Андрей Белянин - Отстрел невест
– Что за способ?! – с надеждой взвыл государь.
Я только улыбнулся, подняв взгляд к потолку. В конце концов, все мы в детстве читали сказки…
* * *Мне почему-то показалось, что мы покончим с этим быстро… Видимо, сработал здоровый инстинкт самосохранения, оберегающий организм от перегрузок, – у нас и так два дела, брать третье – просто рук не хватит! Увы, все сегодняшние проблемы были ещё цветочками, а ягодки традиционно ожидали нас в обозримой дали. Нет, всё можно пережить, со всем справиться, когда тебя окружают верные друзья и союзники, а этот… с позволения сказать, младший сотрудник устроил такой рёв – хоть святых выноси!
– Не буду я её целовать! Не буду-у-у…
– Митя, успокойся. Ничего страшного не происходит…
– Не могу, не хочу, не буду! Лучше сразу покарайте суровой рукой моих же товарищей, а токмо целовать гражданку покойную я категорически отказываюсь и на этом стоять стану, аки Иов супротив…
– Бабушка, у кого он успел таких длинных фраз нахвататься?! Да прекрати же вырываться, дубина несознательная! Можно подумать, мы от тебя тут чёрт-те чего требуем…
– Боюсь я!!! – Митька вопил уже в полный голос, но предупреждённые стрельцы добросовестно отгоняли от царского кабинета всех, желающих посочувствовать. – Слыханное ли дело, парня молодого, неженатого, заставлять девку мёртвую в губы целовать?!
– И что ж ты, неслух, книжек-то не читаешь? – попыталась вклиниться бабка. – Во всех сказках сказано – наипервейшее энто средство от яблок травленых – принцессу в губки отчмокать! Да жалко тебе, что ли?! Принцесса всё ж таки…
– Вот пусть её принцы да королевичи и чмокают, а я мальчонка простой, деревенский, работой умственной не загруженный, в происхождении аристократическом не замеченный… Не буду целовать! И без меня охотнички найдутся…
– Ах ты, клещ подосиновый… – тихо закипая, встрял Горох. – Я, царь, целовал, не побрезговал… А твоя харя простонародная мне и посодействовать отказывается? На кол посажу! Нет, на столб верстовой, чтоб заметней было! И на том же столбе велю тебя взад сюда возвернуть, покуда принцессу не поцелуешь!
– Митя, ну неудобно же, в самом деле, – поспешил вмешаться я, так как у государя действительно не застрянет. – Три взрослых человека тебя уговаривают, а? У царя не получилось, у меня тоже, может, твой поцелуй решит судьбу всего следствия! Я даже не приказываю, я – прошу. Плюнь, поцелуй и отвяжись!
– Бог вам судья… – скорбно заметил Митяй и, повесив голову, склонился над телом Златки Збышковской из польского Крякова.
Короткий чмок… и все облегчённо выдохнули.
Господи, сколько нервов мы на него убили, Ты видел, Ты не осудишь… Только вот практический результат, как и прежде, – на нуле! Несмотря на то что к упругим губкам принцессы приложились мы трое, злобные чары так и не были развеяны. Во всяком случае, традиционного хеппи-энда не произошло. Баба Яга в целях чистоты эксперимента потребовала было, чтобы мы все прошлись по второму разу, но лично я встал в позицию. Нет, ну в самом деле, я тут лейтенант милиции или кролик подопытный? Царь тоже упёрся рогом и, неизвестно перед кем оправдываясь, бурчал себе под нос, что ему эта Златка никогда и не нравилась особенно, что у него других невест полно, Европа ему вообще не указ и что-то ещё в том же текстовом режиме…
Пришлось махнуть рукой, скорбные размышления вконец обленившегося милиционера всегда печальны. После шумного дела о летучем корабле любой отдых казался недостаточным. Я искренне надеялся, подобно бурому медведю, взять отпуск на всю зиму, занять народ хоккеем и со спокойной душой ничего не делать вплоть до самой весны. Не дали… мало того, вместо одного преступления удружили сразу три. Ну, положим, дело о царском кубке я никому не отдам, труп – не труп прекрасной полячки возьмёт на себя Баба Яга, а уж с казаками, видимо, придётся возиться нашему Митьке. Да, да, да… сам понимаю, а что делать?! Людей нет. У Еремеева свои задачи, Горох занят по маковку (оно и к лучшему!), не дьяка же Фильку к содействию приглашать… Я самодовольно улыбнулся, вспоминая, как мы «умыли» альтернативное следствие.
– Ты чему это радуешься, участковый?! Я, чай, тебя не за тем в терем звал, чтоб ты мне здесь улыбки разлюбезные строил! Я, между прочим, всё ещё царь и не посмотрю тут…
– Вы, между прочим, главный подозреваемый, – терпеливо напомнил я, и государь сразу прихлопнул варежку. – Довольно лирики, постараемся рассмотреть сложившуюся проблему в режиме отвлеченного взгляда со стороны. Что мы имеем? Женское тело, находящееся в заторможенном состоянии, с ослабленными признаками жизни и всеми симптомами пищевого отравления. Попытки оказания экстренной медицинской помощи желаемого результата не дали… Митя! Прекрати и отойди от девушки! Простите, отвлёкся… Но отрицательный результат – это уже что-то. Предлагаю выслушать мнение нашего эксперта.
– Экспертиза показала, что средство моё верное! – уверенно начала бабка. – Доподлинно известно и всеми сказками подтверждаемо, что, ежели девицу, яблоком ядовитым травленную, добрый молодец, да без дрожи в коленях, прямо в уста сахарные поцелует, – та сей же час и встанет! Обычно ещё и краше, чем была… Чистоты эксперименту ради, а также для случая пожарного мы аж троих мужиков через энто дело пропустили. Митенька! Ну сказано же тебе было, оставь девушку в покое… Брысь! Во грех меня вводит, неслух… Так вот, ежели лекарствие моё своей цели достигнуть не умеет, то либо молодцы не те, либо девушка – не девица…
– Это как же понимать?! – снова очнулся Горох, поняв, что и ему демократично предоставили слово. – Нешто я тут не молодец?! Нешто у Никиты Ивановича по мужской справе проблемы болтаются?! Нешто Митька ваш… Митька! Да отойдёшь ли ты наконец от гроба?! Тьфу ты, прости господи, что ж я говорю-то такое…
Переглянувшись, мы без суеты провели слагаемые, прибавили двух смазливых кузенов-шляхтичей, прикинули время на дорогу из Польши в Россию и сделали соответствующие выводы. После чего грянули уже хором:
– Митька-а-а!!!
– Ась? – наконец отозвался он, оттопыривая правое ухо. Под гнётом трёх осуждающих взглядов наш младший сотрудник засмущался, обтёр вспотевшие ладони об рубаху и прекратил-таки навязчивое расцеловывание бессознательной гражданки из Крякова. – Не… не просыпается никак. Я уж во рвении служебном и в губки, и в щёчку, и в ушко, и в шейку, и во плечико белое, и… ну, насколько платье ейное позволяло, так не фурычит, зараза! Вона, даже ни разу не всхлипнула сладостраственно… Не порядок энто, не по-добрососедски. А вот ежели я, к примеру…
– Нет, Митя, – твёрдо объявил я, делая нажим на первое слово. – Ни в какие другие места польскую гражданку целовать больше не надо! В свете сложившейся обстановки у меня будет для тебя другое задание.
– Опасное небось? – недоверчиво шмыгнул он.
– Крайне! – значимо подтвердил я. На этот раз мне приходилось говорить парню чистую правду – для него действительно было другое задание.
…В отделение вернулись без приключений. Может быть, не считая того, что на углу Базарной и Литейной нас обкидали снежками какие-то мелкие шкеты. Митяй рвался из саней мстить на месте, и я почти было его отпустил, но Яга нас вовремя пристыдила. Ей, конечно, упрекать легко, она снежком по затылку не схлопотала, но в принципе бабка была права на все сто. Если ко всем нашим делам ещё и тинейджеров по улицам гонять, нас народ на смех поднимет. Итак, раскинем ситуацию на троих…
* * *– Шмулинсон не пробегал? – прямо из саней крикнул я. Стрельцы, распахивая ворота, печально покачали головами. Плохо дело… Вчерашний матч сорван; если к вечеру Абрам Моисеевич не отыщется, придётся судить игру самому, а я занят.
– Никитушка, пойдём-ка в терем, – позвала Яга, устало поднимаясь на крыльцо. – Есть у меня пара версий насчёт принцессы польской, посовещаться бы надо…
– И у меня есть! Ажно цельных четыре! – обрадовался Митька, загибая пальцы. – Конкурентное мордобитие, политичное смертоубийство, коммерсантовская разборка и любвеобильная ревность, во!
– А ты, Митенька, шёл бы баньку топить, – тепло посоветовала бабка. – Участковому нашему не грех бы парком ядрёным взбодриться. А там уж и за стол, ить время-то к обеду. Да, баньку угольком топи, пламя жарче будет и подольше хватит…
– Как скажете, бабуленька! Сей же час всё исполню, а для себя с устатку великого попрошу лишь плюшечку малую али ватрушечку творожную, пирожок мясной либо блинков пару, а нет, так и баранкой маковой удовлетвориться попробую. Ить не бог весть чего прошу-то, не слона печёного, а так, мелочь несурьёзную, на один зуб положить да другим и…
Яга выгнула бровь и так цыкнула своим знаменитым кривым клыком слева, что наш болтун пулей унёсся к угольному ларю. Грустные, пораженческие мысли давно покинули мою милицейскую голову, и я был полон решимости разом взяться за все проблемы. Пока бабка чего-то там шныряла по полкам, мы с котом Василием разбирали почту сегодняшнего дня. Да, да, в последние месяцы народ лукошкинский активно ударился в эпистолярный жанр. Видимо, всё дело в холодах… Люди реже выходят из дома, а темнеет рано, вот в качестве развлечения и приходится писать в отделение всякие доносы и доклады (поверьте, я к этому никого не обязывал, честное слово… Даже не намекал!). В большинстве случаев описывалась полная ерунда: мелкие семейные дрязги и взаимные оскорбления. Хотя среди графоманского хлама попадались и совершенно замечательные перлы: «Посидели душевнейше, а как встал я наутречко, всё болит… Вышел на двор с опухшей головой наперевес…» Или вот ещё: «А уж как бил-то… И ухватом, и поленом, и вожжами, за оглоблей побёг, а всё будто бы сплю, не чую…» От вдовы мне одно понравилось, я даже Яге зачитывал: «…он спьяну на меня и полез! Долго карабкался, два раза сползал, видать, ссильничать хотел… Ну мне рази жалко?! Взяла сдуру да и приобняла его в чуйствах… Грех на мне, видать, пережала мужика… Вона она, что любовь с людями делает!»
