Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны

– Все это скоро закончится так, как будет угодно судьбе. Она привела нас сюда, как корабль, вышедший из-под контроля.

– Мы встретим судьбу вместе, любовь моя, – ответила Чани. Ему хотелось лишь одного – вспомнить все прожитые с нею годы, и чтобы она вспомнила их.

– А как же Дункан? – спросил он. – И Шиана?

– Нам пора, – в унисон ответили роботы. – Омниус ждет.

– Дункан и Шиана скоро все узнают, – произнесла Джессика.

Прежде чем уйти с роботами, Пауль задержался, чтобы взять криснож, сделанный для него Чани. Как фрименский воин он гордо носил этот сделанный из зуба песчаного червя нож у себя на поясе. Хотя это оружие было бессильно в борьбе с машинами, оно заставляло его чувствовать себя легендарным Муад'Дибом – покорителем могущественных империй. Но в мозгу его то и дело всплывала страшная картина – возникавшая то ли из памяти, то ли из предзнания: он лежит на полу в каком-то странном месте смертельно раненый, глядя на более молодую копию самого себя – торжествующе и злорадно смеющуюся копию.

Пауль прищурил глаза и постарался сосредоточиться на реальности, а не на вероятностях и судьбе. Идя за членистоногими роботами по коридору, он убеждал себя без страха встретить все, что уготовила ему судьба.

Прежде чем гхола успели покинуть корабль через вырезанное машинами неровное отверстие, сквозь цепь роботов прорвался Юйэ.

– Подождите! Я хочу… мне надо идти с вами. – Он замялся, ища причину. – Я лучший из всех врачей Сук, находящихся здесь. Если что-то случится, я смогу помочь. – Он понизил голос и добавил: – Там будет барон, а он очень захочет меня увидеть.

Борясь со своей неприязнью, Джессика все же не удержалась и желчно сказала:

– Помочь? Ты чем-то помог Алии? – услышав это, Юйэ отпрянул, словно она дала ему пощечину.

– Пусть он идет с нами, мама, – примирительно произнес Пауль. – Доктор Юйэ был верным помощником в воспитании детей прежнего Пауля, был их надежным наставником. Я бы не стал отвергать союзников перед лицом того, что нам предстоит.

Сопровождаемые роботами, они вышли на подвижную дорогу, которая понесла их по городу, как плот. Над головой мелькали какие-то летающие аппараты, похожие на летучих мышей, а вокруг порхали наблюдательные камеры Омниуса, следя под разными углами за пленниками. Оставшийся за спиной огромный корабль-невидимка был вписан в архитектуру машинной столицы. Металлические подвижные конструкции облепили корпус корабля, скрыв его от глаз, как коралловые полипы обрастают скрытые под водой каладанского моря остатки погибших судов. Здания, казалось, могли менять свою конфигурацию по любому мимолетному капризу Омниуса.

– Весь этот город – живая мыслящая машина, – сказал Пауль. – Все это изменяемые, приспосабливающиеся роботы.

Мать, переведя дыхание, процитировала:

– Ты не должен создавать машин, подобных человеческому разуму.

На серебристой стене нависшего над ними здания появились громкоговорители, откуда раздалась имитация человеческого голоса:

– «Ты не должен создавать машин, подобных человеческому разуму». Какое смехотворное суеверие, – раздался издевательский хохот, потом снова послышался голос: – Я с нетерпением жду нашей встречи.

Сопровождавшие роботы ввели пленников в огромное здание со сверкающими стенами, прихотливо изогнутыми фигурными арками и похожими на парки пространствами. Фонтан лавы извергал раскаленные струи красной от жара жидкости в закаленный бассейн.

В середине соборного зала их ожидали старик и старуха, одетые в удобные сельские одежды. В сравнении с огромным залом их фигуры казались карликовыми и совсем не устрашающими.

Пауль решил не ждать, когда их тюремщики сделают первый ход и заговорил сам:

– Зачем вы привели меня сюда? Чего вы хотите?

– Я хочу помочь вселенной, – ответил старик. Он спустился навстречу людям по полированным ступеням. – Сейчас разыгрывается финальная битва Крализеца, водораздела, который навсегда изменит лицо мироздания. Закончится все, что было прежде, а все, что придет, будет находиться под моей властью.

Теперь заговорила старуха:

– Подумайте о том хаосе, который за тысячелетия создала ваша человеческая цивилизация. Вы – страшно неупорядоченные безалаберные создания! Мы – мыслящие машины – можем делать все намного аккуратнее и эффективнее. Мы многому научились на опыте вашего бога-императора Лето II, на опыте Рассеяния и Великого Голода.

– По крайней мере бог-император смог поддерживать мир в своей империи в течение тридцати пяти веков. Он был на правильном пути.

– Это был мой внук, – сказала Джессика. – Его называли Тираном за то, что он умел принимать трудные решения. Но даже он не смог учинить такие великие разрушения, как вы – мыслящие машины – во время Батлерианского Джихада.

– Вы слишком вольно разбрасываетесь обвинениями. Разве мы стали причиной разрушений и бедствий, а не люди, подобные Серене Батлер? Это вопрос для серьезной дискуссии. – Старуха внезапно сбросила свой маскарад, словно рептилия, меняющая кожу. На текучем металлическом лице робота – теперь мужском – появилась широкая улыбка. – С самого начала у людей и машин были равные шансы, но теперь только мы можем отслеживать большие исторические отрезки, понимать, что должно быть сделано и как находить логически обоснованные пути к достижению поставленных целей. Разве это не достойный анализ вашего легендарного Крализеца?

– Это всего лишь одна из его интерпретаций, – возразила Джессика.

– Тем не менее это верная интерпретация. Сейчас мы занимаемся тем, что выпалываем в огороде сорняки – это очень верная и подходящая к случаю метафора. Сами сорняки естественно этого не одобряют, и наши действия могут принести земле какой-то урон, с этим я не спорю, но в конечном счете огород будет спасен и облагорожен. Машины и люди суть две противоборствующие стороны в старом конфликте, описанном еще вашими древними философами – конфликте между сердцем и головой.

Омниус сохранил образ старика, ибо у него не было других физических форм существования.

– Там, на территории Старой Империи, многие ваши люди пытаются организовать сопротивление нашему наступлению. Но это тщетная попытка, ибо наши лицеделы позаботились о том, чтобы их оружие оказалось испорченным. Даже ваши навигационные машины находятся под моим контролем. Мой флот уже приближается к Капитулу.

– Наш корабль не имел связи ни с Гильдей, ни с Капитулом с тех пор, как родился я, – сказал Пауль решительным тоном. Он указал на Чани, Джессику и Юйэ – всех гхола, рожденных на корабле во время полета. – Никто из нас никогда не бывал в Старой Империи.

– Тогда позвольте показать вам. – Взмахнув рукой, старик развернул в зале пространственную карту звездной системы, где было показано, как далеко углубился в Старую Империю машинный флот. Пауль был поражен масштабом завоевания и опустошения; он не думал, что всемирный разум преувеличивает то, что сделали машины. Омниусу не было в том никакой нужды. Сотни планет были уничтожены или порабощены.

– К счастью, война скоро закончится, – примиряющим тоном произнес Эразм.

Старик приблизился к Паулю.

– Теперь, когда у меня есть ты, нет никакого сомнения в исходе борьбы. Математическая проекция утверждает, что Квисац-Хадерах в самом конце вселенной изменит ход битвы. Теперь, когда в моей власти ты и другой Квисац-Хадерах, мы быстро закончим этот конфликт.

Эразм выступил вперед и принялся внимательно рассматривать Пауля, как ученый, исследующий неведомое науке животное. Оптические сенсоры его сверкнули.

– Мы знаем, что у тебя очень мощные гены. Для нас вызов заключается в том, чтобы решить, какой из двух Паулей лучший Квисац-Хадерах.

27

Оптимизм, вероятно, лучшее оружие, каким располагает человечество. Без него мы бы никогда не решались совершать невозможное, которое – вопреки всем вероятностям – оказывается возможным.

Без облитераторов и навигационного контроля военные корабли людей были похожи на жертв, распростертых на алтаре; такое положение было на всех участках обороны.

Командующая Мать отдавала приказы, а администратор Горус требовал чудес от своих подчиненных. Стоя на капитанском мостике, Мурбелла бессильно наблюдала, как боевые корабли Омниуса проплывают мимо, направляясь к Капитулу, чтобы его уничтожить. То же самое происходило на всех ста пунктах обороны вдоль линии фронта. Теперь все самые важные участки этой обороны остались беззащитными, и планетам оставалось только одно – ждать смертельного удара. Битва была проиграна, это было полное сокрушительное поражение.