Фредерик Браун - Сборник рассказов

Браун Фредерик

Сборник рассказов

Миллениум / Millennium[1]

По оценкам Сатаны существовал всего один шанс на миллиарды, чтобы кто-то из грешников умудрился высказать Высшее Пожелание, которое оставит его без работы.

— В аду чертовски невыносимо! — глубокомысленно заметил Сатана.

Впрочем, именно это, по его мнению, и делало сие место жильем, отвечающим его вкусам. Он наклонился над сияющей поверхностью стола и нажал на кнопку интерфона.

— Слушаю вас, сэр! — проворковала Лилит, секретарша.

— Сколько их сегодня?

— Четверо. Послать кого-нибудь к вам?

— Пожалуй… Нет, повремените. Выглядит ли кто-нибудь из них альтруистом?

— Есть типа того. Но, в конце-то концов, сэр, существует всего лишь один шанс на миллиарды, чтобьг он высказал Высшее Пожелание.

Стоило Сатане заслышать два последних слова, как его, несмотря на инфернальную жару, передернуло холодной дрожью. То была его извечная, почти единственная тревога: вдруг в один прекрасный день кто-то возьмет да и сформулирует ЭТО — альтруистическую просьбу. И уж если таковое случится, то придет в действие механизм, который закует Сатану в кандалы на тысячу лет, оставив безработным на всю оставшуюся вечность.

Однако он быстро успокоился — Лилит, несомненно, права.

Как показывала практика, лишь один человек из тысячи, продающих душу дьяволу, возможно, стремился к чему-то, хотя бы чуточку неэгоистическому. И, вероятно, пройдут миллионы лет, прежде чем будет провозглашено Высшее Пожелание — если это вообще когда-либо состоится. До сего времени все его клиенты даже близко не подходили к этой роковой черте.

— Ладно, Лилек! Пошлите-ка мне этого добренького первым. Кончать так сразу.

Вошедший через огромную дверь человечек никоим образом не казался опасным и скорее пребывал в паническом состоянии.

Сатана грозно насупил брови.

— Вам известны мои условия, не так ли?

— Да, — промямлил гномик. — Во всяком случае, мне так думается. В обмен на осуществление моих помыслов — какими бы они ни были — вы получаете право, как только я помру, распоряжаться душой. Верно?

— Вот именно! Слушаю вас.

— Знаете… Я это… много думал, взвешивал все «за» и «против»…и…

— Ближе к делу! Не терять же мне попусту время! Быстро: чего вы хотите больше всего на свете?

Значит, так… Без каких бы то ни было перемен во мне с какой бы то ни было точки зрения жажду стать самым зловредным, самым тупым и убогим в мире существом.

Сатана взвыл в полный голос.

Волшебная веревочка / Rope Trick

Факир с помощью дудочки может управлять змеей, и даже оживить веревку. Но не всякому, кто захочет подудеть в неё, доступно сотворить чудо.

Мистер и миссис Джордж Дарнелл — если уж быть точным, её звали Эльзи, ну да какое это имеет значение? — совершали кругосветный вояж в связи с их медовым месяцем. Говоря точнее, они делали это второй раз — уже по случаю двадцатой годовщины их свадьбы. Тогда — в первый раз — Эльзи было около двадцати, а Джорджу примерно тридцать лет. И вы, ничуть в этом не сомневаюсь, можете подсчитать, что теперь — во второй раз — Эльзи было под сорок, а Джорджу — под пятьдесят.

И в свои «сороковые штормовые» (это определение равным образом подходит как к мужчинам, так и к женщинам) она за уже истекшие три недели путешествия была ужасно расстроена тем, что с ней случилось; а уж если поставить все точки над «i», тем, что с ней как раз ничего и не произошло. Ну, а говоря совсем откровенно, «только правду и ничего, кроме правды», то между супругами вообще не было ничего, ни-че-го — шень-ки.

И тут на их пути возникла Калькутга.

Приехали они в город в начале послеобеденного времени. Чуть-чуть придя в себя в отеле после дороги, они решили немного пройтись по городу и осмотреть максимум достопримечательностей за отведенные на этот город сутки пребывания.

Так они оказались на базаре.

И увидели факира-индуса, выступавшего со знаменитым номером с веревкой. Не тот крайне эрелищный и сложный вариант, когда ещё и мальчишка карабкается по ней, ну, да вы обо всем знаете не хуже меня.

Нет, им продемонстрировали упрощенную модель того же трюка. Факир сидит перед огрызком веревки, свернутым в спираль, и играет на своей дудочке о шести дырках какой-то простейший, назойливо повторяющийся мотивчик. И по мере его игры веревка поднимается вертикально вверх.

Это зрелище вдруг заронило в головку Эльзи блестящую идею, которой она, однако, поостереглась поделиться с Джорджем. Супруги спокойно вернулись в отель, отужинали, и она дождалась, пока муж, как всегда ровно в девять, отойдет ко сну.

И только тогда она вышла из номера, а затем и из отеля. Сумела разыскать таксиста с переводчиком и вместе с ними вернулась на базар к факиру, по-прежнему умело демонстрировавшему свое искусство.

С помощью переводчика ей удалось приобрести дудочку, а также постигнуть секрет воспроизводства на ней заунывной и без конца повторявшейся мелодии, от которой веревка взмывала вверх.

Возвратившись в гостиницу, Эльзи быстро прошла в спальную комнату. Джордж, как обычно, спал сном пра ведника.

Пристроившись близ кровати, Эльзи принялась наигрывать на дудочке незатейливую музыкальную тему.

Как только мотивчик подходил к концу, она снова и снова повторяла его.

И по мере того как она это делала, простыня над её посапывавшим мужем вздымалась все выше и выше.

Когда высота, на её взгляд, оказалась вполне достаточной, Эльзи, положив дудочку, с радостным возгласом отбросила простыню.

Ввысь, безукоризненно твердо и прямо, устремился пояс от пижамы Джорджа.

Экспедиция / Expedition [= Капитан, Чемпион]

Одной из задач экспедиции являлось основание будущей колонии на планете Марс. Была проведена тайная жеребьевка, в результате которой в состав экспедиции вошли 29 женщин и... всего 1 мужчина. Причем впоследствии данный представитель сильного пола получил прозвище Чемпион. Но мало кто из людей знал благодаря чему он получил данное прозвище...

— Как известно, — начал свою лекцию профессор истории, — после предварительных успешных запусков на Марс ряда ракет с одним астронавтом на борту было решено отправить туда крупную многоместную экспедицию с целью основать на планете постоянную колонию. Но при этом возникло немало проблем. Одной из наиболее затруднительных оказалась следующая: каким должно быть оптимальное соотношение мужчин и женщин в намеченном для полета экипаже в тридцать человек.

Существовали три варианта решения:

1. Послать равное число мужчин и женщин, исходя из предположения, что в ходе полета значительная их часть, по-видимому, полюбовно разобьется на пары, обеспечив тем самым хорошие изначальные возможности для создания колонии.

2. Отобрать двадцать пять мужчин и пять женщин с условием, что все они добровольно откажутся от принципа моногамии. Допускалось, что пять девушек без труда сумеют удовлетворить сексуальные аппетиты парней, не говоря уж об обратной, ещё более авантажной ситуации.

3. Направить только мужчин, поскольку это позволит им лучше сосредоточиться на выполнении намеченных работ по колонизации. При этом подчеркивалось, что, поскольку второй межпланетный корабль предполагалось запустить на Марс примерно через год, то его экипаж можно было бы составить в основном из женщин. Тем самым этот суровый период холостяцкой жизни для первого состава не превратился бы в такое уж жестокое испытание, тем более что подготовительные школы для астронавтов на Земле крайне строго придерживались принципа раздельного обучения.

Директор Бюро межпланетных экспедиций решил вопрос очень просто. Он… да, мисс Эмброуз?

Одна из воспитанниц его класса подняла руку, желая задать вопрос.

— Господин профессор, вы ведь говорите об экспедиции под командованием капитана Мэксона? Того самого, которого прозвали Мэксон-Всевышний. Скажите, откуда пошла эта клича?

— Я как раз подхожу к этому моменту, мисс Эмброуз. В младших классах вам уже рассказывали об этой экспедиции, но не в деталях. Теперь вы достаточно взрослые люди, чтобы узнать историю целиком.

Итак, директор Бюро межпланетных экспедиций разрубил гордиев узел этого спора, заявив, что члены экипажа будут отобраны по жребию, невзирая на пол, из числа выпускников обеих школ астронавтики. Никто не сомневался в том, что сам он в глубине души склонялся в пользу второго варианта, так как в старших классах обучались около пятисот мужчин и только сто женщин. Следовательно, по закону средних чисел ожидалась естественная конечная пропорция лотереи в пять мужчин на одну женщину.