Гэрет Уильямс - Темное, кривое зеркало. Том 1: Другая половина моей души
— Ну, я думаю, вам лучше спросить об этом его самого, не так ли? Ведь скоро вам и капитану Шеридану представится возможность поговорить с ним. Как только вы осмотритесь тут и доложите обстановку капитану Шеридану, можете приходить ко мне в любое время.
Гарибальди поднялся из своего кресла и протянул руку Корвину. Секунду Корвин смотрел на Гарибальди, потом перевёл взгляд на портрет его жены. Немного поколебавшись, он ответил на рукопожатие.
Первая ниточка протянулась между ними.
* * *Политическая среда была второй природой для большинства центавриан. Представители знати вели игры с властью, влиянием, походя рискуя жизнью и благосостоянием людей. Многие из них, ослеплённые своими мелочными, а подчас, и не столь мелочными интересами, даже полагали, что это они изобрели Великую Игру, как выражались некоторые. Для них это была лишь игра, хотя и с крайне высокими ставками.
Конечно, они были не правы. Нельзя говорить об игре, если риску подвергаются человеческие жизни. Во всяком случае, такое определение не было бы вполне точным. И, кроме того, эту игру первыми придумали не они. Она началась миллиарды лет назад и продолжается до сих пор. Оба игрока уже устали и смутно помнят, в чём же заключались их первоначальные цели. Но они продолжают её, не смотря ни на что, — почти бездумно совершают свои ходы и машинально реагируют на ходы соперника. Центавриане — не более чем пешки в этой игре, их швыряет то в одну, то в другую сторону. В данный же момент они практически никого не интересуют. Всё внимание сосредоточено на более важных и значимых фигурах.
Но даже пешка может решить исход игры, особенно если вдруг станет ферзём. Центаврианам недолго осталось быть пешками. Возможно, их разгорающаяся война с нарнами позволит им обрести силу, которой окажется достаточно, чтобы повернуть весь ход событий.
А может быть и нет. Сказать наверняка невозможно.
Но в то время как высший свет Центавра играл в свою борьбу за власть, будучи при этом замкнутым в рамки ещё более масштабной игры во власть, свою игру вели и низшие классы центаврианского общества. Презренные, угнетаемые, приносимые в жертву по ничтожным поводам, они иногда получали возможность сказать своё слово.
Как, например, сейчас.
Тимов, дочь Алгула, первая и самая вредная жена министра Лондо Моллари, откинулась в кресле, переваривая полученную только что информацию.
— Я поняла, — чопорно проговорила она. — Благодарю тебя. Ты оказала мне ценную услугу.
Та, с кем она разговаривала, смущённо пробормотала в ответ что-то невнятное и прервала связь. Тимов некоторое время поразмышляла, потом глубоко вздохнула. Это было просто противно её натуре. Политикой занимались Мэриел и Даггер, — одна пользовалась для этого своим телом, другая деньгами. У Тимов же никогда не хватало терпения для таких вещей.
Но сейчас, когда всё на Приме Центавра грозило вот-вот обрушиться в полный хаос, она вынуждена была признать, что её муж, несмотря на то, что был вечно пьяным, чрезмерно амбициозным и призёмлённым идиотом, представлял собой одну из опор порядка. Тимов любила порядок. Кроме того, что он соответствовал здравому смыслу, его наличие позволяло ей заниматься своими любимыми делами. Например, доведением жизни своего мужа до адского состояния.
Всё началось, когда у Тимов стали возникать подозрения по поводу двух своих компаньонок в их семейном отряде под командованием Лондо. Даггер проводила очень много времени вместе с леди Эльризией. Вообще, если бы Лондо тратил побольше времени на то, чтобы интересоваться делами своих жён, и поменьше на выпивку, азартные игры и эту кошмарную минбарскую поэзию, он и сам мог бы обеспокоиться тем фактом, что его жена завела приятельские отношения с женой его старого врага — лорда, простите, посла, — мысленно поправилась она, — Рифы. Но нет, Лондо в упор не замечал ничего. Должно быть, он был только рад, что Даггер не попадалась ему на глаза, и разве можно упрекать его в этом? Тимов понимала его, но извинить не могла. А в это время Мэриел тоже что-то стала затевать, так что ей не оставалось ничего другого, как начать следить за обеими.
У неё было не так уж много полезных связей, но все они были довольно ценными, учитывая, что среди её информаторов не было знатных центавриан. Дворяне, со всей присущей им мудростью небожителей, настолько полно игнорировали представителей низших классов, что те могли спокойно выяснить почти всё, что угодно, и уйти с информацией, не оставив никаких следов.
Последний доклад, полученный Тимов, пришёл от маленькой вертихвостки по имени Адира, служанки в поместье Эльризии. Тимов поразмышляла над его содержанием и пришла к выводу, что ей придётся сказать об этом Лондо.
Тимов терпеть не могла политику. По её мнению, это был просто кошмарный расход энергии по пустякам.
Она нашла своего мужа в его обычном месте, в кабинете. Удивительно, но он не был пьян. По крайней мере, он не выглядел таким. Лондо работал, склонившись над кипой бумаг, раздражённо бормоча что-то себе под нос. Тимов стала медленно подкрадываться к нему сзади, стараясь двигаться медленно и бесшумно. Если Лондо хочет остаться в живых, ему следует научиться следить за тем, что происходит у него за спи…
Лондо рывком повернулся назад, в его руке сверкнул клинок-кутари. Он вовремя успел остановиться, но лезвие его меча осталось у горла Тимов. Она внимательно поглядела на него.
— Можешь убрать эту штуку, Лондо, — наигранно усталым тоном произнесла она, втайне наслаждаясь моментом. Злить Лондо было гораздо забавнее, чем заниматься политикой.
— Проклятье! Тимов, никогда больше так не делай, — рассерженно воскликнул он.
— Мы что-то нервничаем? Прямо какая-то мания преследования!
— Да нет. С чего бы?
Тимов подумала, стоит ли напомнить ему происшествие двухнедельной давности, связанное с ядовитым газом в его машине, но решила этого не делать. Ей не полагалось знать об этом.
— Ну да, конечно. А всё-таки, настоящий убийца давно бы прикончил тебя, Лондо. Этот твой… нож для разрезания бумаг мало чем помог бы тебе.
— Это кутари, он принадлежал раньше одному из лучших бойцов мораго общества Коур Придо — Гордых Клинков. Его подарил мне мой дорогой друг, — мой дорогой, ныне покойный друг Урза Джаддо, когда он стал премьер-министром. Относись к нему с уважением, Тимов, с тем уважением, которое для тебя так трудно проявить по отношению ко мне.
Тимов вздохнула. В её глазах это был просто большой нож, и ничего больше. Отчего мужчины сходят с ума по этим кускам железа? Все эти разговоры о чести, о долге, об обществах дуэлянтов… какие глупости.
— Ты пришла по какому-то серьёзному поводу, Тимов? Или просто желала в очередной раз вывести меня из себя?
— Ну, вообще-то, я хотела сообщить тебе новость. Император Мэррит в ближайшие дни собирается объявить о своём бракосочетании с леди Эльризией, но, похоже, ты не желаешь, чтобы я вмешивалась в твои дела, так что… Что с тобой, Лондо, ты в порядке? Ты выглядишь каким-то… взвинченным.
— Взвинченным?! — взревел он. — Да что этому идиоту втемяшилось в башку?!
— Ты же знаешь, что он император. В конце концов, он ведь заслуживает толику уважения.
— Хорошо, что же Его Идиотскому Императорскому Величеству втемяшилось в башку?! Он не может взять её в жёны. Как-никак, она ведь уже замужем.
— Император властен расторгнуть любой брак, когда он захочет, Лондо. Тебе это должно быть хорошо известно. Ты же так часто угрожаешь мне именно этим.
— Это просто сумасбродство, вот что это такое.
— Император всегда прав, Лондо. Разве не так?
— Это… да, такова наша традиция. О, Великий Создатель! Что я такого наделал, за что заслужил твою кару?
— Не могу сказать наверняка, — ответила ему Тимов. — Ты уверен, что мне не стоит вызвать для тебя доктора?
— Полностью уверен, Тимов. А теперь, уйди и не мешай мне раздумывать о том, что делать с этим… ненормальным.
— Ну, конечно же, дорогой Лондо. Я безумно рада повиноваться тебе.
Тимов направилась к двери, лукаво глядя, как Лондо поднимается из своего кресла и ложится на прямой курс к бару. Достав оттуда бутылку бревари, он налил себе полный бокал.
— Ах да, чуть не забыла, Лондо, — сказала Тимов. — Я получила известие из придворных кругов. Они хотели, чтобы ты услышал это лично, но я же знаю, насколько ты занят. Завтра сюда прибудет леди Морелла. Она хочет, чтобы ты принял её наедине. Лондо? С тобой точно всё в порядке?
Бокал Лондо, ударившись об пол, разлетелся на мелкие осколки.
* * *Сколько он себя помнил, Боггс всю жизнь стремился служить Земле. Земля была тем единственным, во что он верил неизменно. У него не было веры в свою мать, — она была для него загадкой. Он даже не мог вспомнить её имени. Да и не хотел. Он был не в силах верить и в своего отца. Тот был вечным неудачником, чьи мечты постоянно разбивались в прах, и жалость к себе из-за этого постоянно снедала его. У Боггса было тихое, ничем не примечательное детство, и, как только возраст позволил ему, он пошёл в Вооружённые Силы.
