Терри Пратчетт - Безумная звезда
– Ага, – подтвердил младший волшебник. Он затянулся окурком и вздрогнул.
Предводитель отряда высунулся из-за камня и осмотрел домик.
– Ну ладно, – он выколотил трубку о подметку одного из своих семимильных сапог, который в ответ протестующе заскрипел. – Врываемся, хватаем и исчезаем. Все ясно?
– А ты уверен, что там люди? – нервно спросил младший волшебник.
– Естественно, уверен, – огрызнулся предводитель. – А ты кого думаешь найти? Трех медведей?
– Там могут оказаться чудовища. Это как раз такой лес, в котором водятся чудовища.
– И деревья, – добавил из ветвей дружелюбный голос.
– Ага, – осторожно согласился предводитель.
Ринсвинд с опаской посмотрел на кровать. Довольно милая маленькая кроватка из твердой тянучки, инкрустированной карамелью. Он предпочел бы ее съесть, а не спать на ней, кроме того, у кровати был такой вид, словно кто-то ею уже пообедал.
– Кто-то ел мою кровать, – сказал он.
– Я люблю тянучку, – обороняющимся тоном заявил Двацветок.
– Смотри, не то прилетит фея, и ты лишишься всех зубов, – предупредил Ринсвинд.
– Не фея, а эльф, – вмешался Свирс с туалетного столика. – Этим занимаются эльфы. И ногти с ног – тоже они. Эльфы иногда такие вспыльчивые.
Двадцветок тяжело опустился на кровать.
– Ты все перепутал, – возразил он. – Эльфы благородны, прекрасны, мудры и справедливы. Я где-то об этом читал.
Свирс и коленная чашечка Ринсвинда обменялись понимающими взглядами.
– Мне кажется, ты имеешь в виду не тех эльфов, – медленно сказал лепрекон. – У нас здесь водится другая разновидность. Не то чтобы их в лицо можно было назвать вспыльчивыми… – быстро добавил он. – Лучше этого не делать, если не хочешь принести свои зубы домой в шляпе.
Где-то неподалеку раздался еле слышный характерный скрип открывающейся конфетной двери. В то же самое время с другой стороны домика донесся легчайший звон, словно от камня, который очень деликатно разбил леденцовое окошко.
– Что это было? – спросил Двацветок.
– Что из двух? – уточнил Ринсвинд.
Вслед за этим послышался звук удара тяжелой ветки о подоконник. Свирс с воплем «Эльфы!» пронесся через всю комнату и нырнул в мышиную норку.
– Что будем делать? – осведомился Двацветок.
– Паниковать? – с надеждой предложил Ринсвинд.
Он всегда утверждал, что паника – лучшее средство выживания. В древние времена, как гласила его теория, людей, столкнувшихся лицом к лицу с проголодавшимся саблезубым тигром, можно было легко разделить на тех, кто паниковал, и тех, кто стоял на месте, восклицая: «Какое великолепное животное!» и «Поди сюда, киска».
– Там есть кухонный шкаф, – заметил Двацветок, указывая на узкую дверь, втиснувшуюся между стеной и передней доской камина.
Они торопливо забрались в сладкую, отдающую плесенью темноту. Снаружи раздался скрип шоколадной половицы.
– Я слышал голоса, – сказал кто-то.
– Да, внизу, – добавил другой голос. – Думаю, это очковтиратели.
– Ты же говорил, что мы ускользнули от них на болоте!
– Эй, вы двое, этот дом можно есть! Вот, смотрите, здесь…
– Заткнись!
Скрип повторился в умноженном варианте, и ему ответил приглушенный вскрик с нижнего этажа, где один из почтенных провидцев, проникнув внутрь через разбитое окно и осторожно пробираясь в темноте, наступил на пальцы очковтирателя, который прятался под столом. В воздухе внезапно засвистела и затрещала магия.
– Вот зараза! – выругался снаружи чей-то голос. – Они его поймали! Пошли!
Снова послышался скрип, а потом наступила тишина. Через какое-то время Двацветок сказал:
– Ринсвинд, кажется, в этом шкафу стоит помело.
– Ну и что в этом необычного?
– У этого помела есть руль.
Снизу донесся пронзительный вопль. В темноте кто-то из волшебников попытался открыть Сундук. Грохот, раздавшийся из буфетной, возвестил о внезапном прибытии отряда подлинных мудрецов ненарушенного круга.
– Как ты думаешь, что им нужно? – прошептал Двацветок.
– Не знаю, но, по-моему, благоразумнее будет не выяснять это, – задумчиво ответил Ринсвинд.
– Может, ты и прав.
Ринсвинд осторожно приоткрыл дверцу. Комната была пуста. Он на цыпочках подошел к окну и, взглянув вниз, увидел обращенные к нему лица трех братьев Ордена Полуночи.
– Это он!
Ринсвинд торопливо отпрянул и бросился к лестнице.
Разыгрывающуюся внизу сцену невозможно было описать, но, поскольку во времена правления Олафа Квимбли II такое утверждение заслуживало смертной казни, лучше все же попробовать это сделать. Прежде всего, большая часть занятых схваткой волшебников тщилась осветить происходящее разнообразными огнями, шаровыми молниями и магическим сиянием, так что освещение наводило на мысль о дискотеке на фабрике стробоскопов. Каждый старался найти обзор получше и при этом избежать нападения. И абсолютно все пытались держаться подальше от Сундука, который загнал в угол двух почтенных провидцев и щелкал крышкой на каждого, кто к нему приближался. Но один волшебник все же случайно посмотрел наверх.
– Вон он!
Ринсвинд шарахнулся назад, и на него что-то наткнулось. Он торопливо оглянулся и вытаращил глаза, увидев Двацветка, сидящего верхом на помеле, которое парило в воздухе.
– Ведьма, должно быть, забыла взять его с собой! – сообщил турист. – Настоящее летучее помело!
Ринсвинд заколебался. От прутьев помела сыпались октариновые искры. Кроме того, Ринсвинд ненавидел высоту почти больше всего свете. Но дюжина очень злых и раздраженных волшебников, несущихся по лестнице в его сторону, заставила его изменить своим привязанностям.
– Ладно, – сказал он, – но за руль сяду я.
Он лягнул сапогом какого-то волшебника, который уже дошел до середины Заклятия Связывания По Рукам и Ногам, и вскочил на помело. Оно, подпрыгивая, слетело вниз по лестнице и перевернулось, так что Ринсвинд, к своему ужасу, оказался лицом к лицу с одним из Братьев Полуночи.
Он завопил и конвульсивно дернул руль.
Несколько вещей случилось одновременно. Помело рванулось вперед, проломило стену и скрылось в облаке крошек; Сундук двинулся на полуночного брата и цапнул его за ногу; и неизвестно откуда со странным посвистывающим звуком появилась стрела, которая пролетела всего в нескольких дюймах от Ринсвинда и вонзилась в крышку Сундука.
Сундук исчез.
В маленькой деревушке, скрытой в глубине леса, дряхлый шаман подбросил в костер несколько прутиков и уставился сквозь дым на смущенного ученика.
– Ящик с ножками? – переспросил он.
– Да, учитель. Он упал с неба и посмотрел на меня, – ответил ученик.
– Значит, у него были глаза, у этого ящика?
– Нет, но… – начал ученик и в недоумении запнулся.
Старик нахмурился.
– Многие видели Топакси, Бога Красного Гриба, и они заслужили имя шамана, – сказал он. – Некоторые видели Скельде, духа дыма, и их называют чародеями. Очень немногие были удостоены лицезрения Умчеррель, души леса, и они известны как повелители духов. Но мало кто видел ящик с сотнями ножек, который смотрел бы на них без глаз, и такие люди обычно зовутся идио…
Его речь была прервана внезапным пронзительным жужжанием и порывом снега, который разметал костер по темной хижине. В воздухе промелькнуло смазанное пятно, противоположная стена улетела в ночь, и видение исчезло.
Наступило долгое молчание. За которым последовало молчание покороче. И наконец старый шаман осторожно поинтересовался:
– Ты случайно не видел, как два человека только что пронеслись сквозь хижину, сидя вверх ногами на помеле, вопя и крича друг на друга?
Ученик посмотрел на него ровным взглядом.
– Разумеется, нет, – ответил он.
Старик облегченно вздохнул.
– Слава богам, – сказал он. – Я тоже.
В пряничном домике царила суматоха, потому что волшебники рвались не столько отправиться в погоню за помелом, сколько помешать другим сделать то же самое. Это привело к нескольким достойным сожаления инцидентам. Наиболее эффектный и, без сомнения, самый трагический имел место быть, когда один из провидцев попытался пустить в ход семимильные сапоги, не предварив эту операцию соответствующей последовательностью заклинаний и подготовительных обрядов.
Как уже давалось понять, семимильные сапоги – это крайне ненадежная форма магии, а провидец слишком поздно вспомнил о той осторожности, которую следует проявлять в обращении с транспортным средством – в особенности если это средство иногда пытается унести одну ногу за две с лишним лиги от другой.
Бушевали первые снежные бури, и большую часть Диска закрывала подозрительно плотная пелена облаков. Однако со значительной высоты и при серебристом свете крошечной луны Плоского мира Диск представлял собой одно из самых красивых зрелищ во всей множественной вселенной.
Гигантские облачные ленты в несколько сотен миль длиной тянулись от Краепада к горам в районе Пупа. В холодной хрустальной тишине огромные белые спирали морозно поблескивали под звездами, неощутимо поворачиваясь, совсем как если бы Создатель помешал свой кофе и добавил туда сливок.
