Грэм Макнилл - Мстительный дух
Следопыты окружили Севериана и Каина, которые стояли на коленях посреди комнаты, тихо переговариваясь над наспех нацарапанной поверх пепла картой.
— Где мы? — спросил Ногай. — Не похоже, что это заслуживает пометки. Я думал, план состоял в том, чтобы искать значимые места.
— Это место значимо, — произнес Локен. — Более, чем ты сознаешь.
— Это просто трюм, — сказал Рубио, наморщив нос. — Здесь воняет.
— Это здесь они впервые встретились, да? — спросил Круз.
Локен кивнул.
— Здесь встретился кто? — поинтересовался Войтек.
— Безмолвный орден.
— Что?
— Воинская ложа, — произнес Рубио, обходя помещение по кругу. К стенам до сих пор лепились леса, которые подпирали их, словно стальные кости. Брошенные пылезащитные чехлы свисали, как нераскрашенные знамена, будто толпа мастеров могла вернуться в любой момент. — Это здесь она началась, порча.
— Нет, — сказал Локен. — Она началась задолго до этого места, но здесь она пустила корни.
— Ты был одним из членов? — спросил Севериан.
— Нет. А ты?
Севериан покачал головой.
— Это было уже после меня. А как насчет тебя, старик?
Круз расправил плечи, словно его оскорбила сама идея.
— Конечно, нет. Когда Эреб принес это в Легион, я не понял, зачем нам нужно подобное. Сказал об этом тогда, говорю и сейчас.
Локен пошел по залу, мысленно возвращаясь в то время, когда посетил встречу вместе с Торгаддоном.
— Я приходил сюда однажды, — произнес он. — Не конкретно в это помещение, но в точно такое же.
— Мне казалось, ты сказал, что не был одним из членов, — заметил Брор.
— Я и не был. Меня привел сюда Торгаддон, он думал, что я могу пожелать войти в орден.
— Так почему же не вошел? — поинтересовался Варрен.
— Я заходил взглянуть, чем занимался орден, — сказал Локен. — Воин из моей роты… погиб. Он был одним из членов, и мне хотелось узнать, не связан ли орден каким-либо образом с его смертью.
— Он был связан?
— Не напрямую, нет, однако даже после того, как я увидел, что внешне это не более чем безобидное собрание воинов, у меня оставалось ощущение, будто там что-то начинается. Они слишком хорошо научились хранить тайны, а я не смог заставить себя полностью довериться группе, которая окружает себя такой секретностью.
— Хорошие инстинкты, — заметил Рубио.
Локен кивнул, но прежде, чем он успел ответить, с лесов у стены спрыгнул Рама Караян. Космодесантник в полном доспехе обладал существенной массой, однако ему удалось приземлиться почти беззвучно.
— Прячьтесь, — произнес Караян. — Кто-то приближается.
Они сходились группами по трое-четверо: смертные в масках и тяжелых одеяниях с капюшонами. Локен наблюдал, как они собираются вокруг того, что ему первоначально показалось нерабочим узлом трубопровода. Он был накрыт перевязанным брезентом, но когда первые из незваных гостей зала разрезали веревки и сняли чехол, Локен увидел, насколько был не прав.
Это было не места сбора ложи, по крайней мере, больше не было.
Он попытался подобрать слово.
Святилище. Храм.
Под брезентом помещался алтарь, массивный плинт из пыльной обожженной глины цвета охры, казавшейся странно знакомой. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где ему доводилось видеть в точности такой же камень.
— Давин, — прошептал он. — Этот алтарный камень, он с Давина.
Когда он заговорил, Севериан поднял глаза, покачал головой и поднес палец к губам. Верующие продолжали безмолвно и благоговейно прибывать, пока помещение не заполнило больше сотни человек.
Никто не произносил ни слова, словно они были заняты неким скорбным делом. Некоторые преклонили колени перед алтарем, пока остальные поднимали опрокинутые бочки из-под масла и заново разжигали огни при помощи ветоши, пачек бумаги и склянок с вязким горючим.
Топливо быстро занялось, и вскоре в зале стало тепло от жара пламени. На стенах закачались тени, которые прерывали и рассекали тела, движущиеся в такт какой-то неслышимой музыке.
Наконец, появилась последняя группа из восьми человек, которые вели к алтарю полураздетую фигуру. Ее тело явно принадлежало трансчеловеку, оно бугрилось мускулами и подкожными костяными щитками. На плечи была наброшена длинная риза из лиловой ткани, свисавшая ниже пояса.
Севериан постучал двумя пальцами себе по глазам, а затем указал ими на обнаженную фигуру, приподняв брови.
Локен покачал головой. Нет, он ее не узнавал.
Фигуру подвели к алтарю и приковали к палубе. Риза упала с плеч легионера, и только тогда Локен увидел у него на лопатке татуировку в виде Ультимы.
— Почему он не отбивается? — прошептал Локен, и на сей раз Севериан отозвался.
— Может, одурманен? Посмотри, как он двигается.
Локен повиновался и увидел, что Севериан, скорее всего, прав. На лице воина было безвольное сомнамбулическое выражение. Руки болтались по бокам, голова опала на грудь.
Приковав Ультрадесантника к палубе, фигуры в рясах начали монотонно распевать исковерканные созвучия, перекрывающиеся не-звуки, которые авточувства Локена фиксировали как пронзительные помехи, похожие на укусы насекомых.
Когда пение достигло пика, в помещение вошла еще одна фигура, столь же генетически усовершенствованная, как и привязанный воин. На ней тоже было одеяние с капюшоном, однако Локен немедленно узнал целеустремленную походку и раскачивающиеся плечи.
— Сергар Таргост, — произнес он. — Магистр ложи.
Пальцы Локена сомкнулись на рукояти цепного меча, но Севериан протянул руку вниз, сжав тыльник оружия. Он покачал головой.
— Он должен умереть, — сказал Локен, когда Таргост зачерпнул из пылающей бочки пригоршню пепла и прижал ее к груди скованного воина.
— Не сейчас, — ответил Севериан.
— А когда?
Таргост извлек из-под своего одеяния меч с коротким клинком — гладий с полукруглым тыльником. Сынам Гора не нравился гладий. Слишком короткий и слишком механистичный. Больше подходит воинам, которые сражаются, как одно целое.
Клинок тускло блестел, словно его покрывал слой угольной пыли. Таргост начал вырезать им на теле пленника круговые бороздки. Ультрадесантник не кричал. Локен не мог сказать, в чем причина — в его мужестве, или же в состоянии искусственно вызванной фуги.
— Когда? — требовательно повторил Локен. Слишком громко. Головы повернулись вверх, вглядываясь во мрак. Их было невозможно увидеть, однако Локен затаил дыхание, и магистр ложи продолжил ритуальные истязания.
Взгляд Севериан полыхнул злобой, а затем метнулся к самой высокой точке лесов на другом конце помещения. Локен ничего не видел, только стык балки и крыши. Место, где пламя не отбрасывало тени там, где должно было.
— Караян?
Севериан кивнул.
— Дай ему выстрелить.
Локена уязвляло, что убить Таргоста выпадет кому-то не из XVI Легиона, однако логика Севериана была здравой. Он выпустил эфес меча и развел пальцы, демонстрируя согласие.
— Будь наготове с этим клинком, — произнес Севериан. — Никто не уйдет.
Севериан посмотрел наверх, в тень, и постучал пальцем по центру своего шлема, ровно между глазных линз.
Он поднял три пальца. Два. Один.
Тень озарилась приглушенной дульной вспышкой, и на фоне крыши мелькнул силуэт Рамы Караяна. Локен задержался ровно настолько, чтобы посмотреть, как падает Таргост, а затем выпрыгнул из укрытия.
Он пролетел семь метров и приземлился с гулким ударом, от которого прогнулась плита пола. Его меч с ревом покинул ножны, и он врезался в культистов. Зубья клинка рвали их, при каждом ударе сплеча и сверху вниз перемалывая мясо, кости и одеяния.
Локен помчался к арке входа, через которую они зашли, и встал, будто мифический страж, преграждающий герою путь дальше. Однако это были не герои, а отбросы человечества, отребье, устремившееся за обещанием легкой добычи, которое дали порочные силы, действовавшие внутри Легиона.
Они не годились для войны и могли лишь петь, молиться и проливать чужую достойную кровь для вредоносных чуждых сил. Они бросались на него с кривыми клинками и дубинками, сделанными из обломков разрушающегося внутреннего убранства корабля.
Он позволял им приблизиться и безжалостно рубил.
Среди культистов спрыгнули вниз остальные следопыты. Цепной топор Варрена прорубал кровавый путь. Серворуки Войтека поднимали людей над полом и разрывали на части, будто жестокий ребенок пойманное насекомое. Тюрфингр дрался голыми кулаками и хрипло рычал, как будто боролся с верными друзьями.
Локен потерял счет тем, кого он убил.
Их было недостаточно, но, в конце концов, убивать стало больше некого.
Он был покрыт кровью с головы до ног. Несмотря на всепоглощающую убийственную ярость, он чувствовал возле своего плеча чужое присутствие, как будто каждый его удар направлял мастер-фехтовальщик. Внутри шлема раздавался хриплый и гулкий звук, хотя он не сбивался с дыхания.
