Вильям Дитс - Тёмные силы 1: Солдат Империи
– Внешняк, рад видеть! Как твоя башка?
Кайл высвободил руку, махнул и пошёл дальше. Его поздравляли многие, но их лица сливались в одно большое пятно. Казалось, о его возвращении известно всем. Его историю рассказывали по-разному, но сходились в одном: командир-курсант столкнулся с непредвиденно отчаянным сопротивлением, но вместо того чтобы отступить, с боями пробился через коридоры важной базы Сопротивления, положил не меньше четырёхсот тридцати шести повстанцев и уничтожил важный объект связи. Кайл понимал, что всё было совсем по-другому. А заключительную часть всей истории он и сам узнал от других.
Судя по рассказам, сразу после того, как он упал без сознания, прибыло два корабля Сопротивления, которые забрали выживших и улетели. Первому удалось уйти, а второй был полностью уничтожен прибывшим подкреплением, вызванным Р1. Команда вооружённых до зубов десантников зачистила базу и нашла Кайла, а также шестерых его подчинённых. Все были ранены и лежали, скрючившись позади спешно сбитой баррикады. Для Кайла это служило лишь подтверждением его неудачи. Но никто не слушал его возражений, и меньше всех – генерал Мохк, который появился у кровати Кайла два дня назад и поблагодарил курсанта за храбрость.
Вечером того же дня за ужином с Джереком Мохк упомянул о подвигах молодого курсанта. Джерек отвёл пустые глазницы, скрытые за чёрной лентой, от полупрожаренного мяса. Он не видел еды, но чувствовал запах крови.
– Я знал его отца. Он зря прожил жизнь. Может быть, сын будет другим. Я хотел бы с ним встретиться.
Мохк кивнул, но тут вспомнил о слепоте гостя и ответил вслух:
– Я устрою вам встречу.
Джерек, который видел больше, чем мог представить себе Мохк, только улыбнулся и облизал губы. Угощение было восхитительным.
Кайл, не подозревавший об этом разговоре, спускался с лестницы. Широкий участок, простёршийся перед ним, на интерактивных картах для посетителей назывался «плац», но курсанты называли его «жёрнов». Сколько часов, складывающихся в дни, он провёл, маршируя туда-сюда по бесконечному литому камню? Он и сам не знал. Единственное, что он помнил, была дикая усталость от бесконечных физических упражнений, долгих часов учёбы и подневольной бессонницы. Теперь всё позади. Через считанные часы он получит диплом.
С этой мыслью пришли и угрызения совести, но он задвинул их подальше. Если никого вокруг не волновало, как всё было в действительности, то почему должно волновать его?
Кайл пошёл прямо через «жёрнов» мимо героической статуи императора Палпатина.
Перед ним дважды промаршировала колонна младших курсантов. Возглавляющий колонну дважды отдал Кайлу честь, как старшему по званию. Кайл отсалютовал в ответ. Ему почему-то стало радостно. Наперекор всему он выжил на задании, и скоро его представят к званию. Отец будет им гордиться, а Кайл может загладить свои старые ошибки, и всё будет хорошо. От этой мысли ноги понесли его быстрее, и вскоре он уже был у спальных корпусов.
Позади курсанта, на высоте, едва различимой с земли, пара электромеханических глаз моргнула и добавила ещё одно изображение к сотням других в видеомозаике на мониторах подземного кабинета коменданта. Курсанты – народ непослушный. За ними нужен глаз да глаз.
***Рассвет выпускного дня выдался ярким и прохладным. Свет лился сквозь окно без занавесок и растекался по синтетическому полу. Кайл вывалился из кровати, потянулся и зевнул. Всю ночь ему снились кошмары, и сейчас он с удовольствием протирал глаза.
Мик Одом, сосед Кайла по комнате, всё ещё спал. Кайл усмехнулся.
– Эй, соня! Пора вставать! – с этими словами он ткнул его в бок.
Выслушав в ответ неясное бормотание, ругань, и увернувшись от летящей подушки, Кайл пошёл в душ. Как и у всех, кого он встречал в холле, настроение у него было приподнятое. Осмотр, марш под жарким солнцем и несколько скучных речей – вот и всё, что стояло между ними и вожделенным званием, добытым непосильным трудом.
Следующие несколько часов пролетели за глажкой формы, одеванием, чисткой с последующей проверкой и лекцией о выправке. Затем курсанты построились перед общежитием и промаршировали к плацу.
Команда техников, первокурсников и дроидов за ночь соорудила трибуну, на опорах которой радостно трепетали на ветру флаги, всевозможные вымпелы, боевые знамёна и полковые гербы. От грандиозной картины сердце замирало в груди, равно как и от созерцания бесконечных рядов военных и роты имперских шагающих машин, включавшей четыре гигантских АТ-АТ и четыре меньших по размеру, но столь же устрашающих АТ-SТ.
Да, от вида всей этой военной мощи в сочетании со статуей Палпатина и маршами полкового оркестра, а также с шумом пролетавших над самыми крышами ДИС-истребителей у курсантов спина выпрямлялась сама. А у родителей, которым хватило удачи и состояния для личного присутствия на столь торжественной церемонии, на лицах появлялись счастливые улыбки. Когда в новостях передадут прошедший все цензурные препоны репортаж, он вселит уверенность в миллиарды подданных Империи, вольно или невольно склонившихся под рукой Императора.
Однако Кайл думал совсем о другом. Он сосредоточился на спине шагавшего перед собой курсанта и необходимости идти в ногу. Особенно если вспомнить, что для получения диплома осталось пройти последнее испытание – традиция, появившаяся вместе с Империей и унёсшая уже более тридцати шести жизней.
Испытание начиналось с поворота направо, и заключалось в прохождении длинным строем по западному краю плаца, мимо трибун у подножия лестницы госпиталя, мимо платформы с генералом Мохком и старшими офицерами, мимо внушительного административного здания и бронзовых мантиволков у дверей, и прямо к утёсу высотой пятьсот футов, давшем неофициальное название училищу.
За последние четыре года они не раз успешно проходили этот маршрут. Но было одно «но»: из соображений безопасности, они никогда подходили к самому краю пропасти. На учениях при отработке данного момента безопасную зону очерчивала жёлтая линия. Как и большинство товарищей-курсантов, Кайл прекрасно помнил, что значит споткнуться и упасть с этого символического обрыва. С той лишь разницей, что расплатой за ошибку станет нагоняй и пятьдесят отжиманий, а в реальности поспешность, не вовремя отданный приказ, «самодеятельность» или потеря внимательности грозит смертью.
Курсанты часами спорили над вопросами расстановки и риска, связанного с каждым местом. В каждой шеренге шло по четыре человека. Благодаря среднему росту и месту в списке по алфавиту, Кайла поставили в шестой ряд по правому флангу. Хотя большинство курсантов соглашалось, что там не так опасно, как в первом ряду, насчёт правого фланга никто не мог сказать что-то определённое – им придется пройти по краю обрыва, после того как колонна подойдёт к юго-восточному углу плаца и повернёт налево. Кайл внутренне был с ними согласен. Три месяца назад он выяснил, что из тридцати шести курсантов, сорвавшихся с обрыва, шестнадцать маршировали справа.
Натан Донар, которому по причинам, понятным всем, за исключением его подхалимов, временно присвоили звание командующего курсантской роты, маршировал рядом с внутренним флангом и должен был вовремя подать нужную команду.
Краем глаза Кайл увидел проплывающие мимо административное здание, затем – инженерный комплекс. Скоро они подойдут к самому краю обрыва. Три предыдущие роты успешно справились с поворотом. Или ему так показалось? А если Донар не успеет? Если он некстати поперхнётся в решительный момент, как этот… как там его звали? Кажется, Стор… Как Стор три года назад. Тогда весь первый ряд продолжил торжественно маршировать и сорвался с обрыва, а за ними последовали бы и другие, если бы Стор не успел прохрипеть: «Стоп!» – и перестроил роту. То, что он потом прыгнул и сам, расценили как печальный, но правильный поступок. Об этом случае говорили, как о проявлении храбрости, послушания и ответственности.
Неужели так всё и было? Или это была элементарная глупость? Кайл так и не пришёл к окончательному выводу. Уверенный, что поборол свой страх на астероиде, он всё равно почувствовал, что у него живот наливается свинцом, и проглотил ком в горле.
***Донар знал, что отец и мать смотрят на него с трибун. Ему безумно хотелось справить малую нужду, но он до боли в глазах вглядывался в яркий свет. Нужно было вовремя подать команду, чтобы правый фланг повернул у самого края обрыва, а толпа, прилипшая к экранам висящих дроидов-камер, ахнула от восторга. Чтобы помочь самому себе и обезопаситься, Донар приклеил в нужной точке плаца кружок. Вероятно, это не соответствовало традициям училища, зато полностью отвечало любимой поговорке отца: «Только трусы рассчитывают на удачу». Золотые слова! Единственная проблема заключалась в том, что он не видел эту отметку. На месте ли кружок? Отсвечивает ли он? Или какой-нибудь дроид-техник с самыми лучшими намерениями отодрал его прошлой ночью?
