Лиза Ширин - От магии сплошные проблемы

— Где Маркус? — спросила я Бертрана.

— Его милость в приемной графа Истр.

— И?

— Оттуда собирался сразу домой.

Я потянулась за ручкой и бумагой, которые Бертран хранил на своем письменном столе, и принялась писать. Я не собиралась рассказывать Маркусу обо всем, что случилось, только кто, что, когда и где. Агенты Маркуса убеждены: их босс знает все. То, что произошло в доме Нигеля и на складе Стокена, вряд ли было пустячком. Я просто хотела осветить важные моменты; Маркус мог заполнить оставшиеся пустоты.

— Мне нужно, чтобы ты отправил это сообщение ему домой, — сообщила я Бертрану. — Мне не нужна сейчас встреча, просто сделай одолжение.

Бертран даже руку не протянул к колокольчику, чтобы позвать своего помощника.

Терпение никогда не было одним из моих достоинств, и тот малый запас его, который я имела, подходил сегодня ночью к концу. На мне была разорванная, с пятнами крови одежда. Я устала, чувствовала себя плохо, я была сильно напугана и не готова к той игре, которую начал Бертран.

Я просто посмотрела на него.

— Ты даже не сдвинулся с места. Можно узнать, почему?

— Его милость распорядился не беспокоить его до завтрашнего полудня, кроме случаев крайней важности.

Я отреагировала белозубой улыбкой, вместо того чтобы выразить то, что чувствовала.

— Могу уверенно утверждать, что я должна сообщить ему нечто большее, чем его условное определение крайней важности.

Бертран еще немного колебался, его внутренняя борьба была явно видна. Он был бюрократом по сути, но я постаралась не обвинить его в этом. Он всего лишь использовал стандартную рабочую процедуру — или по крайней мере пытался. Я не стала облегчать ему задачу. Бертран еще немного поколебался, а затем спросил:

— Если доставка будет самой первой завтра утром, этого достаточно?

Это значит, еще пять часов долой. То, что мне нужно было от Маркуса, могло ждать так долго. Я подарила Бертрану настолько приятную улыбку, на какую была способна при сложившихся обстоятельствах и в этот час. Ведите себя всегда любезно, для того чтобы вам помогали.

— Этого более чем достаточно, Бертран. Спасибо. Кстати, мой друг нуждается в помощи целителя. Не мог бы ты кого-нибудь вызвать?

Бертран кивнул и позвонил в колокольчик. Мое сообщение Маркусу и просьба о целителе будут переданы помощнику Бертрана. От него они попадут к одному из курьеров агентства, выполняющих именно такие поручения. Курьеры Маркуса работали хорошо, и платили им соответствующе. Некоторым даже больше, чем самим агентам.

Мне нужно было как-то убить время до прихода целителя, поэтому я решила поспать.

В отличие от Фелана, который мог спать в любом месте в любое время, я не могла даже задремать. Я подтащила стул к дальней стене, чтобы присматривать за Квентином, и попыталась устроиться, чтобы хоть немного отдохнуть. На конспиративных квартирах я никогда не могла уснуть. Если рассуждать логически, думаю, дело в том, что это не твой дом — события вынудили тебя тут оказаться. А раз ты на конспиративной квартире, то уж точно не в безопасности. Это как раз применимо ко мне и чуть меньше — к Квентину.

Один вопрос постоянно вертелся у меня в голове. Почему я? Знаю, что жалеть себя непродуктивно, но я чувствовала, что у меня есть право позволить себе это. Все, чего я хотела, — помочь другу и выяснить, каким боком это меня касается. А все, что я сделала потом, — чтобы освободить Квентина. Ничего особенного, даже в самые жаркие моменты. Но мы были в безопасности и час, и два, и три, если нельзя сказать, что нам удалось выкрутиться. Оба — Нукпана и хранитель — узнали, что амулет у меня. Они хотели получить его, и это означало, что им теперь была нужна я. Я вздохнула и положила руку под голову. Но был еще один вопрос, на который я действительно хотела получить ответ, — как Сарад Нукпана узнал мое имя?

Пришел целитель, выполнил свою привычную необычную работу и ушел. У Квентина были сломаны два ребра — возможно, от резкого падения на тот ящик. Фелан проснулся почти сразу, как ушел целитель, поставил стул рядом со мной и принялся вытирать свой меч. Глядя на моего кузена в домашней обстановке, и поросенок смутился бы, но свое оружие Фелан содержал в безукоризненной чистоте.

Мне всегда казалось благоразумным находиться вне пределов досягаемости от того, кто приходит в себя. Даже если это тот, кого можно считать своим другом. Особенно если этот друг отключился при более чем неблагоприятных обстоятельствах. Из-за того, что последние мысли Квентина, когда он был в сознании, касались угрозы пытки, горло было практически разрезано, да и свалился он на ящик, — все мои правила предосторожности были применены на деле.

Квентин пошевелился. Это по времени неудачно совпало с тем, что Фелан стал с усердием водить точильным камнем по лезвию. Я не знала, как Квентин, приходя в себя, отреагирует на звук затачиваемого меча, но я сразу поняла, что делать мне.

— Фелан?

Он не замедлил движения и не оторвал взгляд от оружия.

— Да?

— Ты можешь на минуту остановиться?

— Что?

— Квентин приходит в себя. А эти звуки совсем не успокаивают.

— Какие? Ох. — Он ухмыльнулся. — Ты не хочешь, чтобы Квентина отдирали от потолка?

— Не совсем так.

Квентин перестал шевелиться, но глаза не открывал. Он старался дышать ровно, но я видела, как пульсирует вена на его шее. Он мог делать многое, и кое-что очень хорошо, но актер он был никакой. Я попробовала не рассмеяться, но у меня ничего не получилось. Квентин пришел в себя, но не хотел это демонстрировать. Я бы сделала то же самое. Когда ты теряешь сознание в одном месте и приходишь в себя в другом, обычно чем дольше ты незаметно накапливаешь информацию, тем лучше.

— Квентин, это мы. Убивать тебя никто не собирается. И я не могу ждать всю ночь, пока ты соизволишь открыть глаза.

Квентин скосил взгляд в мою сторону, откуда слышал голос. Должна признать, что здесь слишком светло. Наверное, мне не следовало зажигать столько ламп. Я погасила ближайшую к Квентину.

Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, что он раздет до рубашки и брюк. Он попытался сесть и застонал. Я придержала его за плечо и уложила обратно на койку.

— Даже не думай, — приказала я. — У тебя сломаны два ребра, и требуется еще не менее часа, чтобы все стало на место. Уверена, что целитель по достоинству оценит, если ты не испортишь его работу. Будь послушным, и ты станешь даже новее, чем был сегодня ночью.

Квентин лежал на спине, дыхание было неровным, шея у подбородка — синюшного оттенка.

— Чувствую себя не очень хорошо.

— Ну, это лучше, чем ошметки после работы Сарада Нукпаны. Возможно, ощущения самые худшие в твоей жизни, но головокружение должно пройти в течение часа.

— Фактически только второе ужасно. — Гримаса боли сменилась выражением озадаченности. — А кто такой Сарад Нукпана?

— Гоблин, который хотел разрезать тебе горло, — просто ответила я. Чем меньше Квентин знает о Нукпане, тем лучше. Признаю, что мотивы у меня были эгоистическими. У меня раскалывалась голова от боли, и совсем не хотелось слышать крики Квентина.

Похоже, мой ответ его удовлетворил. Невежество — состояние, в котором Квентин мог существовать.

— А где амулет?

— Не беспокойся. Он у меня. — Я состроила гримасу. — В чем его ценность?

Квентин в ответ скривился.

— Ничего ценного. По крайней мере для меня.

— А гоблины считают, что он ценнее, чем твоя жизнь, — произнес Фелан, возобновляя свою работу точильным камнем.

Квентин дотронулся рукой до бинта на горле.

— Не напоминай мне.

— И не только они, — добавила я. — И никто из них нисколько не осторожничал и не скрывал униформу.

— Гоблины не планировали оставлять в живых ни одного свидетеля. Может быть, хранители думали точно так же, — предположил Фелан.

Мы все одновременно подумали об этом.

— Как ты мог не поинтересоваться, на кого ты работаешь? — спросила я, не упоминая имени Сарада Нукпаны.

— По роду своих прежних занятий я почти никогда не общался напрямую с тем, кто платит золотом за работу, — ответил Квентин. — Они боятся руки замарать. Из-за этого и процветает бизнес у таких, как Саймон. Н-да, процветал.

Я вытащила серебряный диск из-под рубашки, чтобы получше разглядеть. Самый обычный. Ничего особенного.

— Даже за это?

— Зависит от того, что он делает, — ответил Квентин. — Как думаете?

— Я знала, что кто-то устроил разборки на складе Стокена, пока ты был внутри. Я знала, что ты влип в неприятности.

Фелан отложил точильный камень в сторону.

— Ты думаешь, что это была работа амулета?

— Я не могла проделывать ничего подобного, пока не надела эту штучку на шею.

— Что он еще может? Кроме того, что ты сразу чувствуешь себя плохо?