Виктория Драх - Охота на орков
Кроме меня эту гитару редко кто держал в руках, поэтому пришлось заняться настройкой. Пока я подтягивала струны, разговоры у костра стихли. Без предупреждения я ударила по струнам.
Есть такие дороги — назад не ведут.На чужом берегу я прилив стерегу.Паруса обманув, ветер стих навсегда,Плоским зеркалом стала морская вода.Обернуться бы лентой в чужих волосах,Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,Шелком в руки родные опуститься легко —Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
Эту песню сухопутные караванщики очень любили. Уж не знаю, какие романтичные мысли навевали у них песни о море, но уверена, каждого второго, сидящего сейчас здесь где-то дома ждала любимая девушка или верная жена, готовая пойти за своим возлюбленным на край света.
Я по дну бы морскому навстречу пошла,Только в компасе старом сломалась игла.Парус стерся до дыр от палящих светил,Да и ветер попутный меня невзлюбил.Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?Хороню в себе боль и венчаю печаль.Бурунами морскими пробежать нелегко —Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
Глахэйн украдкой сжал медальон, выглядывающий из ворота рубашки. Кто-то задумчиво смотрел на костер, пытаясь в танце пламени разглядеть — что там, в далеких землях?
Третий год я зову — только эхо в ответ,Обманул меня ветер, запутал твой след.Только сталь твоих глаз не забыть никогда,А в груди ледяная морская вода.Обернуться бы лентой в чужих волосах!Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,Шелком в руки родные опуститься легко —Вспоминай мое имя…Прикасайся рукой[8]
— А ты, красавица, на чьи следы смотришь? — неожиданно спросил Алир, когда я закончила петь.
Я машинально коснулась длинной косы, которую так и завязывала шнуровкой Даррена. К караванщикам я, не таясь, выходила без платка. Поняв, что опять вспоминаю дроу, я мысленно себя обругала.
— На орочьи, Шейн, исключительно на орочьи, — криво улыбнулась я. — Работа у меня такая.
— И орки эти тебе такую ранку интересную оставили, — усмехнулся южанин. Я машинально прикоснулась к «подарочку» от Дара.
— Это клыком, — вздохнула я. — Пациент тяжелый попался, с характером. Столько сил на него уходит! — и ведь не соврала ни слова!
— Не слушай его, это он все повод ищет тебя с собой забрать, — хохотнул Маркус и протянул мне очередную наполненную кружку. — Лучше спой еще что-нибудь.
Я спела новую песню про кота, заманивающего волшебной флейтой доверчивых девушек в кусты. На словах «…от большого чувства всхлипывали мыши»[9] наемники разразились дружным смехом. После еще нескольких задорных песен оборотень отобрал у меня гитару и вручил ее Радмиру, а мне взамен сунул в руки вновь наполненную кружку. Северянин Радмир красивым, низким голосом, напел такие скабрезные частушки, что в пору было сгореть от смущения. Набиравшее обороты веселье через несколько часов после полуночи разогнал сам Шейн, напомнив, что завтра в полдень снова выходить в дорогу. Я же почти ровной походкой отправилась к себе домой.
* * *Раним утром я подскочила от непонятного тревожного чувства. Растеряно оглянувшись, я не сразу поняла, что меня так насторожило. В кухне было темно и тихо, за стеной в спальне спал дроу — прислушавшись, я могла различить его дыхание… Закрыв глаза, я стала одну за другой проверять тропинки вокруг деревни, и на северо-востоке, недалеко от тракта, обнаружила боевую восьмерку орков! Но чтобы там оказаться, им нужно было перейти ущелье вечером и идти всю ночь! Зачем дикому племени такие сложности?
Поняв, что горные твари никуда не двигаются, я немного успокоилась. Пойду с Шейном по тракту, сверну в лес и устрою незваным гостям теплый прием. Решив так и поступить, я спустилась и принялась готовить завтрак.
Почти сразу из комнаты показался Даррен. Чует он, когда я готовлю, что ли? Пожелав мне доброго утра, эльф скрылся на улице, а через минуту я услышала громкий плеск. Опять мне запруду у колодца устроил!
— Ты не против немного прогуляться с караваном? — спросила я, когда темный, выжав у двери большую лужу со своих волос, устроился на стуле.
— Выгоняешь меня? — прищурился дроу.
— Даже не мечтай! Недалеко от тракта гуляют орки, приглашаю размяться.
— Тогда не против, — кивнул мне Дар. — Драться мне уже можно?
— Даже нужно, — заверила его я. — Больше будешь разгонять кровь — быстрее затянется рана. Идешь со мной? Отлично, выходим в полдень. Мне еще нужно зайти к старосте и предупредить Алира. Если я за тобой не успею, встретишь нас на выходе из деревни?
Темный кивнул, а я, счастливая непонятно из-за чего, убежала в деревню.
Алир моему предложению отправиться с ними обрадовался, а староста, наоборот, принялся ворчать, что я последнее время только и делаю, что по лесу бегаю. Не слушая его брюзжание, я махнула рукой и направилась домой.
На полпути меня опять перехватил Назар.
— Стой, Лесная! — с обаятельной улыбкой заступил дорогу охотник.
— И тебе дня доброго, — после разговора с Варишей к вдовцу я относилась с подозрением. — Извини, тороплюсь! Караван в полдень уходит, надо успеть.
— Так караван в другой стороне остановился.
— Я за вещами, с ними пойду.
— Уходишь? — улыбка сползла с лица охотника.
— Только провожу, — заверила я, обходя его стороной. — Леса у нас, сам знаешь, какие опасные. Завтра вечером вернусь.
— Так давай я с тобой схожу, — снова заулыбался Назар. — Вдвоем возвращаться веселее будет.
Раньше меня это предложение не удивило бы. Опытный следопыт не раз предлагал мне свою помощь. Но теперь, помня слова Вариши (чтоб старой сплетнице язык скрутило!), я насторожилась.
— Сам знаешь, по лесу я предпочитаю ходить одна, — поспешно заверила я охотника и убежала. Нет уж, никаких совместных походов! А веселье, не сомневаюсь, мне Дар устроит!
* * *Когда караван обогнул деревню, я стала озираться по сторонам. Дроу, несмотря на обещание присоединиться, не появлялся. Через полчаса я начала волноваться. А вдруг он на кого-то из местных наткнулся? На того же Назара, почти живущего в лесу? Или что-то случилось? Или он слишком сильно забрал на северо-запад и забрел в болото?
Звук вытаскиваемых из ножен мечей я встретила почти с облегчением. Выглянув из повозки, я увидела темного, стоящего посреди дороги. Эльф скинул капюшон, и наемники тут же замерли. Первым опомнился Глахэйн.
— Даррен, ты что ли? — лучник опустил тетиву. — Жить надоело, под копыта кидаешься?
— И тебе не хворать, — дроу двинулся вперед. Некоторые из наемников покрепче перехватили оружие. — Боюсь, появись я сразу у повозок, кто-нибудь особо горячий попытался бы меня продырявить.
— Ты давно по тракту не ходил, — обрадовался попутчику Маркус. — Эй, это свои! Прячьте оружие! Как ты здесь оказался?
— Последнее время я здесь живу, — уклончиво ответил эльф. Ни слова неправды и ни слова полезной информации — теперь буду осторожнее, устраивая ему очередной допрос. И еще, судя по удивлению наемников, дроу, выбираясь за новой одеждой, показался на глаза только Шейну. Интересно, почему?
— Решил вернуться?
Дар покачал головой.
— Охотнице помочь пришел, — кивнул он на меня. — В лесу приятнее, чем на пыльной дороге.
— Это ты прав, — Глахэйн с мечтательной улыбкой растянулся на крыше повозки. Хорошее у лучника место — удобное и для боя, и для долгого перехода.
Темный, наконец, устроился рядом со мной.
— Волновалась за меня? — тихо спросил он.
— Еще чего, — фыркнула я. — Смысл? Ты нигде не пропадешь.
— У тебя на лице написано, что волновалась, причем сильно, — дроу незаметно сжал мою руку. — И, знаешь, мне это приятно.
Я ничего не ответила. Пытаться соврать эльфу было бесполезно — он читал меня, как открытую книгу. И, как обычно, он был прав — только с его появлением я успокоилась.
* * *— Свернем здесь, — кивнула я в сторону леса через пару часов после обеденного привала. Дар молча спрыгнул с повозки и помог слезть мне.
— Алир! — крикнула я идущему позади караванщику. — Доброй дороги! Нам пора.
— Удачной тебе охоты, Лесная! И удачи тебе совладать с тяжелым пациентом, — хохотнул напоследок южанин.
Стоило ветвям ельника скрыть от нас шум каравана, как дроу устроил мне допрос.
— О каком пациенте Шейн говорил?
— Да так, попадаются всякие. Все силы на них выжимаешь, губы в кровь искусаешь, а там еще — работать и работать!
Темный сначала замер, а потом заржал:
— Так вот как ты ранку объяснила! А Алир внимательный, я думал, никто и не заметит.
