Григорий Адамов - Тайна двух океанов
Из все увеличивавшейся стаи отделилось несколько этих странных тел и, наклонив головы, последовало за ними; остальные, мелькнув на концах лучей, пронеслись дальше по прямой.
– Вверх! – торопливо прозвучала новая команда Скворешни.
Почти немедленно преследователи также изменили курс, все больше приближаясь к друзьям…
– Магнитные торпеды! – воскликнул пораженный Скворешня и скомандовал: – Три десятых вперед! На прямой!
Торпеды неслись теперь за ними, не отставая, но и не приближаясь, держась позади их на расстоянии тридцати метров.
– Товарищ командир, стая магнитных торпед пронеслась прямо к пещере! Шесть штук преследуют нас!
– Видим на экране!
– Разрешите пойти назад, чтобы не притащить с собой хвост из торпед!
– Разрешаю!
– Боевые действия можно считать начатыми?
– Да… Начаты неприятелем!
– Спасибо, товарищ командир! А ну, хлопцы, поворот по горизонтали на сто восемьдесят градусов!
Широко развернувшись на повороте, все понеслись назад по-прежнему на трех десятых хода. Торпеды автоматически, а на взгляд усмехавшегося Скворешни даже покорно, повторили маневр.
– Разделиться! – продолжал командовать Скворешня. – Направо и налево от меня! Держать интервал в пятьдесят метров!
Стайка торпед также разъединилась. За Скворешней оказалось три торпеды, за Маратом – две, за Павликом – одна.
В темных сумерках вод впереди показался строй подлодок. Преследующие торпеды внезапно ускорили ход, настигая Скворешню, Марата и Павлика. Огромные тени подлодок быстро вырастали впереди, прояснялись, грозя столкновением.
– Почувствовали! – торжествующе вскричал Скворешня. – Каждый к подлодке против себя! Десять десятых вперед! Под киль подлодки!
Люди стрелой понеслись к кораблям. Уже пролетая под ними, Скворешня оглянулся и успел заметить, как все преследовавшие их торпеды, все более ускоряя ход, внезапно подняли вверх свои смертоносные головы и устремились к подлодкам… Притяжение огромных металлических масс кораблей пересилило притяжение скафандров!
Едва лишь Скворешня и его товарищи успели проскочить метров на сто за подлодки, как шесть необычайной силы взрывов, один за другим, потрясли окружающие воды. Сейчас же за взрывами сверкнули три огромных столба пламени, невидимые мощные струи далеко расшвыряли людей в разные стороны, и все сразу затихло…
– Товарищ командир! Три подлодки врага уничтожены его же торпедами! – понеслось донесение Скворешни в центральный пост «Пионера».
– Я видел! Поздравляю с успехом!
– Разрешите повторить операцию? Ответ последовал не сразу.
– Враг приведен в замешательство, – послышался наконец голос капитана. – Он собирается отступать. Носовая пушка вступила в бой. Возвращайтесь в пещеру на глубине трехсот метров.
– Есть возвращаться в пещеру на глубине трехсот метров!
Из выходной камеры «Пионера» Скворешня, Марат и Павлик немедленно направились в центральный пост управления подлодки. Команда в отсеках, через которые они проходили, молча, не отрываясь от наблюдения за своими аппаратами и механизмами, приветствовала их поднятыми вверх руками. Вся команда уже знала о приключениях этой тройки.
Проходя по верхнему коридору, они еще издали увидели водолаза Крутицкого, неподвижно стоявшего у дверей каюты лейтенанта Кравцова. Крутицкий был в полной боевой форме: с винтовкой у ноги, с кортиком на левом и ультразвуковым пистолетом на правом боку. Его лицо было каменно-сурово, он холодно, словно не узнавая, смотрел на приближающихся Скворешню, Марата и Павлика. С какой-то особой и неожиданной повелительностью, свойственной одним лишь военным, стоящим на боевом караульном посту, он приказал:
– Держаться противоположной стены!
И трое друзей, прижимаясь к стене, осторожно и молча обошли дверь, не сводя с нее пристальных глаз, словно видя сквозь нее жалкую и ненавистную фигуру предателя и убийцы.
В центральном посту капитан выслушал краткий рапорт Скворешни.
Затем капитан с нескрываемым волнением крепко пожал руку Скворешне:
– Поздравляю вас! Родина не забудет ваших славных боевых заслуг!
Капитан пожал руку и Марату:
– Спасибо, товарищ Бронштейн, за ток! Он дал нам возможность встретить врага во всеоружии и уничтожить его!
И, обратившись к Павлику, стоявшему навытяжку, как заправский советский моряк, то бледневшему, то красневшему от волнения, капитан с улыбкой, от которой Павлику захотелось вдруг пройтись на руках по палубе центрального поста, сказал:
– Спасибо за все, товарищ Буняк! Вы вели себя геройски! Весь советский флот и вся наша Родина скоро узнают об этом!.. Вольно, товарищи! – весело скомандовал капитан. Тихо смеясь, он схватил мальчика за плечи, привлек его к себе, обнял и расцеловал: – Павлик! Милый мой мальчик! Ты будешь достойным сыном нашей Родины и славным ее моряком, если захочешь!
– Хочу! Хочу, товарищ командир! – звенящим от восторга голосом закричал Павлик. – Я буду советским моряком! Я хочу быть подводником! Я буду служить с вами и учиться у вас, товарищ командир!
Взволнованные этим страстным порывом мальчика, все на минуту застыли в молчании. Наконец капитан, положив руку на плечо Павлика, сказал:
– Ты будешь, Павлик, кем захочешь! И всегда ты будешь достоин нашей великой Родины!.. По местам, товарищи! Могу сообщить вам напоследок: враг обращен в бегство. Уничтожены шесть его подлодок, все выпущенные ими торпеды и один эсминец на поверхности! Остальным удалось скрыться. Завтра «Пионер» отправляется к родным берегам!
Глава XII. «ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ»
Из центрального поста Скворешня, Марат и Павлик быстро направились по коридору в столовую. Радостно взволнованные, они лишь теперь почувствовали безмерную усталость и острый голод.
Но, едва миновав два прохода в водонепроницаемых переборках коридора, они услышали впереди себя приглушенный грохот тяжелых шагов, бряцание винтовок, щелканье затворов, стук раздвигающихся дверей, глухие отрывистые слова команды. Сейчас же за этими необычными звуками из ближайшего отсека коридора показалась фигура комиссара Семина.
Высоко подняв свою седую голову, он строго смотрел вперед и, заметив Скворешню, Марата и Павлика, резко скомандовал:
– В сторону!
Едва они успели прижаться к стене, как за комиссаром показался Крутицкий, за ним знакомая до отвращения фигура Горелова, наконец – замыкающий шествие Матвеев.
Горелов шел, низко опустив голову, желтый, с черными кругами вокруг запавших глаз. Казалось, он стал ниже ростом; его бритая, с оттопыренными ушами голова словно ушла в плечи. Он шел, не глядя по сторонам, и, лишь поравнявшись с Павликом, мельком поднял глаза на побледневшее сразу лицо мальчика. Жалкая, растерянная, как будто заискивающая улыбка вдруг пробежала по лицу Горелова и сейчас же исчезла.
Процессия быстро скрылась за следующей переборкой коридора, потом послышались ее гулкие шаги по винтовой лестнице, которая вела наверх, в отделение складских помещений.
Молча, словно прилипнув к стене, три друга проводили взорами это необычное шествие. Наконец, облегченно вздохнув, они посмотрели друг на друга.
Переводят гада из общего коридора в изолятор, – с гримасой отвращения сказал Скворешня, тронувшись дальше. – Чтоб воздух тут не портил… И хорошо делают. Я бы этой гадине при следующей же встрече просто шею свернул!
– Ну, брось, Андрей Васильевич! – ответил Марат, едва поспевая за Скворешней, размашисто шагавшим впереди. – Не разводи демагогию. Дисциплину забываешь.
– Ах, спасибо, научил! Только тебя и ждал, чтобы вспомнить про дисциплину.
Пройти в столовую можно было только через красный уголок. Едва ступив в него через широко раскрытые двери, Скворешня, а за ним Марат и Павлик сразу остановились, потрясенные неожиданно открывшейся картиной.
Завернутое в белоснежную простыню, на большом столе, покрытом красным сукном, лежало тело лейтенанта Кравцова. С груди лейтенанта по обе стороны стола спускался до полу боевой флаг Военно-Морского Флота СССР. Голова лейтенанта покоилась на подушке; лицо его под мягким светом, струившимся с потолка, бледное, с желтизной, застыло в суровом спокойствии.
У изголовья в боевом снаряжении, с винтовками к ноге, стояли в карауле Ромейко и Крамер.
Зоолог с грустным лицом и красными глазами оправлял флаг на лейтенанте. Заметив вошедших, он тихо подошел к ним и, вздыхая, пожал каждому руку.
– Поздравляю вас, друзья мои, с победой, – шепотом проговорил он. – Но как жаль погибшего!
– Мы спешили к нему изо всех сил, – так же тихо ответил Скворешня. – Коли б вин ще одну хвылыночку продержался!
– Не могу простить себе! – взволнованно продолжал зоолог. – Зачем я выпустил его, слабого, еще не совсем оправившегося? Зачем я это сделал?
– Его и здорового смял бы в два счета Горелов, – возразил Скворешня. – Силен, бугай! Ошибку допустил бедняга лейтенант. Бросился, наверно, очертя голову, хотел задержать… а ему нужно было только следить за ним и вызвать подмогу с подлодки. Эх, згинув, бидолаха, ни за понюшку табаку!
