Сергей Платов - Собака тоже человек!
— Вставай, маленький, вставай, мой хороший.
Точно, это ее голос, я до конца жизни его не забуду. А кстати, кого это она зовет, кто, интересно, тот «счастливчик», что заслужил такие ласковые слова от этой рыжей гадюки? Придется открывать глаза, а то умру от любопытства.
А-А-А! Так это она мне!! Какой кошмар!!!
Вскочить у меня получилось неожиданно быстро (вы не забыли, я же в лесу вырос), и, оттолкнув склонившуюся ко мне Селистену, я рванул прочь. Впрочем, далеко я не пробежал, резкий рывок за шею отбросил меня назад. Это еще что за новость? Что за ерунда? О нет, только не эта полоумная, она опять что-то от меня хочет. Уйди от меня! Странноватые звуки у меня получаются, похоже на… О Симочка моя родная, да я же лаю! Быстро бросил взгляд вниз, на свои ноги. Точно, вместо моих стройных, красивых ног или в крайнем случае соколиных когтей, огромные волосатые лапы. Так вот оно что, я в боярскую псину превратился. Стоп! Без паники. По-любому казнить собаку эти борцы за права свободного боярства не будут. Значит, по-любому передышка получилась, свалю подальше отсюда, а там выберу момент и верну свое любимое человеческое обличье.
Опять эта чокнутая! Вокруг столько собак, ну почему я вселился именно в ее псину? И вообще, с какой это стати судьба меня постоянно сталкивает с этой рыжей бестией.
— Шарик, маленький, ударился, да? Ну дай я тебя поцелую, и все пройдет.
Шарик?! Так я еще и ШАРИК?! Кошмар! Боги, ну за что на мою нежную, ранимую психику такие испытания?! Почему я, воспитанник великих колдунов (ладно уж, пусть будут великими) и самой прекрасной ведьмы на земле (Симочка, забери меня отсюда!), должен терпеть эти издевательства? Впрочем, чего я мог ждать от этой зануды, на большее ее фантазии, конечно, не хватило. Девушка, милая, рыжая, вредная, не надо меня целовать, у меня наверняка блохи есть!
Чмок-чмок. Тьфу, ну до чего ж противно. Надо срочно выздоравливать, а то этих нежностей я не переживу. Что ж, поднимаемся на лапы и выражаем полную любовь, покорность и преданность. Только бы вспомнить, как эти вислоухие это делают. Вспомнил, хвостом виляют… Интересно, а хвост у меня есть? Пришлось изогнуться и заглянуть себе за спину (кстати, это оказалось не так уж и сложно), порядок, хвост имеется в наличии и даже вполне симпатичный. Ладно, поехали: преданный взгляд в глаза хозяйке (ох и вцепился я бы тебе в мягкое место, чтобы потом неделю сесть не смогла), язык наружу и хвост влево-вправо, влево-вправо. Ну как, получается?
— Шарик, миленький, узнал свою любимую хозяюшку! Ах ты мурзик лохматенький!
Все, меня сейчас стошнит. Эта дура собаку мурзиком называет! О силы небесные, помогите мне выдержать этот ужас. Пожалуй, я горячился, когда говорил, что обожаю всех женщин на свете. Уже сейчас я могу сказать, что существует одно рыжее исключение и зовут его Селистена (надо было ее какой-нибудь Усипусечкой назвать или просто и емко — Мегера Горгоновна).
Ладно, недолго мне этого монстра в кокошнике терпеть. Придет ночь, я хлоп — и на свободу с чистой совестью (странно, выражение неплохое, а как будто из другой жизни). Судя по неприятной тяжести в желудке, перстенек заветный я, похоже, проглотил, когда по площади бегал. Но это не страшно, чай, не в чужой псине важная вещь хранится, не до брезгливости. Хорошо еще не выплюнул сгоряча.
Чтобы избежать повторения процесса целования, я сел сбоку от Селистены, как садился истинный хозяин черного холодного носа и слюнявой огромной пасти с рядом белоснежных шикарных клыков. Именно от этих клыков и пострадала моя филейная часть. Интересно, выходит, я сам себя укусил, да еще так сильно? Каких же парадоксов полна жизнь человеческая!
Значит, уселся я рядом, преданно прижался к тощей ноге (сидя, я оказался почти вровень с этой пигалицей в сарафане) и первый раз с момента моего спасения осмотрелся (кошмарные видения в образе моей нынешней хозяйки я не считаю). А все-таки лихо я погулял, не зря народ собрался. Ратники бегают, суетятся, меня ищут. Князь Бодунец руками машет, гневается видать. Антип вон словно лягушку проглотил: белый и недовольный. Ну и чудненько, из лап палача вырвался, казнь откладывается. А то, что несколько часов в лохматой шкуре провести придется, так это не страшно: мне раньше даже в волчьей шкуре ходить приходилось, вытерплю.
— Шарик, лапочка, пойдем домой, ты не виноват, что сбежал этот грубиян.
Это она обо мне?! Это я-то грубиян? Да я вежливее всех местных собак, вместе взятых! Ох, как бы ты, селедка сушеная, удивилась, если бы узнала, кто рядом идет и кого ты целовала недавно. И чтобы закрепить свою победу над неразумным боярским дитятком, я лизнул ее в руку. Пусть знает!
Ну что ж, посмотрим, как боярышни живут, все равно, пока стражники не угомонятся, к прежнему обличью опасно возвращаться. Благодаря моему искрометному красноречию, меня теперь здесь каждая собака знает. Тьфу, масло масляное получилось. Ладно, типа гав, гав! Вперед, я этой Селистене напоследок покажу, где блохи зимуют!
* * *Начали мы протискиваться в толпе, и скоро мне стало ясно, что если не возьму инициативу в свои руки, точнее в лапы, то мы рискуем быть затоптанными бегающим в разные стороны народом. Видимо, ратникам всерьез попало за мой побег, и они стали, как обычно, проваленное дело заменять активностью. А вот это на здоровье, ищите меня, сколько вам влезет, но по моим изящным лапам я не позволю сапожищами расхаживать. Не казенные!
Да и пигалица рыжая, смотрю, совсем стушевалась, задергалась (а не надо было с гордым видом от Фрола в провожатые отказываться!). Ладно уж, выручу барыньку, хотя и не стоит она моих забот.
— А ну разойдись, народ! Не видишь, мы идем!
Я, конечно, не громко это крикнул (еще не хватало добавить паники видом говорящей собаки), а тихо про себя проговорил. Громко я гавкнул.
Эффект превзошел все мои ожидания. Голосок у Шарика, а теперь и у меня, как временно его замещающего, оказался впечатляющим. Люди от нас шарахнулись, как куры от бешеной лисицы. Отлично! Я рыкнул еще пару раз и даже хватанул за ногу какого-то зазевавшегося вертухая. Этот тип сдуру замахнулся на меня, но я просто улыбнулся ему рядом огромных белоснежных клыков (хорошо, наверное, псина по утрам зубы чистила), и он почему-то передумал.
Не скрою, расчищать своим авторитетом дорогу мне понравилось. И голосок у меня попался для этого подходящий, и зубки, и габариты. Пасуют пока у нас на Руси перед силой, не скоро еще времена демократии настанут.
Вот так, с шутками, с прибаутками и небольшим клыкастым стимулированием мы и выбрались с площади. Тут эта оглашенная опять у меня на шее повисла.
— Маленький мой (на себя посмотри!), Шаричек (комментарии излишни), спасибо тебе огромное! Выручил, мое сокровище (ты даже не представляешь, насколько ты права)! Хорошо, молодец, ну какой же ты умненький, славненький, миленький!
Все, хватит, если я хочу с ней остаться в здравом уме, надо срочно что-то делать. Моя психика не железная, такого обращения с собой долго не перенесет.
Кстати, я давно заметил, что, говоря с животными вообще и с собаками в частности, у людей даже интонации меняются. Они становятся сюсюкающими. Ну как же, царь природы снизошел до своих слуг. Не знаю, как вам, но мне как представителю животного, пернатого и грызунчатого (не знаю, как правильно сказать) мира стало обидно. Слышь, ты, рыжий царь природы? Ты в зеркало-то давно смотрелась? Да тебя саму хочется молочком напоить, баиньки уложить и сказочку на ночь промурлыкать.
Высказывать это моей спутнице я, конечно, не стал, а демонстративно вырвался из худосочных объятий и с гордо поднятой мордой отправился домой. Своего дома у меня пока нет, так что пришлось идти домой к Антипу — ну не в трактир же эту фифочку вести.
Озадаченная таким моим поведением, Селистена замерла в нерешительности посреди улицы и потом, словно опомнившись, бросилась меня догонять. То-то, мы, конечно, не бояре, но гордость имеется. И раз уж нам суждено некоторое время пробыть вместе, то тебе, моя милая, придется со мной считаться.
Судя по тому, как боярышня смешно сморщила свой остренький носик в попытках осознать произошедшие в ее собаке изменения, зацепил я ее основательно. Небось не оценит блохастый, когда в свою шкуру вернется, как я хозяйку выдрессировал. Ну и ладно, я борюсь за права собак не ради славы, а ради справедливости.
Селистена догнала меня и долго шла рядом молча, потом попыталась помириться и осторожно положила руку мне на холку. Не на того напала, одним движением плеча я сбросил руку и гордо продолжил свой путь.
— Шарик, милый (исправляется!), ну почему ты обиделся, я же просто поблагодарить хотела, — дрожащим голосом, шмыгая носиком, пролепетала моя хозяйка.
Вот только слез мне тут не хватало! Ладно, я не злопамятный. Чуть замедлил шаг, и, когда мелкая со мной поравнялась, я просто, по-мужски лизнул ее в руку. Вот так поступают настоящие мужчины, и никаких слез и сюсюканий. Все ясно и понятно — мир! Учитесь, женщины.
