Ник Перумов - Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1
Фесс встал на краю пролома. Поудобнее перехватил глефу. Так себе место, можно найти и получше – но сегодня серым придётся узнать, что некромант может сражаться где угодно и что не разевали бы они рта на добычу, что им не по зубам…
Серые торопились. Бежали, потеряв строй, словно каждый донельзя спешил поскорее расстаться с жизнью. О камень возле головы Фесса сломалось несколько стрел, но примерно сотня самых горячих голов ринулась прямо к пролому, не желая ждать.
Некромант смотрел на них, вскинув наперевес глефу, и оба клинка-лепестка зловеще сверкали под жарким салладорским солнцем. Бесконечный день всё тянулся и тянулся, светило даже и не думало опускаться к горизонту, словно остановленное на небосводе неведомыми чарами. Где-то когда-то Фессу доводилось читать – нечто подобное было вроде бы проделано как-то раз именем Спасителя…
Фесс видел их, потные лица копейщиков, щитоносцев, мечников, одержимых одной мыслью: уничтожить это кошмарное порождение Тьмы, что застыло сейчас возле пролома. Ему некуда бежать, он окружён со всех сторон. И рано или поздно наше число превозможет.
– Спаситель и Свет! – грянуло со всех сторон. Враги успели зайти и с другой стороны. Фесс видел, как несколько солдат поспешили схватить под узцы его коней.
– А вот этого вам делать бы не стоило, – процедил сквозь зубы Фесс, понимая в то же время, что говорит пустые слова. Он сможет продержаться какое-то время против атакующей орды – хотя толковый командир вообще запретил бы своим солдатам даже подступаться к некроманту. Достаточно взять его в кольцо – и что он станет делать здесь без воды? Даже его магия тут бессильна.
Первые копейщики оказались совсем рядом, далеко, на всю длину рук выбрасывая коричневатые древки, увенчанные игольчатыми навершиями. В ответ зашелестела, рассекая воздух, некромантова глефа. Оба лезвия закружились, засвистели, коротко и точно рубя. Отрубленные наконечники копий один за другим падали на песок; несмотря на то что дважды или трижды пики пробили-таки плащ Фесса.
Какой-то безумец с мечом протолкнулся вперёд, с воплем: «Спаситель, именем твоим!..» – замахнулся клинком – некромант ответил коротким тычком в горло, так что его сталь вышла наружу из затылка. Рывок – обмякшее тело падает на песок, расплёскивая вокруг себя алую кровь.
Первый. За ним следует второй. Лишившиеся пик копейщики, вместо того чтобы отступить и дать место лучникам, схватились за короткие мечи. Толпа сжалась, надвинулась на некроманта, словно морской вал, – и подобно морскому валу, налетающему на береговые камни, она встретила сверкание крутящейся стали.
Горло. Запястье. Щека. Глаза. Фесс бил, выискивая не защищённые доспехами места. Ещё несколько солдат свалились под ноги наступающим, но столпившиеся за спинами первых давили с такой силой, что мёртвые зачастую даже не могли упасть, оставаясь в строю. Изруби их в куски – толпа понесёт кровавое месиво дальше до тех пор, пока не обратятся в труху сами кости.
Самое время было прибегнуть к последнему средству – почерпнуть сил у умирающих. Иначе, понимал некромант, ему не выстоять. Прорываться некуда, пустыня убьёт пусть не столь быстро, как мечи или копья, но с той же неотвратимостью.
Некогда в погибшем Арвесте ему удался изящный фокус – почерпнув Силы у умирающих защитников города, Фесс обратил её против вторгшихся воинов Империи Клешней, заставив их плоть в считаные мгновения состариться и умереть от этой самой старости; и Фесс совсем уже вознамерился вновь пустить в ход это раз спасшее его волшебство, когда внезапно понял, что талисман Этлау вновь действует. Неужели инквизитор всё-таки выжил и решил теперь отрезать некроманту последний путь к спасению?
Так или иначе, магия не повиновалась Фессу. Некромант Неясыть внешне остался невозмутим, по-прежнему рубя направо и налево, но Кэр Лаэда внутренне похолодел. Он мог продержаться ещё какое-то время, но потом его всё равно одолеют. Вновь и вновь тянулся он к Силе – бесполезно. Отец Этлау тем не менее не показывался – а его солдаты, завалив телами все подступы к пирамиде, почти что загнали некроманта внутрь.
Тут Фесс упёрся. Он почти перестал чувствовать собственные руки, с немыслимой быстротой крутившие глефу. Лезвия задевали солдат вроде бы легко, чуть-чуть – но инквизиторы один за другим падали в песок, зажимая ладонями перебитые жилы, из которых фонтанами хлестала кровь, – словно тщетно пытались удержать стремительно уходившую из тел жизнь.
…Наконец солдаты приостановились. Не меньше четырёх десятков самых вдохновлённых отцом-экзекутором выстлали собственными трупами поистине достойную святого брата дорожку к пролому в стене пирамиды, остальные, видно, всё-таки впечатлённые этим истреблением, отпрянули, выставив вперёд копья. Фесс поспешно нырнул под защиту стен, и вовремя – о камни тотчас же начали ломаться стрелы. Можно было перевести дух.
Зверски хотелось пить. Некромант потянулся к маленькой фляжке – один глоток, другой; неземное блаженство, куда по сравнению с ним обладание всеми сокровищами царей земных!
…Отдохнуть ему долго не дали. Стрелки бросили зря метать стрелы, вновь загремело, залязгало железо лат, шеренги серых надвинулись, на сей раз сохраняя правильный строй, прикрываясь щитами и выставив копья.
Фесс сплюнул и вновь взялся за глефу.
…Он рубил и рубил, как заведённый. Он был быстрее, гораздо быстрее, чем они, и в этом, наверное, тоже была какая-то магия, но, похоже, изначально присущая уроженцу Долины. Он бил, стараясь не промахнуться даже на волосок. Каждое мгновение пути лезвий было строго рассчитано. Именно этот волосок сделал бы смертельное касание отточенной стали просто царапиной, пусть даже и глубокой.
Падали срубленные копейные наконечники – из глубины вперёд передавали новые. Мечники старались наступать слитным строем, давить стеной щитов – некромант находил на мгновение разошедшиеся щели, молниеносный взблеск глефы – и ещё один серый падает, напрасно стараясь напоить собственной кровью жаркий песок – ничего и никогда не взой-дёт на этих барханах, пожертвуй им хоть в тысячу раз больше…
Потеряв ещё десяток, серые отступили. Некромант вновь получил передышку. Позволил себе ещё глоток воды. Её оставалось совсем мало. Похоже, святые братья полагают, что у него в пирамиде настоящий склад, мелькнуло в голове. Небось решили, что и воды у него на месяц, вот и лезут. Потому что иначе им наступать нет никакого смысла.
Вновь старались лучники, вновь свистели стрелы, и вновь Фесс не мог поднять головы над краем пролома. Он ждал третьей атаки, ждал со спокойствием обречённого – руки налились свинцовой тяжестью, он едва удерживал древко глефы.
Однако утекали, истаивали минуты одна за другой, а святые братья по-прежнему бездействовали. И по-прежнему оставалась мёртвой магия. И по-прежнему не показывался отец-экзекутор, преподобный Этлау.
Темнеть начало неожиданно. Светило наконец-то соизволило достичь горизонта. Спадала жара, наступала ночь – время некромантов, и Фесс невольно приободрился.
Осторожно высунувшись из-за каменного края, он увидел, что серые отступили, не стали рисковать подобным соседством в полном мраке. Шагах в ста вовсю горели костры – неужто армия отца Этлау тащила на себе ещё и топливо для костров? Ишь, чуть ли не до неба развели…
Пирамиду окружало плотное кольцо дозоров; рискнув высунуться чуть больше, Фесс едва не получил стрелу в щёку. Отдёрнулся, нырнул обратно в спасительную тьму, крепко сжимая глефу.
…Именно в «спасительную» Тьму?.. Не стоит так думать о Ней даже мимолётно, мелькнула мысль.
Но выбираться всё равно надо. Немного погодя Фесс предпринял вторую попытку – с тем же исходом. Выход из пирамиды сторожили десятки глаз, и тьма, похоже, не была им помехой.
Потянулась ночь. Воды оставалось всего несколько глотков. Медленными неслышными шагами, насмешливо усмехаясь, подступало отчаяние – того рода, что бросает воинов в безумные атаки прямо на мечи и копья врагов. Обладай Фесс всей своей магией – он не колеблясь пошёл бы на прорыв. Но сейчас едва ли бы помогло даже всё его умение отбивать стрелы и уклоняться от них. Штуку, проделанную в Дренданне, здесь не повторить.
«Великие, – взмолился некромант, – пошлите мне не твердости духа! Пошлите мне силы для последнего боя! Не хочу умирать, как лис в норе, затравленный псами! Пусть это будет даже очень короткий бой, пусть даже я захвачу с собой только одного врага – но я не могу уйти, не захватив его с собой. Иначе это… это…»
Тебе будет уже всё равно, мёртвые сраму не имут. Какая разница, как ты умрёшь, если не найдётся никого, кто рассказал бы об этом, к примеру, твоему так и не родившемуся сыну?
«А ведь у нас с Рысью мог бы быть сын, – с беспощадной резкостью вдруг подумал некромант. – И мы могли бы быть вместе… две души, подходящие друг к другу как те знаменитые, воспеваемые миннезингерами „половинки“. Мы всего один раз побыли вместе… но ничего из пережитого не могло бы сравниться с этим. Не могло бы сравниться с ней. Да и ей, по-моему, тоже понравилось…»
