Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
«Вот только теперь нас осталось меньше половины… — Тьерри бросил недобрый взгляд на складской навес, под которым лежали тела его товарищей, словно брикеты мороженого мяса. — Мы знали, что нечто приближается, но Дедушка Смерть всё равно поймал нас, как неокровавленных дурачков!»
Хизоба стоял в утреннем дозоре, когда улей вывернуло наружу множеством взрывов, будто от орбитальной бомбардировки. Секундами позже в главном вестибюле станции загрохотал пневматический ритм стрельбы, и сержант кинулся в укрытие. Он увидел, как из терминала выходит огромная мерзкая тварь, сплав металла и бескровной плоти, выпуская пули из стволов, сращенных с её руками. Другие живые мертвецы-машины появились из ангара и атаковали ближайших Акул, словно вестники Дедушки Смерти. Больше ста бойцов погибли, прежде чем свалился последний боевой сервитор. Вне сомнений, нападение устроили жрецы-шестеренки, ухаживавшие за поездом. Невозможно было узнать, сколько этих машинолюбивых мерзавцев стали предателями, — или почему это случилось, — поскольку все они исчезли до того, как закончилось сражение.
Лед снова содрогнулся, и Тьерри настороженно осмотрел купол улья. Час назад покрытие раскололось с громоподобным треском, а из широкой бреши в мутное небо повалили клубы черного дыма.
«Сколько ещё мы сможем ждать капитана? — задумался Хизоба. — Мы пролили кровь, чтобы удержать чертов поезд. Машина теперь обязана увезти нас отсюда».
Его блуждающий виноватый взгляд остановился на лейтенанте Омазет. Адеола стояла на коленях возле навеса, монотонно читая панихиду по усопшим, в чем и состоял её священный долг. Она была офицером, но обладала властью куда большей, чем мог предоставить любой мирской чин — ведь она также была Ла-Маль-Кальфу[3], жрицей, посвятившей себя Отцу Терре в его темнейшем аспекте Полуночного Судьи. Среди ивуджийцев подобных ей было немного, и к каждому относились с почетом, так что присутствие Омазет возвышало третью роту — но солдаты боялись её сильнее любого комиссара.
«Она — благословленное проклятие», — подумал Тьерри. Ему не хотелось беспокоить лейтенанта, но в отсутствие инквизитора и капитана она была старшей. Когда сержант подошел к Омазет, женщина обернулась и, прервав обряд, остановила Хизобу ужасным безглазым взором. Он знал, что черные ямы на месте глазниц Адеолы — всего лишь фокус, в котором используются линзы-имплантаты и краска, но в сочетании с татуировкой черепа на лице это производило жуткий эффект. Кроме того, в душе ивуджиец знал правду о ней.
— У тебя вопрос, Тьерри? — тихо спросила жрица. Он вздрогнул, услышав, как женщина произносит это. Ла-Маль-Кальфу, как правило, обращались к подчиненным по первым именам, что добавляло к их словам глубоко личные угрозы.
— Вы думаете, они ещё живы, лейтенант? — просипел Хизоба.
— Я верю в это, — ответила Омазет. — И мы будем стоять на страже до их возвращения.
Сержант склонил голову, зная, что она раскусила его истинный вопрос: «Когда мы сможем сбежать из этого места?»
— Вере лучше служить слепо, Тьерри, — жрица вернулась к таинству, отпуская его. Бегства не будет.
С глазами, воспаленными от дыма, в алой шинели с тлеющими полами, Мордайн пробирался через горящие улицы, стараясь не отстать от своих уцелевших бойцов. Трое Акул отскакивали в сторону от лежащих на пути обломков или перепрыгивали их, не сбиваясь с шага, тогда как Ганиил, тяжело дыша, переваливался через преграды. Он потерял Кригера и Узохи из виду несколько жилблоков назад, когда они увязли в перестрелке между группкой отчаянных гусар и словно бы целым морем мятежников. После этого организованное отступление превратилось в отчаянное бегство к вокзалу.
— Назад! — заорал передовой ивуджиец. — Весь жилблок падает!
С раздирающим визгом верхний этаж здания впереди оторвался от каркаса и, переворачиваясь, понесся вниз, рикошетя между соседними домами, будто гигантский инфернальный кубик. Мордайн резко затормозил, размахивая руками в попытке удержать равновесие.
— Лечь! — прорычал кто-то, толкая Ганиила на землю; пылающие обломки, просвистев над дознавателем, обезглавили одного из солдат и разорвали второго почти надвое. Третьему разрубило бедро, и он скакал вокруг, будто одноногий танцор, пока другой фрагмент здания не пробил ему сквозную дыру в груди.
— Встать! — спаситель Мордайна, поднявшийся рядом с ним, напоминал тощее пугало в черном бронежилете. Кригер.
— Говорил тебе, это плохая идея, герцог, — произнес ветеран.
«Да, говорил», — мысленно признал дознаватель. Его помощник упорно возражал против возвращения в улей, убеждая сидеть смирно и ждать прибытия союзника, предупреждая, что Калавера настаивал на этом. Такое стало для Мордайна последней каплей, и он настоял, что поведет в Высходд отряд для изучения мятежа. Это было неразумно, но после череды унижений, которые Ганиил вынес во имя Калаверы, желание бросить вызов своему теневому покровителю оказалось непреодолимым — и роковым. Они повернули сразу же, как только наткнулись на первую толпу, но вылазка уже обошлась им недешево.
«Это было необходимо, — с яростью подумал Мордайн. — Я ему не мальчик на побегушках».
— Пора идти, герцог, — сказал помощник, недоуменно глядя на него.
— Я думал, ты погиб, Кригер, — произнес Ганиил, но это было ложью. Он не мог представить себе серого человека умирающим. Дознаватель указал на перекрытый завалом проспект, по которому они двигались до этого: — Есть другой путь к вокзалу?
— Это же улей, — пожал плечами ветеран. — Всегда есть другой путь.
«Горькая Кровь…»
Зов Пустого шевельнулся в черепе Уджураха хрупким, но настойчивым шепотом, подобным отголоску чего-то незабываемого и забытого. Утонув в восторженном насыщении, охотник пытался игнорировать его, но шепот стал воем, что угрожал яркой, уничтожающей болью, которая связывала Горькую Кровь с его господином. Когда-то Уджурах насмехался над муками, как и все великие воины, но тогда он ещё не знал, что такое настоящая боль. Это не ослабляло его ярости и стыда, вызванного неволей, хотя охотник сомневался, что кто-либо из его кровных родичей способен выдержать пытки более достойно. «Кровных родичей?» У него их не было. Они назвали его Горькой Кровью и изгнали!
Уджурах осознал, что его пиршество замолчало. Призывы хозяина лишили рецепторы охотника способности разгадывать деликатные загадки плоти. Рассвирепев, он вскочил на ноги и выронил затихшее мясо из клюва. Пустой снова лишил его радости! Каркнув с отвращением, Горькая Кровь убрал клинки в кожаные ножны и бегом припустился к парапету. Прыгнув в последний момент, он взмыл над бездной и рухнул на крышу напротив. Тут же Уджурах помчался дальше, несясь над замерзшей кожей пылающего города, преследуя маяк, к которому был прикован.
— Сержант! — позвал боец. — Вам нужно на это посмотреть
Не поднимая головы, Тьерри Хизоба прокрался к отделению, засевшему у ворот станции. Бойцы укрепили позицию, поставив здесь драгоценный тяжелый болтер роты, который прикрывал скованное льдом пространство между их убежищем и огромным куполом.
Прищурившись, сержант попытался рассмотреть созданий, приближающихся через вихри снежной завесы. Их было двое, облаченных в серые одеяния, с лицами, скрытыми под сводами капюшонов. Они шагали размеренно, как будто не беспокоясь о том, что за ними наблюдают солдаты. Один из них казался невероятно высоким, но сильнее всего Хизобу взволновал второй. Что-то неправильное было в его походке, какое-то легкое подскакивание, почти как при деформированных суставах. Или суставах, отличных по строению от человеческих…
«Придет ещё кое-кто, — предупредил инквизитор перед уходом. — Вы узнаете их, когда увидите».
— Иди, приведи лейтенанта, — приказал Тьерри, не понимая, почему говорит шепотом.
Не отсвечивая, Кригер выглянул за угол на перекрестке. Они почти добрались до внешней стены купола, когда вынужденно сбавили шаг, услышав неразборчивые голоса, а затем обнаружили группу облазтийцев, собравшихся на следующей улице. Возможно, толпу привел сюда отчаявшийся пленник из Крулей, а возможно, это был слепой случай.
— Как много? — прошептал Мордайн, не сомневаясь, что ответом будет «слишком много».
— Неважно, — произнес ветеран. — У нас нет времени. Нам нужно пройти через них.
— Кригер… — неуверенно начал Ганиил.
— Внезапность и шок, — перебил его помощник. — Ударим по ним жестко и прорвемся к вокзалу. Не останавливаемся, что бы ни произошло, — Кригер снял с перевязи гранату, покрытую странными желобками. — Когда враги превосходят числом…
Его слова заглушил грохот пальбы и крики с улицы позади. Крутнувшись на месте, Мордайн увидел несущийся в их сторону потрепанный отряд Акул с Армандом Узохи во главе и, как показалось, с половиной улья на хвосте. Ивуджийский капитан дико хохотал, постреливая в преследователей.
