Брайан Херберт - Охотники Дюны
Одетая в облегающий спортивный костюм она бежала по каменной дорожке к холму, расположенному неподалеку от Убежища. Она бежала до тех пор, пока не заболели легкие. Внутренние голоса упрекали ее за пустую трату времени, когда было так много настоящей работы, но Мурбелла в ответ бежала еще быстрее.
Она намеренно провоцировала голоса Другой Памяти, они нужны были ей, нужны бодрствующими, а не дремлющими. Волнующееся море прошлых жизней всегда было здесь, но не всегда оно было доступно и не всегда полезно. Извлечение пользы из коллективной мудрости — задача не из легких, даже для наиболее влиятельных сестер.
После прохождения испытания пряностью, новоиспеченная Преподобная Мать была похожа на младенца, брошенного в океан Другой Памяти с приказом плыть, если она хочет выжить. Располагая внутри себя столькими сестрами, она всегда могла спросить совета, но рисковала увязнуть в противоречивых и многочисленных мнениях.
Другая Память была всего лишь инструментом, орудием. Она могла быть большим благом, но могла стать и источником большой опасности. Сестры, слишком глубоко погружавшиеся в этот резервуар прошлого, рисковали безумием. Такова была судьба матери Квисаца леди Анирул Коррино, и было это давно, еще во времена Муад'Диба. Это было все равно, что схватить остро отточенный меч не за рукоятку, а за клинок. Так что в обращении с Другой Памятью нужна была мера.
Обитавшие в памяти Мурбеллы души видели ее сознание изнутри и часто полагали, что знают ее лучше, чем она сама. Но несмотря на то, что она могла проследить генеалогию сестер до незапамятного прошлого, происхождение Досточтимых Матрон было отделено от памяти глухой черной стеной.
Когда Мурбелла была еще маленькой девочкой, она была захвачена Досточтимыми Матронами, воспитавшими ее в духе культа насилия и сексуального доминирования. Она стала шлюхой. Бене Гессерит дал очень точное название Матронам.
У этих страшных женщин из Рассеяния были свои темные секреты, свой позор, свои низкие преступления. Когда-то в прошлом они знали о своем происхождении, знали, чем спровоцировали к себе ненависть Врага. Если бы она смогла найти внутри себя эту информацию, она бы знала правду об этих порочных женщинах, с которыми ей вскоре предстояло столкнуться на поле битвы.
Достигнув поросшего жесткой травой и усеянного плоскими камнями склона холма, Мурбелла взобралась на него и села на самой высокой точке скалы. На востоке виднелось Убежище, на западе надвигавшиеся дюны пустыни. От нагрузки сильно билось сердце, по лбу и щекам тек пот. Она довела тело до грани физического истощения, теперь надо было проделать то же самое с разумом.
Как Командующая Мать она сумела добиться многого. Мурбелла смогла уберечь Новую Общину Сестер от раскола, но рубцы, разделявшие сестер и бывших Досточтимых Матрон, были пока еще глубоки. Она сумела сокрушить все, за исключением одного, очаги сопротивления мятежных Досточтимых Матрон.
Но ей надо было больше знать, ей надо было понять, что движет лицеделами, которые буквально наводнили Старую Империю, Врага… и Досточтимых Матрон. «Я должна получить эту информацию до того, как мы вторгнемся в Бандалонг».
Мурбелла открыла маленький футляр, подвешенный к поясу, и извлекла оттуда три свежие меланжевые вафли — вафли с концентрированной пряностью, недавно добытой в пустыне. Она держала в пальцах красновато-коричневую вафлю, ощущая покалывание в коже там, где пряность растворилась в поте. Она съела все три вафли, решив использовать их, как стимуляторы психики и умственной работоспособности.
«На этот раз я постараюсь копнуть глубже, — подумала она. — Ведите меня, мои сестры, ведите меня глубоко, чтобы я смогла почерпнуть так нужные мне сведения».
Пряность начала действовать быстро. Закрыв глаза, Мурбелла нырнула в себя, следуя за вкусом меланжи. Она видела величественный пейзаж памяти ордена Бене Гессерит, раскинувшийся до самых начал человеческой истории. Это был калейдоскоп передачи эстафеты от матери к следующей матери, и так до бесконечности. Страх грозил затопить ее, но сестры внутри расступились и приняли ее в свои ряды, заслонив от опасности.
Но Мурбелла хотела знать о второй половине своего бытия, хотела открыть, что находится за глухой стеной, блокировавшей пути происхождения Досточтимых Матрон. Да, память об этом была, но она была дезорганизована чьим-то злокозненным вмешательством. Кажется тупик был на расстоянии всего нескольких столетий, как будто она, Мурбелла, появилась ниоткуда.
Произошли ли шлюхи от развращенных Преподобных Матерей, оказавшихся в изоляции во времена Рассеяния, как об этом с уверенностью говорили многие? Сформировали ли они свое сообщество, смешавшись с Говорящими Рыбами из личной охраны бога-императора, создав власть, основанную на насилии и сексуальном доминировании?
Досточтимые Матроны редко заглядывали в свое прошлое, за исключением разве тех случаев, когда они были вынуждены смотреть назад, чтобы понять, преследует ли их Враг.
Пряность действовала все сильнее, омывая психику Мурбеллы, погружая ее все глубже и глубже в ее смятенные мысли, и каждый раз она ударялась о невидимый обсидиановый барьер. Находясь в трансе, сидящая на вершине холма Мурбелла проникала в глубь истории — поколение за поколением назад, во тьму веков. Дыхание стало поверхностным, она перестала воспринимать внешние стимулы, практически ослепнув. С губ ее сорвался жалобный стон.
Потом произошло чудо. Мурбелла словно путник, вышедший из узкого темного ущелья на светлую широкую равнину, вдруг ясно увидела ответ. Ей помогли смутные тени каких-то женщин. Они показали ей, где искать. Стена треснула, в ней показался просвет. За стеной виднелись другие, темные и холодные тени… и «Я вижу!» Узнав ответ, Мурбелла едва не упала с камня, так сильно закружилась у нее голова.
Да, во времена Голода группа строптивых, по большей части диких сестер Бене Гессерит, несколько необученных Преподобных Матерей и беглые Говорящие Рыбы действительно бежали в Рассеяние, воспользовавшись смутой, начавшейся после смерти Тирана. Но это была лишь часть ответа.
На пути своего бегства эти женщины наткнулись на изолированные планеты Тлейлаксу. В течение более чем десяти тысяч лет фанатичные члены Бене Тлейлаксу использовали своих женщин лишь для размножения — как аксолотлевые чаны. Это был строго охраняемый секрет. Тлейлаксы держали женщин в темноте и необразованности, потом их лишали памяти и сознания — они становились ничем иным, как матками, привязанными к столам. Ни сестры Бене Гессерит, ни один чужестранец никогда не видели женщин Тлейлаксу.
Когда мятежные сестры Бене Гессерит и воинственные Говорящие Рыбы открыли эту страшную правду, их реакция была быстрой и беспощадной. На тех планетах, где они побывали, они не оставили в живых ни одного мужчину-тлейлакса. Освободив чаны, то есть почти убитых женщин, они взяли их с собой и принялись ухаживать за ними, решив во что бы то ни стало вернуть их к жизни.
Очень многие практически лишенные мозга чаны умерли в дороге, по той простой причине, что просто не захотели жить, но некоторые женщины Тлейлаксу выжили. Когда они окрепли, то поклялись отомстить тлейлаксам за страшные преступления, которые они совершали в течение тысячи поколений. Они не забыли своей страшной клятвы.
Ядром Досточтимых Матрон стали мстительные женщины Тлейлаксу!
Отступницы Бене Гессерит, воинственные Говорящие Рыбы и выздоровевшие женщины Тлейлаксу объединились, и в результате появились Досточтимые Матроны. Потерявшись в Рассеянии более чем на двенадцать веков, они утратили доступ к пряности, не смогли проходить испытание ею и не смогли найти альтернативу, позволившую бы им получить доступ к Другой Памяти. С течением времени, скрещиваясь с мужчинами, с которыми они сталкивались на других планетах и над которыми потом господствовали, эти женщины изменились кардинальным образом.
Теперь Мурбелла понимала, почему цепь ее предков терялась в темной пустоте. Пройдя весь путь, поколение за поколением, она уперлась в женщину Тлейлаксу, в безмозглое чрево, пригодное только для размножения.
Собрав все свое мужество и сосредоточившись на своей ярости, Мурбелла напряглась сильнее и стала парализованным чаном, которым когда-то была женщина Тлейлаксу, ее прямой предок. Она задрожала, когда смутное ощущение собственной беспомощности захлестнуло ее. Она была маленькой девочкой, обреченной на рабство, она ничего не понимала в окружающей действительности, так как жила в узком ограниченном мирке, не умея читать и едва способная членораздельно говорить. Когда у нее пришли первые месячные, ее забрали из дома, распяли на столе и превратили в живой инструмент, в фабричную емкость из живой плоти. Лишенная сознания безымянная женщина не имела ни малейшего понятия о том, скольких детей она выносила и родила. Потом ее пробудили и освободили.
