Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

========== Пролог ==========

«Мое первое яркое воспоминание из детства – белая кафельная комната, моя мать, лежащая на кушетке, и ее истошные крики. Я стоял у ее ног, боясь даже взглянуть на нее. Хоть она и просила о помощи, я не мог пошевелиться и отводил взгляд, уставившись на свет яркой люминесцентной лампы, которая слепила мне глаза. Я не понимал, сколько прошло времени, казалось, это будет длиться вечно, но тут мне под ноги упало что-то теплое и скользкое. Внутри меня все замерло, мне даже не хватило духа опустить взгляд вниз. Крики матери теперь переключились на меня, она требовала, чтобы я что-то сделал, но меня будто парализовало. Через какое-то время она вскочила с кушетки, подхватила то, что упало у моих ног, и бросилась к столу. Лишь тогда я осмелился взглянуть на место, где она лежала мгновение назад. Ранее белоснежная кушетка была сплошь перепачкана кровью. На ней лежало нечто похожее на кишку и печень. От этой картины у меня в голове закружилось, во рту пересохло, по всему телу выступил холодный пот, и я, не в силах себя контролировать, рухнул на пол. Сквозь полубессознательное состояние я продолжал слышать крики матери, которые сменил какой-то писк, после чего я отрубился.

Зачем я все это пишу? Сегодня ночью я опять видел все это во сне. Это воспоминание преследует и мучает меня уже много лет. Раньше я думал, что это был просто детский кошмар, но теперь у меня все чаще создается ощущение, что это было наяву. Я подумал, что если изложу свои мысли на бумаге, придав им большую отчетливость, то смогу разобраться – сон это был или нет.

Вообще, я решил писать здесь не только из-за этого. По сути своей я очень одинокий человек. У меня нет друзей. Мне не с кем поделиться своими мыслями и внутренними переживаниями. Люди злы ко мне, хотя я могу их отчасти понять, ведь кому может понравиться такой, как я… Конечно, у меня есть отец, которого я очень люблю, но не думаю, что ему стоит знать все, что творится у меня на душе. Я боюсь, что это может причинить ему боль, ведь он так хочет вырастить счастливого сына.

Вот поэтому я и завел тебя, мой дорогой дневник. Буду писать и делиться с тобой самым сокровенным. Ведь ты выслушаешь меня и сохранишь мои тайны?

Кстати, я забыл представиться. Меня зовут Том Харди, мне пятнадцать лет, я живу в Манчестере вместе с моим отцом в нашем фамильном замке. Сегодня я купил тебя на барахолке, думаю - ты сможешь стать моим другом.

Ну, думаю, на сегодня хватит. Пусть эта первая запись положит начало нашей с тобой дружбе. Буду стараться писать как можно чаще.

05 июня 1998 года»

========== Глава 1: Побег ==========

Август 1983 года. Манчестер. Англия.

Последний день лета в Манчестере выдался на удивление теплым, даже душным. В воздухе отчетливо ощущалась неизбежность грозы, возможно, последней за этот год, после чего наступит осень, окутав город в туманную серость. Но сегодня осенью и не пахло, все вокруг было влажным и липким, в воздухе чувствовался характерный запах озона, и казалось, что вот-вот с неба сплошной стеной обрушится ливень. И, как того и следовало ожидать, к концу дня над Манчестером стали сгущаться грозовые тучи, чья чернота пока разбавлялась коралловыми отблесками закатного солнца. Порывистый ветер гнул ветви деревьев, словно желал разом сорвать с них всю листву, не дожидаясь наступления осени. Со всех сторон мерцали зарницы, освещая низко нависший над городом покров из темных дождевых облаков. Поначалу приглушенные раскаты грома сливались в отдаленный шум, не выделяющийся среди остальных звуков надвигающейся грозы, но со временем становились все громче и отчетливей по мере приближения к Манчестеру, напоминая бой старинных часов, отсчитывающих время до неминуемого наступления бури.

На фамильное поместье Харди, что громоздко расположилось средь небольших однотипных домов на тихой Грин-Энд-роуд, опустилась тень. Старинная каменная кладка фасада потемнела, приобретя грязно-коричневый оттенок, будто успела намокнуть еще до наступления дождя. На большой террасе перед домом скрипели деревянные качели, и казалось, что некто невидимый вздумал покачаться в такую погоду. Гладь декоративного пруда, где ночами можно было наблюдать отражение звездного неба, сейчас была покрыта плотной рябью. Трава на ровно выстриженном газоне ложилась параллельно земле, точно приминалась под гнетущим и давящим ожиданием приближавшегося свирепства природы, напоминая взволнованное море. Небо почти полностью заволокли угрожающе сверкающие тучи, оставался небольшой ясный островок прямо над смотровой башней поместья, оставляющий ложную надежду на то, что лето сегодня не уступит свои полномочия хмурой беспросветной осени. Вдруг все в округе замерло, ветер стих, оставив в покое терзаемые им деревья, траву и водную гладь, молнии прекратили сверкать, будто на небесах отключилось электричество. Над Манчестером повисла звенящая тишина. Казалось, гроза, которая вот-вот должна была сорваться с цепи, гневно грохоча и заливая всю округу дождем своей ярости, передумала и затихла, готовая отступить под натиском чьей-то нежности и теплых слов, усмиривших ее пыл — так может действовать лишь некто любимый и любящий. Создавалось ощущение, точно невидимая сила обхватила надвигающуюся бурю большими руками, приласкав эту обезумевшую бестию в объятиях. Но затишье длилось совсем недолго — стоило чуть ослабить хватку, как гроза, почувствовав свое превосходство, вновь взбунтовалась, заискрилась молниями, закружилась ураганом над поместьем, застелив оставшийся клочок чистого неба чернью облаков. Вся мощь стихии будто собралась воедино, с оглушительным треском и грохотом ударила слепящей молнией в верхушку смотровой башни и пролилась непроглядным и по-осеннему холодным дождем. Во всем поместье отключилось электричество, запасной генератор не сработал, и свет погас разом во всех окнах, за одним из которых вот уже два часа кряду разгорался скандал между мужчиной и женщиной.

— Мэрил, я умоляю тебя — успокойся, возьми себя в руки и послушай меня, — успокаивающим тоном сказал мужчина, присев на колени напротив женщины, забившейся в угол и крепко прижимавшей к груди завернутого в одеяло младенца. — Я понимаю — тебе, как матери, очень тяжело это переживать. Да — мы столкнулись с трудностями, но все это исправимо. Ты же не раз слышала, что говорят врачи.

— Нет… Врачи ничего не знают… — рыдала женщина, раскачиваясь взад-вперед. — Они ничего не смыслят… Только я могу его спасти…

— Нет, милая, ты не права… — нежно сказал мужчина, положив ладонь на руку жены. — Ты понимаешь, что своими действиями угробишь нашему сыну жизнь? Как ему с этим жить? — он протянул руку и отодвинул уголок одеяла, открыв тем самым взгляду женщины маску на лице ребенка. Она крепилась на голове при помощи кожаных ремней, застегнутых на затылке. Маска напоминала респиратор, половину лица закрывали металлические трубки, сходившиеся вместе в области рта и носа.

— Без нее он вообще не может жить! — отчаянно воскликнула Мэрил, прижав малыша покрепче к себе. — Он не может дышать самостоятельно!

— Он может дышать самостоятельно, и ты это знаешь, — закрыл глаза мужчина, устало покачав головой. — Томас мучается с ней, неужели ты этого не видишь? Из-за этой конструкции мы даже не можем услышать его плач! А как ему с этим научиться говорить? — вновь указал он на маску, скрывающую младенческое лицо.

— Я все предусмотрела, я уже придумала специальный динамик. Встрою его вот сюда, — указала она на область, где сходились трубки. — Я подсоединю его к трубке, которая вставлена в трахею…

— Мэрил, хватит! Это все бред! — перебил ее мужчина, взяв за щеки, заглянув в глаза и пытаясь вновь не перейти на крик. — Послушай меня, пожалуйста, дорогая… У тебя тяжелая послеродовая депрессия, ты накрутила себя, ты не ведаешь, что творишь! И из-за этого страдаешь не только ты, но и вся наша семья. Но не подумай — я не виню тебя. Напротив, я тебя понимаю и помогу тебе из этого выбраться. Да, врачи сказали, что из-за декстрокардии у него есть определенные проблемы со здоровьем, но мы же знаем, что это не настолько страшно, ведь я тоже с этим живу, и, как видишь, вполне себе здоров. И Томас будет обязательно здоров, требуется лишь ждать и следовать предписаниям врачей, и тогда все наладится. Но эта маска — она ему не нужна! Мы должны избавиться от нее. Вместе. Ты согласна со мной? Ты веришь мне?