Ирина Ковальчук - ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко
Мама замолчала. Ваня тоже молчал. Чтобы как-то разрядить образовавшуюся паузу, она взяла в руки учебник по истории и начала его листать.
– А на Куликово поле можно поехать? – Мама вздрогнула, так как не ожидала такого вопроса. – Есть оно ещё?
– Как ни странно, оно всё ещё есть, наше хранимое Божиим Промыслом Куликово поле. Не одолела его Советская власть ни тракторами, ни бульдозерами. Тянется оно на десятки километров под русским небом, конца и края не видать. Знаешь, удивительно, что через пятьсот лет после Куликовской битвы в селе Себено, где был стан князя Димитрия Донского, родилась слепая девочка, которую назвали Матронушкой. Сейчас она почивает в городе Москве и собирает к своим цельбоносным мощам тысячи обворованных безбожной жизнью людей, потерявшихся и запутавшихся в ней. Не где-нибудь, а на Куликовом поле напиталась она живительной влагой православной веры. Эта вера сделала из совершенно немощного сосуда «осьмый столп России». Так назвал Матронушку ещё один светоч русского Православия, праведный Иоанн Кронштатский, который в слепой девочке прозрел огромную духовную силу.
– Мамочка, давай поедем на Куликово поле, – глаза сына вспыхнули радостным светом.
– И не только поедем, но и пройдём по нему крестным ходом.
– Крестным ходом?
– Да, каждый год, первого июня, в день памяти святого благоверного князя Димитрия Донского, собирается православный люд и идёт с хоругвями и иконами от того места, где стоял шатёр князя Димитрия. Сейчас на этом месте стоит церковь, которая дорога нам ещё и потому, что сюда ходила молиться Матронушка. Идёт крестный ход с молитвой Иисусовой, «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных», наперекор ветрам, через Куликово поле до ставки Мамая. Поклоняется там низким поклоном храму Преподобного Сергия и разъезжается по своим городам и весям, унося в сердце ни с чем несравнимую благодать этого места.
– А что это такое, благодать? – Ваня слушал маму, затаив дыхание.
– Знаешь, сынок, это объяснить словами невозможно. Благодать нисходит на человека без всякой видимой на то причины. Она не имеет ничего общего с земными наслаждениями... Я бы сказала, что это предвкушение райской радости. – Мама встала с кровати и снова подошла к окну.
– Ма, откуда ты всё это знаешь?
– Я была на Куликовом поле.
– Ты была на Куликовом поле?! – Ваня, всё время лежавший неподвижно, резко поднял голову, забыв, что делать ему этого нельзя. – Когда ты туда ездила?
– А помнишь, я тебя звала в паломническую поездку, но ты наотрез отказался. У тебя были тренировки и любимый Пашка с Гарри Поттером.
– Какой же я был дурак! – Ваня тяжело выдохнул и опустил голову на подушку.
Мама медленно подошла к кровати, склонилась над сыном и с нежностью поцеловала его в лоб.
– Милый ты мой, родной ты мой дурачок! Какое же это счастье, что самое страшное у нас с тобой позади. А впереди у тебя ещё целая жизнь.
– Мамочка, я хочу, чтобы ты знала, – тихо сказал Ваня, не сдержав невольно набежавших слёз. – Я очень тебя люблю. Я всё смогу, всё вынесу, если только ты будешь рядом.
9
– Физкультпривет вернувшемуся с того света. – В проёме двери показались смешливые глаза и непокорный Пашкин хохолок.
– Привет, привет, – улыбнулся Ваня. Он был очень рад встрече с другом.
– Говорил же я тебе всё мне рассказать, – ещё не успев сесть на стул, затараторил Пашка. – А ты всё потом, потом. Вот тебе и суп с котом!
Ваня улыбнулся, а Пашка два раза хихикнул своим неподражаемым смехом.
– Ну, как ты поживаешь?
– Да нормально, – начал Пашка издалека. – Только вот папа чушь набрендел… – Пашка не договорил, потому что Ваня перебил его.
– Чего там у тебя папа?
– Чего, чего! Набрендел! Слово такое клёвое. Сам придумал!
– Вот это придумал, так придумал! – улыбнулся Ваня. – Слышь, Пашка, покемоны уже ждут тебя, не дождутся.
– Какие покемоны? – не понял он.
– Я тебе потом расскажу. Сейчас у меня ещё сил маловато. – Ваня протянул свою ещё неокрепшую руку и потянул Пашку, чтобы придвинуть его поближе к себе. – Вот я поправлюсь, и поедем все вместе: и ты, и твой папа, и тётя Оля, и моя мамочка, и Машины родители, – все поедем на Куликово поле.
– Это что ещё за поле такое? – удивился Пашка неожиданному повороту разговора.
– Я тебе потом, когда силы появятся, всё подробно расскажу. А пока только одно скажу: Куликово поле – это такое дивное, зелёное-презелёное поле, на котором в битве с монголо-татарами ковался русский дух. Да ты не знаешь, что ли?
– Ну, слышал, конечно. А что это ещё за Маша такая? – У Пашки в глазах блеснули игривые огоньки.
– Маша? Это такая милая девочка, с которой мне больше никогда уже не встретиться.
– А когда это ты успел с ней встретиться? – Пашка подозрительно посмотрел на своего друга.
– Мы встретились там, куда своей волей не ходят. Знаешь, Пашка, счастье – это не обязательно что-то иметь. Счастье – это когда у тебя было то, чего никому у тебя не отнять.
– Слышь, Ванька, ты какой-то странный с того света вернулся. Тебя там что, по голове сильно дубасили?
– Ну, Пашка, и прозорливец ты, однако, – улыбнулся Ваня. – Я тебя просто, знаешь, зауважал.
– Да ладно тебе трепаться! Гонишь ты всё это, или вправду тогось? – Он покрутил пальцем у виска и с нескрываемым желанием уйти посмотрел на дверь.
– Ладно тебе, не боись, – Ваня похлопал друга по руке. – Просто за то время, которое я здесь отсутствовал, во мне многое изменилось. Я повзрослел, а ты так и остался ребёнком.
– Слышь, я пойду, что ли?
Пашка встал и, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением ждал момента, когда за ним закроется дверь палаты.
– Ой, вот тут тебе тётя Оля пирожков передала, сок, чипсы. Ты же любил похрустеть, насколько я помню.
– Да, кажется, любил, – Ванин взгляд прошёл сквозь стоявшую перед ним фигуру и упёрся в стену.
– А теперь что, уже не любишь? – Пашка стал медленно ретироваться к двери.
– А теперь уже не люблю, – задумчиво ответил Ваня.
– Ну, слышишь, я пошёл. Там меня друзья ждут. Ты это… выздоравливай и приходи играть. Мне компик новый купили, не машина, а зверь! У меня теперь бои идут, кровь в жилах стынет!
– Спасибо тебе. Ну, иди, а то тебя уже друзья заждались.
Пашка, выдохнув с облегчением, повернул свою бейсболку козырьком назад и, отдав Ване честь, газанул в дверь без разгона.
– Чистый «Мерс», – сказал Ваня и задумался.
Он лежал неподвижно, а по щеке его текла скупая мужская слеза.
– Эх, Маша, милая Маша, – прошептал он еле слышно. – Если бы ты только знала, как мне тебя не хватает!
Ваня повернул голову и долго смотрел в окно. Вдруг он встрепенулся и привстал, опираясь на локти, как будто что-то увидел. Он пристально вглядывался в пустоту и, наконец, опустился на подушку.
«Этого не может быть!» – Довод разума звучал весомо и убедительно.
«Нет, это была она!» – Голос сердца настаивал на своём.
Ваня закрыл глаза и перед его мысленным взором снова возник тот же образ. Это было улыбающееся Машино лицо. Он лежал, боясь пошевельнуться, чтобы не спугнуть это чудное виденье.
Машин образ исчез, но на душе осталось ощущение прикосновения.
«Она пришла меня утешить. – Сердце в груди забилось быстро-быстро. – Может, это была и не Машина душа, а её Ангел коснулся меня своим крылом… Какая разница! Главное, что моя Маша – со мной! Она знает, что мне одиноко и просит своего Ангела утешить меня».
Ваня продолжал лежать неподвижно, глядя в окно.
«Счастье – это не обязательно то, что имеешь. Счастье – это то, что даже смерть не в силах у тебя отнять».
