Долгий солнечный день (СИ) - Белецкая Екатерина

— Интересно, что они в этот раз петь будут? — сказал Пятый, когда они уже дома обсуждали предстоящую вылазку, одежду, и план действий. — Видимо, какой-то другой позывной, не тот, что был на Пасху.

— Скорее всего, — согласилась Эри. — Значит, она еще и вращается? Ну, дела.

— Мне больше интересно, можно ли этот модуль поднять в воздух, — заметил Лин. — Вот это я понимаю, было бы зрелище.

— Тебе лишь бы зрелища, — проворчал Пятый. — Давайте лучше думать, как дом и участок защищать будем на время этой вакханалии.

— Я с вами похожу там, потом домой вернусь, якобы голова заболела, — предложила Эри. — И прослежу, как Скрипач советовал.

— И много ты одна сможешь сделать, если действительно кто-то залезет? — спросил Саб. — Проследить — это он правильно предложил, но, боюсь, одной слежкой дело не ограничится. Нет, детка, так не пойдет. Вернуться должны двое, как минимум.

— Согласен, — тут встрял Лин. — Потому что кто может полезть? Лидия, Игнат, Георгий, Соня, и…

— Они говорили про ренегатов, — напомнил Саб.

— Верно, — согласился Лин. — Но Миша будет на озере. А вот Люба…

— Точно, — кивнула Эри. — Значит, пятеро. На двоих.

— Не очень хорошо, — согласился Саб. — Но если я вас немного подготовлю, то, думаю, все пройдет нормально.

* * *

Три дня ушло на первичное изучение техники «использование подручных средств», которую велел освоить Скрипач. Все эти три дня Саб проводил всё новые и новые тренировки с самыми разными предметами, которые в изобилии имелись на участке. В ход шли лейки, тарелки, совки, грабли, лопаты, гаечные ключи, плоскогубцы, вилки, ложки, сковородки, веники, зеленые яблоки, огурцы (ну, конечно же), лавочки, комья земли с грядок, и так далее, и тому подобное. Дело кончилось тем, что Пятый с Лином устроили масштабный спарринг на граблях и лопате, и гоняли друг друга по участку минут десять, к ужасу наблюдавшей за этой дракой Эри. Разнять «заигравшихся» сумел только Саб, потому что самостоятельно останавливаться они явно не собирались. Итогами спарринга стали ссадины, хорошо, что в небольшом количестве, и два обещания, данных другу, и звучавших при этом абсолютно одинаково: я с тобой еще не закончил, попадись мне только. Разумеется, драка эта носила шуточный характер, но Саб, само собой, тут же воспользовался случаем, и разобрал её, что называется, по косточкам — досталось обоим бойцам. За всё. И за неправильные хваты, и за неправильную скорость, и за пренебрежение к мерам безопасности, и за пропущенные удары (спасибо, хоть не по головам!), и за разговоры во время боя, и… К исходу десятой минуты довольно нудной лекции Эри стала слезно просить «закончить уже, а то ну сил нет никаких слушать». Саб вроде бы согласился, но позже поймал каждого в отдельности, и высказал всё, что думал, еще более обстоятельно и подробно.

Результатом этих тренировок стало то, что все, пусть пока что худо-бедно, но получили возможность отоварить нападающего, буде такой вообще появится, первым попавшим под руку предметом, отоварить, разумеется, не смертельно, но весьма ощутимо — собственно, именно этого Саб и добивался. Теоретически домой он планировал отправить Эри и Пятого, но вот практика, как известно, имеет тенденцию сильно от теории отличаться, поэтому подготовлены должны быть все. Мало ли что.

* * *

Первый помидор с розовым бочком Эри обнаружила утром, накануне запланированного мероприятия на озере. Обнаружила, и задумалась. И огорчилась, сперва не поняв даже, чем именно не угодил ей этот крошка-помидор, мирно висящий на кусте в лучах яркого летнего солнца.

А потом она поняла, что чувствует, и — испугалась. Испугалась по-настоящему, но вовсе не того, чего следовало бы боятся, ведь это то, что принято называть «естественным ходом вещей», это закономерно, это неизбежно, это неотвратимо.

Осень, вот что она поняла. Это вестник, первый вестник грядущей осени, а ведь ты знаешь, что всегда происходит осенью, и ты по сей день её боишься, и тебе по сей день от одного этого слова больно и горько. Грядет осень, и вот он, первый ее шаг, пока что беззвучный, легчайший; прозрачный, как едва заметное облако на небе, как пыль в солнечном луче, как рябь на воде.

— Как же так? — прошептала Эри, ни к кому не обращаясь. — Так скоро? Уже? Подождите, пожалуйста, подождите, я очень-очень прошу вас, не надо…

Ответом ей была тишина, лишь ветер чуть заметно тронул листву на самой верхушке яблони неподалеку.

— Не надо, — снова прошептала Эри. — Мы не успели ещё… так мало времени… я прошу тебя…

Бесполезно просить — вот что она точно знала. Некого просить, да и не о чем, все равно никто не услышит, и не задержит этот долгий солнечный день, который на поверку оказывается всегда таким коротеньким, таким крошечным.

К ней подошел Шилд, потерся об ногу мягким, шелковистым бочком, коротко мяукнул. Эри подняла кота на руки, прижала к себе.

— Ты меня, кажется, понимаешь, — прошептала она. — Сердце щемит, верно? Ведь так? Такое теплое лето, а у меня уже сейчас щемит и замерзает сердце, словно он уже тут… ты ведь знаешь, о ком я, так?

Шилд молчал. Спокойно сидел у нее на руках, и молчал.

— Жнец, — совсем уже беззвучно произнесла Эри. — Или, если угодно, Море травы. Он всегда опасен, летом тоже, но опаснее всего он…

Кот вздохнул. Совсем по-человечески, с явной печалью, словно бы с сожалением. Потерся о руку Эри головой. Знаю, дорогая моя, знаю, говорил его взгляд. Всё я отлично знаю, и мы с тобой оба знаем, куда могут привести те дороги, которые он открывает. Ведь там было плохо, моя дорогая, там было плохо, но зато, ты ведь помнишь, там было вечное лето.

Мыслями такого рода Эри вообще ни с кем не делилась, потому что считала их глупыми и наивными, но вот ощущение… оно никуда деться не могло, поэтому Эри думала про такие вещи исключительно наедине с собой, когда никого даже рядом не было.

— Видишь, кот, помидор почти созрел, — Эри показала Шилду на розовый томатный бочок под зеленым листом. — Какое сегодня число? Ах, да, шестое июля. Почти уже середина лета.

Она опустила кота на землю, и выпрямилась. Постояла еще минуту, собираясь с мыслями, глубоко вздохнула, и пошла к дому.

* * *

Вышли засветло, собрались за поселком — дорогу в этот раз вызвался контролировать отец Амвросий и деревенские мужики, дачникам же (впрочем, как и всегда) полагалось сторожить озеро. Может, деревенские и подойдут, но позже, как разберутся с машинами. Все загонщики и охотники в этот раз были экипированы так, чтобы друг друга не терять — одежда темная, неприметная, но на рукавах в обязательном порядке отличительные повязки, причем такие, чтобы подделать не получилось. Ушлая Люба раздобыла где-то фосфоресцирующей краски, и на каждую повязку пришлось по мазку — уж точно не сделает никто ничего подобного, повязки-то накрутить дело нехитрое, но где краску взять?

— Выходим, — скомандовал Михаил, когда все «бойцы» прибыли на место дислокации. — Широким маршем по кустам, с двух сторон, смыкаемся, и гоним на фиг с озера. Кого сумеем.

— Да поняли мы, Миш, поняли, — зашумела армия. — Давай, пошли уже.

Народу в лесу, кажется, в этот раз собралось преизрядное количество, больше, чем на Пасху — ну, это можно было понять. Лето, ночь теплая, да и событие само по себе предполагает некоторые вольности и разгул.

— Пьют, — недовольно заметил Саб, когда они начали обходить прибывших дальней дорогой, пробираясь через кусты. — И сильно пьют.

— А как ты хотел, — отозвался кто-то. — Это тебе не Пасха, где всё чинно и благородно. Тут не только пьют, тут вообще… всякое разное.

— И это только начало, — отозвался еще кто-то. — Которые нормальные, те ладно. А вот психи всякие… Арина, ты тут?

— Ага, — откликнулась та. — Это кто?

— Олег. Ты, Арин, в одиннадцать лучше домой иди, — посоветовал тот же голос. — Потому что не фиг мужниной жене такое видеть.