Ирина Боброва - Гульчатай, закрой личико!
– Правильно, Тамарка, – одобрительно сказал Полухайкин, подавая руку восточной принцессе.
Та перепрыгнула с ковра-самолета на подоконник и, благосклонно приняв помощь западного соседа, грациозно ступила маленькой ножкой на тканый ковер, что устилал пол в тронном зале, обвела собравшихся томным взглядом раскосых глаз и, звеня браслетами, подошла к Гуче. За окном раздавались громкие шлепки – это приземлялись джигиты на коврах-самолетах.
– Дай-ка мне письмецо, что тебе прислали, – протянул руку Гуча.
– Вот, – одновременно ответили Непобедимая и Бультерьерша и положили на стол две бумаги. В одной говорилось, что, если получат власть и деньги, мужиков в баб превращать не будут, а в другой предлагали взаимовыгодный обмен головы Аполлоши на голову Гучи.
Гуча поднял с пола третий ультиматум – тот, что выпал из лап горгульи, и положил рядом.
– Величайший и неповторимый самоназначенный правитель Иномирья, – прочел черт, – приказывает королю Полухайкину сложить оружие и сдаться на милость победителя.
– Когда это меня кто-нибудь побеждал?! – взревел Полухайкин, но ему никто не ответил – все слушали Гучу.
– Приказываю доставить сначала Альберта Ивановича в цепях и под охраной солдат Брунгильды Непобедимой в мою темницу, а уж потом заняться сбором денег. Чтобы все сольдики, каких в Рубельштадте великое множество, были собраны и перевезены в мою казну. В случае невыполнения этого ультиматума я, можете быть уверены, умерщвлю девчонку самым болезненным способом.
– И кто у нас такой хитромудрый контракт накатал? – спросила Гризелла, недобро прищурившись. Она сама бы могла ответить на свой вопрос, догадалась уже, но все же хотела получить подтверждение догадки.
– Тентогль, – прочитал Гуча.
– Тентогль, – прошипела ведьма.
– Вот вредитель недобитый! – Альберт выпрыгнул в окно, прямо на ковер-самолет, разостланный во дворе. Ангел по инерции прыгнул следом, а Гуча скомандовал:
– Бруня, собирай армию – и в Забытые Земли, а мы к лесной норе по следу пойдем.
– А как же Мексика?! – заполошно крикнула Марта. – Там же сказано, что если против Тентогля войной пойдем, то он ее…
– Не волнуйся, милая, дочку я быстро найду, – успокоил жену Альберт.
– Гуль-Буль, ты тоже собирай своих джигитов и в разведку – выясни, где этот гад окопался, а провиантом Марта займется, – распорядился черт и выпрыгнул из окна на взлетающий ковер-самолет.
Глава 5
И НА СТАРУХУ БЫВАЕТ ПРОРУХА
Рубельштадт гудел как растревоженный улей. По городу уже разнеслась страшная весть. Мексика была всеобщей любимицей, и каждый житель города принял известие о ее похищении близко к сердцу.
Ко дворцу начали съезжаться подводы – это граждане Рубельштадта, прослышав о войне, привозили продукты, одежду, подковы и еще многое другое, что может понадобиться в дальнем и трудном походе. Марта, несмотря на страшное беспокойство, а может, благодаря ему, была деловита и сдержанна. Она давала указания, что и куда грузить, какая повозка пойдет первой, а что, наоборот, поставить в конец обоза. Распорядилась привезти котлы вместе с поваром – кашеварить для солдат. Война войной, а обед по расписанию. И, как самое ценное в обозе, разместила повара в середине, приставив к нему охрану.
Тут же метались ковры-самолеты соседей. Брунгильда Непобедимая только успевала отдавать приказы. Она уже отправила воздушным путем старшину с приказом о всеобщей мобилизации. И вот теперь таксисты каждые двадцать минут докладывали, как продвигается ее дружина.
– Молодые, горячие, – вздохнула Гризелла, наблюдая, как разлетаются в разные стороны ковры-самолеты, как отряд Брунгильды скачет через Рубельштадт, наводя панику на мирных прежде улицах, как Марта собирает обоз для похода в Забытые Земли с армией Брунгильды. – Нет, все, конечно, правильно, но зря они к норе понеслись. Если Тентогль все это затеял, то и искать надо его, а не обезьяну, которая девочку утащила. Он трус и действует только тогда, когда за его спиной сила большая стоит. А вот где он эту силу взял, предстоит выяснить. Давай-ка, Тыгдын, этим и займемся. Ну-ка, пригнись.
– Это еще зачем? – удивился конь.
– Затем, что возить меня будешь, пока новую метлу не справлю.
– Я не извозчик, – обиделся Тыгдын.
– Я тоже не смесь полицейской ищейки и жокея в весе пера, – огрызнулась ведьма. – Подставляй спину, эрудит недоделанный, и дуй к Аминату.
– А он-то зачем? – спросил Тыгдынский конь, подставляя спину.
Гризелла кряхтя взобралась на него, сожалея, что упрямый жеребец отказывается надеть седло.
– А затем, что надо выяснить, откуда у Тентогля такая сила взялась, – проворчала старуха, ерзая на неудобной конской спине. – Это надо ж – над самой отвратительной нечистью господином стал. Армию собрал и войну всему Иномирью объявил! А старик – самый древний обитатель этого мира. Он много знает, так что если не все мозги пропил, то, может, что дельное и скажет.
– Дело говоришь, Гризелла, вот только где его искать? Он свою избушку на новое место перенес.
– Ты, что ли, поглупел, Тыгдын? Сам же советовал Альбертушке не мучиться ремонтом дорог, а просто переносить избу старика туда, где новый путь требуется проложить.
– Точно поглупел, я ведь даже предложил его министром путей сообщения назначить. А что, народ к его дому такие тропы протаптывает, что и камнем мостить не надо. Да его дом издалека учуять можно – по запаху. Я совсем забыл, что от его самогонного аппарата такой сильный запах сивушных масел исходит, что за много километров чувствуется!
– Вот я и говорю, как увидишь в лесу новую дорогу, по ней и скачи, наверняка в нужное место приведет.
Тыгдын покинул тронный зал и, аккуратно перебирая копытами, спустился с крыльца. Он оглянулся, удивляясь, как это получилось перемахнуть через высокие ступени, когда влетал во дворец, и не сломать при этом ноги. Потом решил, что в состоянии тревоги и не такое сделаешь, и, под понукания ведьмы, поскакал со двора.
На улицах Рубельштадта суетился народ. Ужасная весть облетела не только столицу, но и всю страну. Люди готовились к войне.
Тыгдын быстро проскакал мимо аккуратненьких деревень, миновал лес и, распугав разбойников, пронесся через их лагерь. Потом, взрывая копытами песчаное дно, пересек мелкую речушку, возле которой раньше жил отшельник, и выехал на широкую дорогу. Дорога эта вела мимо двух старых башен к горам.
Нужное место на этот раз находилось у подножия горного хребта, который отделял Иномирье от Забытых Земель.
Жилище отшельника прилепилось прямо к скалам. Это был домик без окон, перекошенный на одну сторону. Запах спиртного витал в воздухе, из двери вырывался белесый пар – казалось, будто домик неисправимо, хронически пьян. Из соломенной крыши торчала неудержимо клонившаяся влево труба, из которой, несмотря на теплый день, валил дым.
Внутри кипела работа. А если сказать точнее – в огромном, плотно укупоренном крышкой котле кипела и булькала брага, поставляя белесый пар в сложное переплетение трубок и шлангов. Самогонный аппарат был любимым детищем старого Амината, его делом, его творчеством, его жизнью, наконец. Старик экспериментировал, методом проб и ошибок создавая такие рецепты вин, какие на выставках всегда получали бы первые места, если бы такие выставки проводились в Иномирье.
Избушка отшельника, отремонтированная в связи с частыми перемещениями, что, кстати, не помогло искоренить перекос, стояла посреди широкой дороги. Амината не спасло даже то, что он прилепил жилье вплотную к горам. Путь к дому волшебника проложили не только со стороны Иномирья. Обитатели Забытых Земель тоже постарались – с той стороны, мимо Последнего Приюта к горам вымостили широкую дорогу. А горные гномы, подхватив почин, пробили в горах тоннель и установили шлагбаум, собирая плату со всех, кто желал попасть к отшельнику. Платили исправно, потому как лезть через перевал никому не хотелось.
Рядом с тоннелем предприимчивый Джулиус установил ларек. Дела шли хорошо, и красное лицо тучного владельца лучшего в Рубельштадте питейного заведения, украшенное многочисленными родинками, лоснилось от пота и удовольствия. Глазки светились предвкушением прибыли и постоянным беспокойством. Беспокоился он о своей семье, с которой на некоторое время был разлучен. И беспокойство это было не напрасным – бедняга боялся, что его прекрасная любвеобильная супруга Васенька в его отсутствие родит еще одного сына, похожего на кого-нибудь из соседей. Толстые, волосатые руки порхали над прилавком, коротенькие пальчики, пересчитывая деньги, мелькали со сверхсветовой скоростью. Подсчитывая прибыль, Джулиус испытывал радость, но беспокойство все равно не отпускало, а воображение рисовало картины одну страшнее другой. Например, что Басенька родит не одного сына, а сразу трех или четырех, и все они будут похожи на разных мужчин.
