Брэнден Кэмпбелл - Щит Ваала: Омнибус
Это существо походило на кентавра, идущего вперёд на четырёх толстых ногах, но обладающего бочкообразным туловищем, увенчанным тяжёлой пульсирующей черепной коробкой и двумя длинными и явно опасными когтями. Из сегментированного панциря выступали зловещие шипы, а корчащаяся плоть мозга хлюпала и колыхалась, наполняя воздух болезненным сиянием. Мир вокруг словно таял, и Тигурий чувствовал жуткое внимание твари, повернувшей к нему безглазую голову. Усеянная клыками пасть радостно щёлкнула, когда тварь засеменила к библиарию.
Тигурий никогда не видел таких тиранидов, но всё равно сразу понял, что эта тварь — воплощение всего ужаса и страха, следующего за флотами-ульями, сопровождаемое хищно скрежещущими в предвкушении существами.
Тигурий оторвал взгляд от крупной твари и направил в мчащихся к нему гормогаунтов смертельную мысль. Едва они умерли, как он вновь обернулся к убийце Геты. Тварь, чем бы она ни была, умрёт, так же легко, как и остальные, подумал он, посылая в неё мерцающий разряд психической энергии. Тяжёлый шестидольный орган на черепе твари мерзко хлюпнул, и внезапно вокруг твари возник энергетический барьер, поглотивший удар. Тигурий сделал шаг назад, готовя новый разряд, но враг успел воспользоваться мгновением сомнений.
Его челюсти беззвучно открылись, по незрячей голове прошёл разряд энергии, и вырвавшийся психический крик разорвал его барьеры, сжёг сутры, ограждавшие мысли от огромного чуждого мысленного пространства. Тигурий сжал голову руками, чувствуя, как его череп словно разрывает изнутри. Его спину саднило от дёргающей боли, а вот рту он чувствовал кровь и желчь. Разум чужака напирал на него, словно борец, прижимающий соперника к земле. И под этим напором библиарий поддавался, пока, наконец, не рухнул на колено.
Тигурий вонзил посох в изломанную брусчатку, словно желая удержаться на месте. Его мысли цеплялись за сложные узоры, черпая силу в тысячелетнем наследии. Он нашёл его под Великим Бастионом на Андраксасе и, как сказали ремесленники-писцы Коринфа, когда-то этот посох мог принадлежать самому Малкадору Сигиллиту, Первому Лорду Терры. Иногда, в мгновения великих тревог, такие, как сейчас, Тигурию казалось, что он слышит скрипучий голос призрака, доносящийся из глубины веков, воспоминания о человеке, некогда защищавшем Империум, как теперь его защищал сам Тигурий.
Он сфокусировался на сухом шелестящем шёпоте, пытаясь заблокировать захлёстывающую разум боль. Он потянулся свободной рукой и схватился за посох. Сжав его обеими руками, Тигурий тяжело поднялся.
Существо шло к нему размашистым шагом, четыре ноги вздымались и опускались, словно поршни. Он едва увернулся от взмаха огромных когтей. Тигурий перекатился, вскочил, выхватывая болт-пистолет, и выстрелил. Тиранид завопил, когда из его плоти хлынул желтушный ихор, но быстро обернулся и кончиком когтя прочертил борозду вдоль нагрудника, срывая древние пергаменты. Библиарий выстрелил вновь, не обращая внимания на растущую боль, веря, что ментальные щиты выдержат напор пульсирующих проводников. Но эта вера была тщетной. Дым валил из окружающей капюшон изнутри проводки, когда синаптические соединения выгорали одно за другим.
Библиарий пошатнулся. Посох и болт-пистолет выскользнули из его ослабевших пальцев, и шипящее существо медленно приблизилось. Он чувствовал, как оно бьётся в ворота разума, копошится на границах подсознания. Его ноги отяжелели и ослабли, и Тигурий вновь тяжело осел, согнувшись под напором воли твари. Мир вокруг содрогнулся, словно на сбоящей пикт-передаче. Он ощутил запах гнилого мяса и услышал безумный гул, захлёстывающий его мысли, грозящий сокрушить их. Он ощутил жар и голод… чудовищный голод.
Голод ворвался в Тигурия, круша все его догадки и заверения, всю уверенность и представления так, как это не удавалось сделать прежде ничему. Всё это — всё его обучение, его мастерство, его сила как старшего библиария — были ничем по сравнению с нечеловеческой жаждой. С растущим ужасом Тигурий понял, что никогда раньше не сталкивался с истинным разумом улья — голодом, подобным бушующему адскому пламени по сравнению с виденной им ранее мерцающей искрой.
Такой голод, огромный и бесконечный, могло бы чувствовать пламя. Голод, который никогда не узнает насыщения и никогда не утихнет даже тогда, когда замерцает и погаснет последняя звезда, оставив Галактику холодной и пустынной. Голод не утихнет даже тогда, даже тогда разум улья будет охотиться и поглощать самое себя, пока, наконец, выживший осколок его разума не угаснет от него в одиночестве среди тьмы и покоя.
Но прежде разум улья будет кормиться всеми мирами. Он поглотит каждую звезду, очистит от жизни каждую систему в каждом секторе. Империум падёт. Не будет спасения, никто не придёт на помощь. Шёпот нарастал, и Тигурий бессильно сжимал голову, пытаясь сдержать его.
Пока он боролся, пытаясь удержать врата разума, отблески воспоминаний и звуки вспыхивали на горизонте его мыслей. Он видел мерцающие образы, словно глядя через глаза разума улья, раскинувшего свои сети, чтобы поглотить сегментум Ультима. Он слышал, как медленно царапали брусчатку когти приближающегося чудовища. Но он не мог подняться, чтобы противостоять ему, не мог прорваться сквозь захлёстывающие разум чужие мысли и воспоминания.
Это были лишь вспышки, мгновения, ясные как хрусталь.
Он видел Сестёр Битвы, сражавшихся спина к спине с отпрысками Милитарум Темпестус против приливной волны хитина и когтей, готовой всех их поглотить. Он ощутил их страх и боль, когда образ лопнул, а затем вновь собрался, открыв терминатора, облачённого в багровые геральдические доспехи ордена Кровавых Ангелов, сцепившегося с многоруким повелителем выводка в горящих развалинах имперского дворца. Когда повелитель выводка сплеча ударил жуткими когтями по нагруднику брата — космодесантника, Тигурий схватился за грудь, ощутив удар так, словно ранили его.
Его разум бурлил, когда образы сходились и разрывались, открывая элегантные пустотные корабли эльдар, втянутых в битву с роем летающих тварей, порождённых флотом-ульем. Он чувствовал, как содрогается земля под ногами приближающейся твари. Чуждый запах резал его ноздри, но Тигурий не мог сфокусироваться, не мог даже увидеть зверя.
Образы приходили всё быстрее и быстрее, захлёстывая его волной. Небольшая часть его разума понимала, что тварь использует это, чтобы измотать его и ослабить, как сам Тигурий делал не раз в схватках с роями тиранидов, превращая их в лёгкую добычу. Казалось, что голова вот-вот лопнет. Он видел воина Серых Рыцарей, зажатого между лепечущими отродьями варпа и ордой гормогаунтов. И когда Серый Рыцарь обернулся, чтобы встретить врагов, изображение разлетелось на части, словно песок по ветру. Внезапно Тигурий оказался в непроницаемой темноте. Затем загорелись зелёные огни, он услышал вой оживающих древних машин, но было уже слишком поздно. Стальнорукие воины-некроны пробуждались от векового сна, но в их гробницу уже хлынули тираниды, повергая встающих автоматонов.
Он чуял и чувствовал кровь. Кровавые Ангелы и Расчленители сражались против превосходящих орд под кроваво-красной звездой, и Тигурий ощутил их гнев и безумие так, словно сам там был. Он закричал, и образ разлетелся на части, а самого его поверг на землю тяжёлый удар. Другой пришёлся по его спине, и библиарий почувствовал, как разорвало броню. Застонав, он перекатился. Разум одновременно словно кипел и застывал, тело едва отвечало. Трубки вздулись, а сочленения начали лопаться, когда тварь наступила на него, вдавливая в брусчатку.
Незрячий череп навис над бессильно пытавшимся освободиться воином, и на нём проступили потоки эктоплазмы, растущие, кружащиеся, превращающиеся в щупальца, такие же, как те, что убили Гету. Щупальца вздрогнули, вытянулись и устремились к нему. Нечто холодное прикоснулось к Тигурию, и тьма, неудержимая, худшая, чем любой крик, проникла внутрь.
Его мысли сжались в комок перед беспощадным напором и какофонией чуждого разума, более древнего и жестокого, чем всё, что он видел раньше. Разума, не похожего ни на что другое. Левиафан был сильнее Бегемота и опаснее Кракена. И, что ещё хуже, Варрон ошибался. Здесь, среди голода, был разум, истинный разум, неистовое самосознание, сжигавшее все предположения и клочья его знаний о тиранидах. И этот разум его ненавидел. Он хотел возмездия. Он хотел его. И впервые в жизни Варрон Тигурий ощутил, как внутри него шевелятся отголоски страха. Такое существо не победить. Его воля была ничем по сравнению с мощью разума улья. Он поглотит его, затем Кантипур, а затем весь субсектор. Такое существо не остановить. Падёт даже Святая Терра.
Нет!
Тигурий отверг эту мысль, едва она появилась в его разуме. Терра не должна была — не могла — пасть. Он сфокусировался, глядя сквозь кошмар во тьму. Он слышал голос посоха, хотя тот и был далеко. Посох шептал, и библиарий закрыл глаза, пытаясь услышать его, а не готовый поглотить ужас. Он ощутил жар и свет Астрономикона, услышал песню, нарастающую в разуме — сначала тихую, но становящуюся всё громче.
