Стив Паркер - Охотники на ксеносов: Омнибус
— Значит, не было ни гарнизона, ни бастиона Космического Десанта, — заключил Саламандр. — Сигнал оказался ложным?
— Нет, — ответил Зэвс, — просто немного неактуальным. Наши братья давно ушли, но оставили после себя целую армию.
Оружейные сервиторы начали отступать от края ущелья и снова скрываться в тенях.
— Сначала я решил, что эти создания враждебны, но большинство из них просто умирали. Я получил доступ к доктринным программам функционирующих сервиторов, загрузил им несколько новых приказов и привел сюда.
— И всё это одними нулями и единичками, брат? — поинтересовался Вортан.
Зэвс воинственно фыркнул.
— Процесс был несколько более сложным. Но теперь, когда заданный мною протокол исполнен, они вернутся к настройкам по умолчанию и снова впадут в спячку внутри бастиона.
Злобный Десантник вновь рассмеялся — он никогда не веселился так.
— Где их и найдут следующие выжившие, оказавшиеся в осаде!
Медный Минотавр покачал головой.
— Этот мир умрет, брат. Я уже связался с инквизитором Васкиилой и представил свой доклад. Уверен, что она примет решение об Экстерминатусе.
— Мы взлететь-то успеем? — уточнил Вортан.
— Времени достаточно, хрон больше не тикает.
— Как ты считаешь, они понимают…? — спросил Ар’ган, глядя в пустоту над краем теснины.
— Понимают что? — Зэвс уже распределял оставшихся сервиторов на ремонтные работы.
— Что спасли нас, но обрекли мир на гибель.
— Он уже был обречен. Впрочем, возможно, у них осталась некая частичка осознанного восприятия. Дух машины, пусть и не в буквальном смысле.
Ноктюрнец кивнул.
— Ну, слава Омниссии, — произнес Злобный Десантник.
— Слава Омниссии, — эхом откликнулся Саламандр.
Медный Минотавр промолчал. Полино будет жить, как и Вортан, и Ар’ган. Тела Карфакса и Фестарона с высочайшими почестями вернут в их ордена, и наследие воинов не сгинет.
Хотя Зэвс никогда не забывал о своем тауронском происхождении, он знал, что теперь принадлежит Богу-Машине. Плотью или механизмами, технодесантник будет служить Трону и братьям, пока смерть не избавит его от долга. Найдя успокоение даже в этой мрачной мысли, Караульный Смерти взглянул на горизонт.
Там маршировала процессия солдат, сердца которых все ещё стучали, конечности двигались, а легкие втягивали воздух. Но их разумы были пустыми гробницами, заполненными лишь тем, что вложили туда хозяева сервиторов.
Зэвс отсалютовал созданиям, скрывающимся в буре.
Скоро её ураганные порывы, напитанные взрывами циклонных торпед, поглотят весь мир. Миллион людей сойдет в могилу, чтобы триллион других мог жить дальше — а затем Караул Смерти придет и на их планеты. Медный Минотавр уже видел это бессчетное множество раз и знал, что всё повторится вновь.
Без толики раскаяния, Зэвс повернулся спиной к сервиторам и направился к десантному кораблю.
Этот мир погибнет через несколько часов, но тысячи других ещё нуждаются в очищении. Труды Караула Смерти бесконечны, его победы не воспевает никто.
Глядя, как братья возвращаются в «Громовой ястреб», технодесантник думал, куда их направят в следующий раз и кого необходимо будет убить.
Ничто из этого не имело значения. Любое задание можно было свести к единственной абсолютной истине: «Ксеноса не оставляй в живых».
Энтони Рейнольдс
Вечная композиция
Не переведено.
Стив Паркер
Охота за головой
По занавесу космоса, усеянному булавочными головками звёзд, двигалось нечто огромное, тёмное, хищное, заслоняя, словно глотая целиком, бриллиантовые россыпи созвездий. Размерами это нечто накрыло бы городской квартал; его выпученные глаза, похожие на глаза огромной слепой рыбы, излучали зловещий зелёный свет.
Он был страшен на вид, этот левиафан, этот предвестник неминуемой гибели, и его приход нёс страдания и смерть бесчисленным жертвам столетиями, которые он провёл среди звёзд. И сейчас он нёсся, вспарывая чернильную тьму, на хвостах воспалённо-красной плазмы сквозь субсектор Харибда.
По достижении пункта назначения его звериные черты начали меняться. Новые огни, гораздо более яркие и резкие, чем свет из глаз, помаргивая, оживали на его морде, высвечивая мириады разнокалиберных обломков, которые, кружась, плыли по высокой орбите над сияющей оранжевой сферой Арронакса-2. Неторопливым, ленивым движением левиафан опустил огромную нижнюю челюсть и, разинув пасть, принялся насыщаться.
Поначалу отсвечивающие обломки, которые он заглатывал, не превышали размеров человека. Но вскоре в раскрытую пасть, проплывая между клинообразных зубов, в глубины чёрной глотки потянулись куски покрупнее.
Чудовище набивало брюхо летающим в космосе хламом несколько часов, пожирая всё, что пролезало в рот. Добыча была хороша. Когда-то в далёком прошлом здесь произошло жестокое сражение. И всё, что теперь осталось — это ободранные планеты и остовы мёртвых кораблей, кружащие в медленном эллиптическом танце вокруг местной звезды. Но у остовов всё же было будущее. Подобранные однажды, они будут перекованы заново, отлиты в новые формы, которые понесут смерть и страдания новым бессчётным жертвам. Потому что этот зверь, этот ненасытный монстр пустоты, конечно же, был совсем не зверем.
Он был орочьим кораблём. И огромные иероглифы, кое-как намалёванные на его бортах, указывали, что корабль принадлежал клану Смертельных Черепов.
Огромная железная челюсть корабля с лязгом захлопнулась, и сразу же начало восстанавливаться давление. Процесс занял около двадцати минут, насосы заполняли трофейный отсек хоть и вонючим, но пригодным для дыхания воздухом. Коридор за герметично закрытыми дверями, ведущими в отсек, был битком набит орками, которые, рыча от нетерпения, колотили кулаками по толстым металлическим переборкам. Они толкались и пихались, пытаясь пробиться поближе к дверям. И когда уже, казалось, вот-вот разыграется смертоубийство, завыла сирена и тяжёлые створки разошлись в стороны. Орки хлынули внутрь, расталкивая и отпихивая друг друга, торопясь к грудам металлолома в неистовом стремлении заполучить самые лучшие куски.
Между наиболее крупными и темнокожими орками тут же разгорелись драки. Гиганты ревели, толкались, лязгали клыками и лупили друг друга аугментированными лапами, в изобилии щетинившимися различным оружием и инструментами. Они бы поубивали друг друга, если бы не были облачены в громоздкие кибернетические доспехи. Это была не простая зеленокожая солдатня. Это были орки уникальной породы, инженеры своей расы, каждый из них появлялся на свет с врождённым пониманием машин, жёстко запрограммированным на генетическом уровне наравне с любовью к насилию и пыткам.
И как и в любой касте, были среди них и представители посмышлёнее. Пока самые могучие ревели и били себя в обшитую железом грудь, одинокий орк, поменьше и победнее других, держась в тени, пробирался мимо, намереваясь первым подобраться к добыче.
Этого орка на грубом языке его расы звали Горгрот, и, несмотря на невероятное количество обломков, заглоченных кораблём, ему не понадобилось много времени, чтобы найти кое-что по-настоящему ценное. У самой стены отсека, заполненного хламом, ближе к огромным железным зубам корабля, он обнаружил покорёженную носовую часть человеческого корабля средних размеров. Осматривая её, Горгрот отметил торчащие спереди стволы орудий. Сердце орка забилось быстрее. Исправные они или нет, он сможет смастерить великолепные штуковины из этих трофейных орудийных систем. Тогда он станет более опасным орком — орком, с которым придётся считаться.
Воровато оглянувшись через плечо и убедившись, что никто из больших не обратил на него внимания, Горгрот пробрался к оторванной носовой части, вытянул кривую лапу и коснулся её корпуса. Броневые плиты обломка, изрытые выбоинами и воронками от попаданий плазмы и ударов торпед, находились в плачевном состоянии. Ближе к задней части, к месту отрыва от остального корабля, искорёженный металл почернел. Похоже, что корабль разнесло на куски взрывом. Однако причина разрушения корабля для Горгрота не значила ничего. Значение имел лишь его потенциал. В крошечных мозгах орка одна за другой уже проносились вспышки смертоносного вдохновения, их было так много, что он, фактически, забыл дышать, пока лёгкие не напомнили о себе болью. Эти видения были даром Горка и Морка, кровожадных орочьих богов, и он уже испытывал подобное много раз до этого. Каждый орочий инженер испытывал такое, и ничто, кроме вспарывания вражеской плоти, не давало столь абсолютного чувства правильности.
Но, несмотря на это, какая-то незначительная мелочь всё же отвлекала Горгрота от восторженного общения с богами.
В нижней части левого борта разрушенного носа загорелся огонёк; он подмигивал Горгроту из-под путаницы балок, тросов и выщербленных плит брони, разжигая его простецкое любопытство и маня к себе. Маленький зелёный огонёк, нечто вроде кнопки. Горгрот принялся расчищать обломки вокруг. Вскоре, несмотря на помощь гидроусилителей своего доспеха, он уже истекал потом, хрипя и рыча от натуги.
