Сергей Боровский - Личные проблемы

Сергей Боровский

Личные проблемы

«Вы — на расстоянии одного шага от счастья!» — гласил рекламный плакат.

Виктор Николаевич потянул на себя дверную ручку и оказался в тускло освещённом коридоре.

— Кто последний? — спросил он, обращаясь к гражданам, сидевшим на стульях.

В ответ на него упала дюжина тоскливых взглядов.

— Там, — показал рукой благообразный старичок профессорского вида. — В журнале запишитесь.

Виктор Николаевич прошёл вперёд и раскрыл пухлую от частого внимания тетрадку с разлинованными страницами. Гелевая ручка на декоративной цепи лежала рядом. Он аккуратно внёс свои данные в конец списка и вернулся обратно, усевшись рядом со старичком — на фоне остальных молчунов он показался ему чуть ли не приятелем. Заводить разговор, однако, он счёл преждевременным, поэтому принялся рассматривать окружавшую его действительность.

Дверь кабинета, обитая светлым пластиком, не содержала никаких поясняющих табличек. Зато справа от неё горел красный плафон, на котором легко читалось: «Не входить!» Прямо от него, вверх, к потолку шла глубокая трещина, заканчивающаяся бурым пятном под обвалившейся штукатуркой.

— Да, — сказал старичок. — Давно не ремонтировали. Но, смею вас уверить, для нашей же пользы. Каждый потраченный ими рубль ложится бременем на нас с вами. Экономика.

Виктор Николаевич не нашёл, что возразить проницательному соседу, и только покивал из вежливости головой.

«Ладно, — подумал он. — Досижу до конца, раз пришёл. Хорошо, что денег с собой не взял. Как чувствовал».

— Это правильно, — снова отозвался старичок.

— А?

— Я говорю, правильно, что денег не взяли. А то времена такие настали…

Пока Виктор Николаевич мысленно прощупывал возникший в его голове хаос, двери кабинета широко распахнулись, и на пороге возникли два человека: первый — явно посетитель, в пальто и вязаной шапочке в нервных руках, второй — хозяин, почему-то в белом докторском халате, но без головного убора.

— Всего доброго! — напутствовал «доктор» клиента, и тот вышел наружу, напяливая на ходу шапочку.

«Доктор», как показалось, слегка насмешливо оглядел присутствующих и взял в руки журнал.

— Господин Обухов! — прочитал он.

Виктор Николаевич вздрогнул и стал озираться по сторонам, но никто не спешил подскакивать с насиженного места и ломиться на приём, расталкивая конкурентов локтями.

— Извините, моя фамилия Обухов, но я последний…

— Пустяки! Заходите! — махнул рукой «доктор». — Никто не возражает?

Граждане молчали, и Виктор Николаевич осторожно, чтобы никого не задеть, проследовал внутрь кабинета, соображая, почему для него оказывались такие предпочтения.

Ничем не примечательное помещение содержало массивный письменный стол, диван с приставными креслами и несколько стульев. В деревянной кадушке у окна процветал фикус.

Они сели друг напротив друга, и «доктор» протянул посетителю листок.

— Распишитесь здесь, пожалуйста.

— Что это? — удивился Виктор Николаевич.

— Соблюдение ритуала. Подтверждение того, что вы не имеете отношения к террористам и экстремистам.

— А какое я могу иметь к ним отношение?

— Вот и распишитесь.

— Я извиняюсь, прочитать можно?

— Читайте.

Человек нисколько не обиделся на подозрительность Виктора Николаевича. По крайней мере, ничего такого в выражении его лица не угадывалось. А бумажка, действительно, гласила: «Я, такой-то и такой-то, свидетельствую о том, что не состою (ял) …» И так далее.

— Ну, рассказывайте вашу историю, — предложил «доктор», когда они покончили с формальностями..

— А разве вы не…

— Что, простите?

— Ну… Не читаете мысли?

— О, нет! Этого мы к сожалению пока не умеем. Итак?

«Значит, дедушка в коридоре — сам по себе», — догадался Виктор Николаевич.

— В общем тут такое дело, — начал он, приободрившись. — Познакомился я недавно с одним… С одной…

— Смелее!

— В ресторане. Отмечал с коллегами премию. Ну, вот… Если очень коротко, то она теперь беременна и хочет за меня замуж. А у меня…

— Четверо?

— Трое. И жена.

— Договориться пробовали?

— Какое там! И слышать ничего не хочет.

— Понятно. Дело обычное.

«Доктор» лучезарно улыбнулся, и Виктор Николаевич поспешил перейти к волнующему их обоих вопросу.

— Сколько это будет стоить?

— Сейчас прикинем.

Человек придвинул к себе калькулятор и стал колотить по нему пальцами.

— Живет одна?

— Кто?

— Ваша пассия.

— С матерью.

— Комнаты раздельные?

— Да. А какое это…

— От метро далеко?

— Нет, совсем рядом. Но какое это…

— Девятнадцать тысяч восемьсот пятьдесят рублей одиннадцать копеек. Устраивает?

Честно говоря, Виктор Николаевич боялся, что будет раз в пять больше. Но по базарной привычке сказал:

— Пятнадцать.

«Доктор» все с той же благодушной улыбкой посмотрел на него.

— Старая закалка, — похвалил он. — Одиннадцать копеек можно опустить.

— Только мне хотелось бы убедиться…

— Не вопрос. Оплата — по факту исполнения. Мы гарантируем результат на сто процентов, и поэтому нам бояться нечего. Договор распечатывать?

Виктор Николаевич кивнул, поражаясь, насколько гладко всё складывается. Как бы не всплыло потом какого-нибудь подвоха. Но «доктор» не дал ему передышки. Он придвинул к себе клавиатуру компьютера и принялся вбивать в стандартный бланк недостающую информацию.

— Как зовут девушку?

— Аля.

— Фамилия?

— Квашнина.

— Адрес прописки?

— Этого я не знаю. Где живёт — да, а прописана она там или нет…

— Вполне достаточно.

— Постойте, а вы что с ней собираетесь делать? — запоздало насторожился Виктор Николаевич.

— Ничего особенного. Наш агент встретится с ней, поговорит.

— И всё?

— А что ещё?

— И никакого такого?..

— Уважаемый! — одёрнул его «доктор». — Мы — солидная организация и репутацией своей дорожим. Вот, можете ознакомиться.

Он махнул рукой в сторону висевших на стене дипломов с голограммами, свидетельств проверок санэпидемстанции и копий с регистрационных документов.

— Да я так, — ретировался Виктор Николаевич. — Всё-таки не коробок спичек покупаю.

Свежеотпечатанный листок договора опустился перед ним.

Выйдя из офиса агентства, Виктор Николаевич домой сразу не пошёл, а прогулялся по бульвару — успокоить нервы и заодно привести мысли в порядок. Неприятная всё-таки получилась процедура, что и говорить. Опустошающая. Будто донос его вынудили написать на близкого ему человека. Она, конечно, сама виновата. Сговорчивей нужно быть, гибче. Жизнь не всегда можно втиснуть в стандартные рамки…

Вообще-то, честно говоря, Виктор Николаевич наврал, что у него трое детей. В том числе и Але. Лет десять назад у него была жена, но до детей дело не дошло, а потом они разбежались. С тех пор он и берёг свою свободу, как мог.

Не навели бы они на этот счёт справок. А то, чувствуется, контора мутная какая-то. «Решаем любые личные проблемы!» И самое главное — непонятно, что дальше-то делать. Что плести, если вечером она снова позвонит?

Но Аля не позвонила. Ни вечером, ни на следующий день…

Фантазия вкупе с беспокойным характером всегда были личными врагами Виктора Николаевича. Вот и теперь они рисовали ему картины: одну хуже другой. Так что он не вытерпел и сам набрал Алин номер.

Осторожности ради решил сделать это из автомата. Обыскался. Раньше их не было, потому что хулиганы ломали, теперь врагом стал прогресс — мобильники и всё такое прочее.

— Привет! — поздоровался он. — Чего не звонишь? Я уж волноваться начал.

— Волноваться он начал!

— У тебя всё в порядке?

— А тебе какое дело?

Вот те раз! То отвязаться от неё не мог, то привлечь внимание не удаётся. Поработала фирма-то, не иначе. Интересно, как?

— Аленька! Ну, что ты? Разве я обидел тебя чем-нибудь?

— Слушай, мне некогда. Если у тебя что-то срочное…

— Да вроде нет.

— Тогда завтра позвони. Всё! Пока!

Не дожидаясь его согласия, она положила трубку, и Виктор Николаевич неожиданно почувствовал какое-то неприятное жжение в районе груди. Как же так? Кто ей дал право вот так вот им понукать. В конце концов, он отец ребенка или кто?

Дальнейшая прогулка по городу облегчения не принесла, и он принял совсем уж странное решение: купил букет цветов и бутылку шампанского, сел на подоспевший трамвай и уже через полчаса стоял возле двери возлюбленной, подбирая необходимые примирительные слова.

Двери долго не открывались, а когда это, наконец, произошло, то свет померк в глазах — на пороге возвышалось какое-то волосатое чудовище, легкомысленно одетое в трусы и майку.