Рейд, дающий надежду (СИ) - Шведов Павел

Павел Шведов

Злобные танкисты 2–1. Рейд, дающий надежду

Глава 1 Дорога домой

Несчастная ворона с опаленным войной хвостом, уставив свой блестящий черный глаз на дорогу, сидела на березе, наблюдая за группой железных чудовищ не спеша катящихся по ней. Поравнявшись с ней, чудовища не стали нападать на несчастную ворону, а проследовали дальше. Ворона возмущенно каркнула им вслед, и произвела бомбардировку старой покрышки от легковушки, валяющейся на земле под деревом.

На самой малой скорости, чтобы не провоцировать защитников заброшенных коровников, танки, грохоча гусеницами по асфальту, и рыча натруженными двигателями, добрались до перекрывающих дорогу бетонных блоков и остановились.

— Кто такие? — спросил усатый старлей-мотострелок, вылезший из припаркованного тут же БМП.

— Первая особая рота 38-го танкового полка. Возвращаемся с задания, — доложил вылезший из танка на землю Лёха.

— Что-то не похожи вы на роту, — насмешливо окинул взглядом все четыре оставшихся танка роты лейтенант: — Скорее на взвод инвалидов, сбежавших от Чужих, похожи.

По Лёхиному лицу пробежала тень. Он оглянулся назад. Четыре порядком избитых танка стояли друг за другом. На двух последних танках сидели и лежали бойцы. Перевел взгляд на лейтенанта, чей окопавшийся возле каких-то заброшенных строений взвод напоминал красочную иллюстрацию из учебника по тактике. Чистые ухоженные БМП и БТРы. Опрятные расчеты ПЗРК. Пулеметчики с надраенными пулеметами. Все они резко контрастировали с покореженной лазерами броней танков и чумазыми бойцами в прожжённой форме с бинтами, то тут, то там выглядывающими из-под одежды.

— Ну, я понимаю, что вы где-то схлестнулись с Чужими и, мягко говоря, пострадали…, - медленно разгорающаяся в Лёхиных глазах ярость была мгновенно замечена лейтенантом, и он попытался дать заднюю, но попал не туда.

— Пострадали? — взревел Лёха и рванул к лейтенанту: — Сука, ты щас у меня сам пострадаешь. — Схватил лейтенанта за шкирку, замахнулся кулаком, выцеливая, куда лучше ему втащить, не обращая внимания на что-то орущих бойцов, передергивающих затворы автоматов.

— Живчик, замри! — остановил Лёхин кулак командный крик позади. Уставший Папа соизволил слезть с последнего в колонне танка и не спеша двигался к месту несостоявшегося побоища. Ворчун, торчавший из открытого люка мехвода головного танка, облегченно вздохнул и положил обратно гаечный ключ на 32. Семён убрал руку с пульта. Пока не требовалось. Папа доковылял до двух сцепившихся лейтенантов, осторожно взял Лешку за руку и отвел до сих пор занесенный кулак вниз.

— Чего он тебе такого сказал? — спросил он. Лёха молча отпустил лейтенанта и отошел в сторону.

— Вы охуели, ребята? — заорал так и не побитый лейтенант, к которому на помощь, наконец, подоспела толпа бойцов с автоматами, направленными на танкистов.

— Угомонись, — бросил ему Пашка, развернул за плечо Лёху и повел его к танкам.

— Стоять! — от пережитого страха у старлея что-то сдвинулось в башке, или его бойцы с автоматами напомнили ему, что он тут на заставе альфа-самец.

Семён обреченно вздохнул и тронул джойстик управления пушкой, наводя ее на голову крикуна. Наводчик в БМП, в ответ, нацелился на танк Семёна.

— Четвертый, — грустно пробормотал Зипка, сидящий на башне последнего танка рядом с девушками.

— Что, четвертый? — спросила Диана.

— Четвертый раз, закусываемся вот с такими утырками, — пояснил Зипка и принялся дальше созерцать развивающиеся события. Шевелиться не хотелось, ничего не хотелось. Навалившаяся усталость прибила Зипкину пятую точку к броне, и он так и просидел все время, пока заводили заглохшие танки и ехали сюда. Танк Димки, после сработки автоматики, среагировавшей на ядерный взрыв, и отрубившей всю электронику, заводиться не захотел и, под матерные причитания владельца, был брошен на дороге. Пришлось экипажу ехать с Серегой на броне.

События впереди между тем накалялись. Лейтенант орал, приказывая своим бойцам арестовать "охуевших танкистов". Те нехотя двинулись вперед, но Пашка что-то резко им сказал и они остановились.

Зипка ухватил за пояс штанов и резко дернул, возвращая обратно, дернувшуюся спасать парней Кристину. — Сидеть! — сказал он ей строго. Кристина обиженно взглянула на него, подумала, и успокоилась.

— Не суетись, сейчас все разрулится, — успокоил он ее.

И правда, вскоре все разрулилось. Прилетел откуда-то уазик с очередным военным. Тот выпрыгнул из машины и подошел к участникам конфликта. Лейтенант начал было, брызгая слюной, рассказывать, какие плохие тут ездят танкисты и куда и что им надо вставить и провернуть, но был в непечатной форме заткнут прибывшим офицером. После этого офицер по очереди обнял Папу, и Лёху, о чем-то с ними переговорил и, с разворота пробил в нос залупастому лейтенанту. Тот скопытился без чувств и был оперативно унесен прочь своими бойцами. Дальше можно было не смотреть. Зипка молча похлопал в ладоши, хлопнул по коленке нахохлившуюся Кристину, слез с танка и пошел спросить у Бармалея какую-нибудь таблетку от головы.

Полковник Ворошилов радикально решил вопрос с охреневшим лейтенантом, поинтересовался самочувствием автора недавнего послания в эфир, которого уже успели помянуть всем штабом. Очень звал к себе, на посиделки, но услышав, что они везут раненых, отстал. Пообещал предупредить остальные подразделения полка, оседлавшего дорогу и готовящегося героически погибнуть, защищая город, чтобы не путались под гусеницами. С тем попрощался и убыл к себе.

Пашка почесал уставшую голову и дал отмашку продолжать движение. Во избежание недоразумений, сел на башню Лёхиного танка, шедшего в голове колонны, и приготовился матом крыть любого, кто вылезет перед ними на дорогу.

— Ты меня, зачем остановил? — высунулся из люка Лешка.

— Чтобы дома сегодня оказаться, а не когда-нибудь. Ты ж почти на ровном месте сорвался.

— Да он… — начал было возмущаться Лёха, но Пашка его перебил: — Тыловая пидораска ебаная и все такое. Лёха, мы это уже проходили.

Пашка обернулся назад на Семёна, торчавшего в люке, и крикнул: — Сёма, кинь ноль пять, пожалуйста. — Семён понятливо кивнул, скрылся в люке и вернулся с бутылкой водки. Олег немного прибавил хода, практически вплотную притершись к корме Лёхиного танка. Семён метнул бутылку, Папа поймал, чуть не свалившись с башни.

— Пей! — Пашка протянул Лёхе бутылку.

— Не буду я пить, — возмутился Лёха.

— Это приказ.

— Я буду жаловаться.

— Пожалуйста, жалуйся.

— Да иди ты.

— Первым на ремонт встанешь.

— И движку переберут?

— Переберут, и ствол отполируют.

Лёха схватил бутылку, свернул пробку и залпом высадил половину. Медленно закрыл, отдал бутылку Пашке и исчез в люке.

Пашка оглянулся по сторонам и прикрыл за Лёхой люк.

— Первый готов, — тихо пробормотал он. Все знали, если напоить доброго и веселого Лёху, то он превращался в неуправляемое буйное животное. Но вот Папа как-то раз попробовал напоить злого возбужденного Лёху, который рвался разбить лицо негодяям-артиллеристам, накрывшим залпом возвращающуюся из разведки роту. Помогло. Под действием водки злой Лёха резко успокаивался и уходил в нирвану.

***

Славке было скучно. Едешь себе, едешь, везешь больных и пассажиров. Как автобус какой-то. Он уже почти было заснул, но колонна встала на каком то блокпосте. Папа сходил куда-то поругался, и они поехали дальше. С пассажирами наверху особо не поговоришь, в башне тоже сидел весь замотанный в поролон Кельт, пребывающий без сознания и Мохер, который разговаривать не желал, по причине обиды на весь белый свет. Когда Славка снес тараном четырех Крыс в бою "за Папу", Макс сказал, что на месте Славки должен был быть он, и обиделся. Не помогло даже предложение Славки сказать всем, что за рулём был он.

Так и рулил Славка, потихоньку напевая любимые песни великого однофамильца, пока сверху в люк к нему не заглянула Кристина. Она, не побоявшись навернуться с танка, перелезла по башне и спустилась к нему.