнув, Альварец вернулся к своему столу и молча уставился на два предмета, лежащих поверх бумаг. Это были каменные рубила, доставленные на станцию роботами-разведчиками, вернувшимися из очередного рейса на Протей-4. Самые обычные, верхнепалеолитические рубила. Такими орудиями пользовались и на Земле. В незапамятные времена. Такими же… Но не совсем.
Альварец нажал кнопку внутренней связи и мрачно сказал:
— Штурмана Кошкина немедленно ко мне, — как будто на станции, кроме Кошкина и его, был кто-нибудь еще.
Кошкин явился через две минуты. Альварец некоторое время смотрел на него, неопределенно улыбаясь, пока с лица самого Кошкина не сползла приветливая улыбка, а потом сказал:
— Все.
— В каком смысле? — не понял Кошкин. — Что значит — все?
— Все — значит все, — пояснил Альварец. — Я принял решение законсервировать станцию, и — чао. Протей, здравствуй, матушка-Земля. Усек?
— То есть как это? — заморгал длинными ресницами Кошкин. — Как законсервировать? На сколько? Почему?
— Объясняю, — кивнул Альварец. — Как — что у тебя надо спросить. Ибо ты у нас не только штурман, но и бортинженер. На сколько? Объясняю: ближайшие три-четыре миллиона лет нам здесь делать нечего. А может, и… — он недоговорил, махнул рукой.
Изумленный Кошкин продолжал молча хлопать глазами. Изумляться было чему. В кои-то веки нашли планету, населенную гуманоидами. Не разумными грибами системы Альдебарана, которые оказались и не грибами вовсе, да и не особо разумными. И не мыслящей плесенью с единственной планеты Проксимы, которая, как выяснилось, возникла и эволюционировала в результате оплошности экипажа «Альбатроса-3» — оставили на пустой планете использованные ампулы от пенициллина. Настоящую разумную жизнь земного типа. Правда, на более низком уровне развития — на уровне древнекаменного века. Но тем интереснее!
Все это, разумеется, Альварец знал не хуже Кошкина. Но штурман все-таки сказал дрожащим от негодования голосом:
— У человечества впервые появилась возможность увидеть, как происходит эволюция общества…
— Да? — сардонически улыбнулся Альварец. — А вы посмотрите вот на это! — и он кивнул на лежащие перед ним рубила.
Штурман внимательно осмотрел орудия и поднял недоумевающий взгляд на капитана:
— Ну и что? Ну, посмотрел, ну? Нормальные рубила. Очень тщательно сработанные. Что вам не нравится?
Альварец задумчиво посмотрел на него.
— Мне не нравится, — серьезно ответил он, — что вот это рубило, — он указал на лежащее слева, — сделано позавчера мастером по имени Белая Вода из племени скртчей. А вот это, — Альварец взял в руки второе, — найдено роботами во время геологических раскопок, и, как показал анализ, ему около пятнадцати миллионов лет. А есть между ними разница? Заметили вы ее?
Кошкин еще раз осмотрел рубила. Послюнив палец, протер скол на одном из них. Пожал плечами.
— Я, конечно, неспециалист, — неуверенно сказал он. — По-моему, они ничем не отличаются друг от друга…
— По-моему, тоже, — невесело усмехнулся Альварец. — Так как же насчет эволюции, дорогой мой друг Кошкин, а?
Штурман молчал. То, что сказал капитан, не укладывалось в его голове. Молодая цивилизация Протея на деле оказывалась в несколько раз старше земной. Только почему-то преспокойно находилась в состоянии древнекаменного века.
Поднявшись из-за стола, Альварец, раздраженно зашагал по рубке. Словно отвечая на мысли Кошкина, он проворчал:
— Хороша планетка. За двадцать миллионов лет не выйти даже из палеолита. Топор — и тот не изобрели. Хоть каменный — черт с ним. Землю копают заостренными палками! — рявкнул он, останавливаясь перед Кошкиным. — До мотыги не додумались. Вот ты тоже с ними общался. Что скажешь, а?
Штурман несмело откашлялся.
— По-моему… э-э… н-ну, в общем… — он задумался. — Нормальные люди. Так сказать… в смысле… Развитые. Умственно. Т-трудолюбивые… Мн-н-э-э… Терпеливые, стойкие, я бы сказал… Н-ну… — он развел руками и замолчал.
— Вот-вот, — буркнул Альварец. — Именно. Трудолюбие, терпение. Могут сутками трудолюбиво долбить рубилами дерево. Никому и в голову не придет, что занятие нудное. Никому просто не станет лень рубить это дерево рубилом. И никто не придумает топор! Могут сутки терпеливо сидеть в засаде. И никому не надоест! Никто не пораскинет мозгами и не придумает капкан, силок какой-нибудь! А-а!.. — он отвернулся от Кошкина.
Штурман потерянно молчал, а капитан хмуро смотрел на изображение Протея-4 — голубовато-зеленый шар, слегка сплюснутый у полюсов, кое-где подернутый дымкой облачного слоя. Так похожий на Землю — отсюда, с высоты сорока тысяч километров.
— Беда в том, что среди них нет ни одного лентяя, — грустно сказал Альварец.
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Изо всех обитаемых планет штурман поискового звездолета «Искатель» Кошкин с подозрением относился только к двум: Тургосу и Локо. Собственно, Тургос вполне мог считаться условно обитаемым, поскольку тургосцы принадлежали к виду Condensatum sapiens spontanis, что обозначало «сгустки разумные самопроизвольные». В принципе, сгустки эти не существовали, а появлялись лишь тогда, когда хотели помыслить. Для земной науки оставалось пока загадкой, каким образом у несуществующих существ могли возникать какие-либо желания, тем более желание помыслить. Именно эта неопределенность и настораживала Кошкина.
Что же касается Локо, то посещения этой планеты были безусловно запрещены для всех видов гуманоидов, включая представителей Земли. При всем том локойцы отнюдь не являлись кровожадными чудовищами, напротив, сами были гуманоидами, очень похожими на землян или жителей Аргуса. Просто семнадцать миллионов шестьсот пятьдесят тысяч четыреста восемнадцать локойцев относились к семнадцати миллионам шестистам пятидесяти тысячам четыремстам восемнадцати расам. Посещения Локо запрещались из опасения нарушить расовый баланс планеты и тем самым создать почву для возникновения расизма.
Таким образом, из планет сектора М-42/13 садиться можно было только на Когоа.
— Может, обойдемся без посадки? — с сомнением в голосе спросил Альварец. — Чует мое сердце… — что именно учуяло его сердце, он не сказал.
— Капитан, — укоризненно сказал Кошкин, — что за мистика? Сердце у него чует… И потом: без посадки никак нельзя. Работы — часа на полтора, не больше, но здесь это невозможно. Нужно естественное поле тяготения. Верх — вверху, а низ — внизу. Понимаете?
Капитан тяжело вздохнул и запросил у Бортового Компьютера данные по Когоа. БК-216 выплюнул на панель управления пластиковую карточку, и Альварец углубился в чтение.
— Так… Масса — девять десятых земной…
— Вот, — вставил Кошкин. — То, что нужно.
— Семьдесят процентов — азот… Кислород — двадцать… Гуманоиды… Гомо сапиенс когоанис…
— Вот именно, — снова влез Кошкин. — Нормальные люди.
— Не перебивай. Имей терпение… Суточное вращение… Полезные ископаемые… Впрочем, это нас не касается, — Альварец отбросил карточку и рассеянно забарабанил пальцами по панели.
— Ну? — нетерпеливо спросил Кошкин. — Что? Садимся?
— Не нукай, — буркнул Альварец. — Для начала запросим Базу.
— В случае возникновения аварийной ситуации экипаж действует самостоятельно, сообразуясь с обстоятельствами, — отчеканил штурман. Параграф двенадцатый. Кроме того, связь с Базой возможна только через четыре часа семнадцать минут бортового времени. А через четыре часа семнадцать минут у нас будет полный порядок. Я же говорю — работы часа на полтора, на два — максимум.
