Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус
Стив Лайонс
Тень в зеркале
Инквизиция явилась в Иктис тихим утром лунодельника.
Ириэль Малихан проснулась от шума бегущих ног, тревожных криков и хлопающих дверей. Услышав далекое рычание моторных духов, девушка вскочила с топчана и встала босиком на холодные половицы старой лачуги.
Подойдя к окну, она приникла к щёлке в ставнях, через которую открывался хороший обзор на поднимающуюся в гору главную улицу маленькой деревни.
Далеко внизу по дороге грохотала колонна из восьми бронемашин, а рядом с ней маршировали солдаты в красной и черной броне, не меньше двух сотен бойцов.
Процессию возглавляли сами охотники на ведьм: пожилые люди с мрачными лицами, носившие высокие шляпы и тёмные плащи. Инквизиторы несли благочестивые символы своей службы так, словно те были простыми дубинами.
Заметив, куда смотрит один из них, Ириэль с испуганным вздохом отпрянула от щели. Девушке представилось нечто немыслимое — инквизитор словно воззрился прямо на неё, не смущаясь расстояния и крохотного размера глазка. Казалось, что охотник на ведьм видит её насквозь.
Вздрогнув, Ириэль вспомнила о зеркальце, лежавшем под подушкой.
Достав вещицу трясущимися руками, девушка убедилась, что в лучах света, проникающих через крышу лачуги, та выглядит так же прекрасно, как и вчера, в пыльном полумраке сувенирной лавки.
Она держала в руках идеальный стеклянный диск в вычурной оправе, покрытой золотым тиснением — Ириэль не знала, подделка это или нет, но блестело оно, как настоящее, — и с небольшим зеленовато-чёрным самоцветом наверху.
Но зеркало показалось девушке столь пленяющим не из-за рамки. Всё дело было в отражениях, которые оно показывало Ириэль.
Лицо, представшее в стеклянном диске, несомненно, принадлежало ей, но худые, изможденные черты казались… утонченными, почти аристократичными. В зеркальце Ириэль выглядела старше своих семнадцати лет, но ненамного, а соломенные волосы, прямые и гладкие в реальности, вились ослепительными золотыми локонами. Родинка на левой щеке из отталкивающего пятна превратилась в миленькую мушку.
В обычной жизни Ириэль была дочерью рыбака, которая в девять лет потеряла родителей и с тех пор служила прачкой. В перевернутом мире за стеклом она становилась принцессой.
«Безвредные чары красоты», — так хозяин лавки описал силу зеркала, и девушка тут же ощутила тайное, трепетное желание увидеть себя такой, какой она могла бы быть.
«Преступное желание», — поняла Ириэль и коротко вскрикнула, услышав, как кулак в латной перчатке барабанит по её двери.
Девушка одним прыжком пересекла крохотную комнатку и запихнула зеркальце обратно под подушку. Не очень-то надежный тайник, но ничего лучше ей в голову не пришло.
Занятая мыслями о зеркале, Ириэль даже не заметила, как близко теперь раздается шум моторных духов танковой колонны.
Схватив мятый повседневный балахон, девушка надела его через голову, поверх ветхой сорочки, и сунула ноги в сандалии.
Затем Ириэль осторожно открыла дверь; на пороге никого не оказалось, но в узком переулке перед лачугой столпились соседи, полуодетые и с заспанными глазами.
Охотники на ведьм со своей армией взбирались по спиральной дороге, идущей вдоль склона прибрежного утёса, на котором и была построена Иктис. Теперь девушка слышала не только двигатели бронемашин, но и механически усиленный голос, который гулко возносил хвалу Богу-Императору и утверждал, что истинно верующим не нужно бояться Его правосудия.
Солдаты в красном и чёрном рассредоточивались по деревне, сворачивая в непроходимые для танков закоулки — вроде того, в котором жила Ириэль, — и будили жителей Иктис, поскольку все должны были услышать послание Инквизиции.
Девушка испытала облегчение, увидев, что стучали не только в её дверь, и заметила по лицам окружающих, что они чувствуют то же самое.
В голосах деревенских слышались и отзвуки вопросов, возникших у Ириэль.
— Зачем они здесь-то? — спрашивали люди приглушенным, испуганным шёпотом. — За что нас-то?
Они — все они — знали, что Инквизиция явилась в их мир, но никто и представить не мог, что охотники на ведьм придут к их порогу.
Для девушки оставалось неясным, что сильнее волнует её соседей: вероятность того, что тёмные силы пустили корни в Иктис, или, напротив, что их здесь никогда не было. Ириэль знала лишь одно — никто из деревенских сейчас не чувствовал себя совершенно безгрешным.
«Зеркало!»
Она огляделась, проверяя, не следит ли за ней кто-нибудь. Оказалось, что нет; впрочем, никто никогда особо и не смотрел на Ириэль Малихан.
Скользнув обратно в лачугу, девушка тут же метнулась к топчану, подушке и зеркальцу под ней. Вытащив вещицу, Ириэль перепрятала её в складках балахона. От стекла нужно было избавиться, пока её не поймали вместе с ним — и о чем она только думала, покупая безделушку? Зеркало надо вернуть, решила девушка, отнести туда, откуда оно взялось.
Ириэль зашагала через деревню вниз, к пристани, протискиваясь через расщелины в утёсе и стуча сандалиями по грубо отёсанным ступеням. Хорошо зная лабиринт обходных путей, она без труда избегала встреч с солдатами Инквизиции.
И всё время чувствовала холодный, твёрдый диск зеркальца, прижатого к груди.
Подойдя к рыночной площадке, девушка поняла — что-то не так. Обычно в эти часы на плато теснились покупатели, спешившие перехватить лучшие куски утреннего улова. Остальное шло на засолку и впоследствии переправлялось на большую землю, а оттуда — на другие планеты.
Но толпу, собравшуюся здесь сегодняшним утром, привлекло нечто более серьезное, чем желание попробовать свежей рыбки. Что-то тянуло людей к западной окраине рыночных рядов, что-то, при виде чего большинство из них теряло дар речи.
В голове Ириэль начало складываться ужасное подозрение. Желая увидеть, узнать, что происходит, девушка протолкалась через народ, поработав локтями — и этот мнительный страх усилился настолько, что едва не удушил её ледяной хваткой.
Сувенирная лавка стояла поодаль от соседних лачуг, на самом краю обрыва…
И её окружал красно-чёрный рой воинов Инквизиции.
Четверо солдат — все женщины, как заметила Ириэль — появились в дверях, волоча за собой пленника: безобразно уродливого хозяина лавки.
— А я знал! — торжествующе восклицали в толпе. — Я ведь не раз говорил… Он вечно сторонился людей… Всегда в нем было что-то такое мерзкое…
Пленника заставили встать на колени; его бесформенная голова, как всегда, опустилась к земле. Солдат вытащила меч и, щёлкнув руной, окружила его святым огнём, на что толпа отозвалась глухим вздохом, в котором звучали ужас и предвосхищение.
Девушка пропустила момент казни хозяина лавки, поскольку отвернулась и зажмурилась, как только клинок метнулся к его шее.
Правда, Ириэль успела заметить лицо торговца, с которого смотрели слезящиеся глаза, посаженные по обеим сторонам гноящегося нароста на носу. Пленник не выглядел испуганным; казалось, он испытывает нечто вроде облегчения.
Палач скинула тело хозяина лавки с обрыва, и оно унеслось к безразличным волнам внизу. Вслед за трупом тем же порядком проследовала отсеченная голова, и, прежде чем она коснулась воды, девушка уже убегала, не ведая куда. Ириэль знала только, что должна убраться подальше от этого места, подальше от осуждающих глаз.
Остановилась она лишь на одиноком скальном выступе, почувствовав, что сердце и лёгкие вот-вот надорвутся.
«Мне нужно выбросить его в океан, — подумала девушка, достав зеркало из складок балахона. — Похоронить вместе с владельцем… прежним владельцем».
Торговец очень хотел, чтобы она купила эту вещицу: просил всего четыре монетки, а в итоге уступил за две.
«Я должна была понять ещё тогда, — отчаянно бранила себя девушка. — Могла бы сообразить, что от стекляшки будут одни несчастья».
Напоследок посмотревшись в зеркальце, Ириэль увидела улыбающуюся ей принцессу. В голове девушки зазвучал тихий голос, очень похожий на её собственный.
«Почему ты чувствуешь себя виноватой? Видит Император, ты тяжко трудилась всю жизнь и никогда не забывала молиться. Неужели за это ничего не полагается? Ни единой маленькой вещички, которую ты могла бы назвать своей?»
Она не желала ничего слышать, но не могла не слушать. Трясущимися руками Ириэль занесла зеркало над водами далеко внизу.
«Какой вред может причинить людям обычная безделушка, о которой никто даже не подозревает?
По какому праву они могут лишить тебя этой простой радости?»
Тем утром никто не осмелился пропустить молебен. Продуваемый насквозь храм оказался забит народом от пола до стропил, так что девушке пришлось стоять на хорах, в тесном окружении дюжих рыбаков. От мужчин несло морской солью и табаком, и эти запахи напомнили ей об ушедшем отце.
