Йен Макдональд - Дорога Отчаяния
— Чепуха! Богохульство! Я — Полное Умерщвление, первое и последнее.
— Ты человек, ставший машиной. Я же машина, ставшая человеком. По сути своей ты плоть, ибо сохранил внешнюю форму человека, я же перешагнул антропоморфический шовинизм. Я — машина в форме машины.
Бедные Чада высунули головы в окна, самым очевидным образом наслаждаясь богословской перебранкой. Вдохновение Кадиллак заметил, что невзирая на обуявшую его ярость в нем пробудилось любопытство, и спросил:
— Что ты за существо?
— Загляни в расписной вагон, — ответил поезд. Вдохновение Кадиллак сложил лопасти и совершил посадку на раскрашенной крыше, оперируя реактивным соплами. Он выпустил камеру на телескопической ножке и заглянул за край. Окна заросли паутиной и грязью, как и сам вагон; пыль, паутина, годы и небрежение. В центре вагона стояла растрескавшееся кожаное кресло, в кресле восседал мумифицированный труп. На мертвой голове красовалась металлическая диадема причудливого вида.
— Се был Адам Блэк, — сказал поезд. — Когда душа его перетекла в меня, я запечатал вагон, чтобы никогда его не открывать. Вагон этот содержит мое прошлое, я машиночеловек, истинный человек будущего, если тебе угодно — Полное Умерщвление. Многие годы я странствовал по железным дорогам всего мира в поисках духовной цели, и наконец прослышал о дамблтонианцах из Дороги Отчаяния — места, которое я хорошо знал в своем человеческом воплощении — и в сердце своем понял, что они и есть то, ради чего я существую. И я явился им, и они славили меня, как Стального Мессию, и пошли со мной, собрав весь этот ветхий состав из старых вагонов и платформ. И поскольку Стальной Мессия может быть только один, увы, мы должны нынче же сойтись в битве.
Вдохновение Кадиллак на чистейшей реактивной тяге взмыл с ускорившегося поезда, когда Адам Блэк попытался атаковать его гибельной для электрических цепей кибернетической командой. Он набрал безопасную высоту, а затем одним божественным разрядом отсек кибитки Бедных Чад от Странствующей Чатоквы и Образовательной Экстраваганцы. К тому моменту, когда богохульный поезд успел дернуть стоп–кран и остановиться, Вдохновение Кадиллак размотал трос из алмазных нитей и потащить своих верных назад в Дорогу Отчаяния. Адам Блэк изрыгнул белое облако пара, включил реверс и бросился вдогонку за Бедными Чадами.
Вдохновение Кадиллак бросил свою ношу и повернул навстречу агрессору. Адам Блэк затормозил и остановился, пульсируя термоядерной мощью.
— Не здесь, — сказал он. — Ты согласен с тем, что безопасность Бедных Чад — первостепенная наша задача?
— Согласен.
— Очень хорошо. — Адам Блэк загудел и устремился на запад. Вдохновение Кадиллак послал термоядерным двигателям соперник команду на самоподрыв. Компьютеризованная защита Адама Блэка без усилий аннулировала заклинание. Человек–ракета и человек–поезд углубились на пятьдесят километров в пустыню, сражаясь командами и контркомандами, и ни тот, ни другой не добились никакого успеха. Следующие двадцать километров они использовали физическое оружие. Ультразвук схватывался с ультразвуком, ракеты встречались с роями механических пчел–убийц, пулеметы — с лазерными турелями, магнитные мины — с роботами–обезьянами, молния против молнии, грейфер против гидропушки, перфораторы с сервоприводом — против полимерной пены, струи перегретого пара — против микроволнового излучения: Полные Умерщвления сражались до тех пор, пока Дорога Отчаяния не превратилась в смутное воспоминание, затерявшееся за восточным горизонтом.
Затем Вдохновение Кадиллак заметил ослепительную вспышку далеко за пределами мира. За ней последовала другая вспышка, и еще одна, и еще, и в мгновение ослепленного ока он оказался заключен в конусе раскаленного добела света. Когда до него дошло, что сотворил Адам Блэк, его хромированная кожа приобрела уже вишневый оттенок, затем стала багряной, желтой, а его цепи расплавились и потекли, как смола.
— Очень изобретательный шаг — направить на меня меня небесные зеркала РОТЭК. Не думал, что враг мой столь находчив.
Мысли благородные, но бесполезные. Теперь он раскалился уже добела. И хотя его цепи самовосстанавливались ничуть не медленнее, чем плавились от жара, они всякий раз выдерживали всего лишь какие‑то минуты. Он попытался дотянуться до связей Адама Блэка с Ванами и разорвать их, но локомотив был слишком хорошо защищен.
Он уже чувствовал, как его все еще человеческий мозг закипает в металлическом черепе.
И он решился.
— Получи же! — вскричал он всеми своими пылающими системами. — Получи же и ты!
Он собрал все свои силы и потянулся вглубь небес, выше, выше, мимо небесных зеркал, орфей, орбитальных берлог и поселений — к партакам, уничтожителям миров. Он дотянулся до них, захватил управление системами наведения и огня и нацелил пятнадцать орбитальных ускорителей субкварковых частиц на Адама Блэка — крохотную блошку на шкуре планеты.
Адам Блэк разгадал его замысел за секунду до того, как Вдохновение Кадиллак отдал команду «огонь!».
— Идиот, идиот, идиот, взрыв уничтожит нас обоих! Нет! Не надо!
— Да! Да! Да! — завопил Вдохновение Кадиллак — разум его расплавился, мозг испарился, а партаки открыли огонь.
Люди в Дороге Отчаяния говорили потом, что это было как второй рассвет: прекрасное зрелище, говорили они. Они увидели пятнадцать фиолетовых лучей, ударивших с небо подобно карающей длани Панарха, а затем белая вспышка, чистая, как безгрешная душа, залила западный горизонт на целых две секунды. Какая красота, говорили они, какое великолепие… сияние на западной границе мира угасло до обычного розово–синего, а невесомые покрывала полярных сияний заколыхались над сценой битвы, как призраки. Целый месяц после этого из Дороги Отчаяния можно было любоваться невероятно красивыми закатами.
Когда Бедные Чада вернулись, таща за собой ветхий состав из старых вагонов и самодельных платформ, они принесли правдивую историю о конце Странствующей Чатоквы и Образовательной Экстраваганцы Адама Блэка и Вдохновения Кадиллака, Камерария Серой Госпожи, Полного Умерщвления.
— Мир оказался не готов к Полному Умерщвлению, — говорили они. Камерария и главный инженер — кибернетик и техник — основательно обдумали значение событий, произошедших за западным горизонтом, а затем отдали долгожданный приказ, повинуясь которому Бедные Чада Непорочного Изобретения отправились в Стальград и угнали оттуда один из заброшенных локомотивов класса 88, которые стояли, покрываясь ржавчиной и паутиной со времен Великой Забастовки.
Под руководством камерарии и главного инженера, которых звали Плимут Глайд и Спирит Динамо, Бедные Чада Непорочного Изобретения покинули Дорогу Отчаяния, чтобы вплотную заняться нерешенной до сих пор проблемой прав механизмов. Они выехали в направлении, противоположном тому, откуда появились многие годы назад, поскольку путь назад привел бы их к дыре, зияющей на теле пустыни, к кратеру зеленого стекла, где престарелые токамаки Адама Блэка взорвались под визг субкварковых небесных лучей, обратив атомы человека, машины и умерщвления в невероятно красивые закаты.
66
Пыльными вечерами, когда летнее солнце вдыхало эфемерную жизнь в полопавшиеся неоновые вывески закрытых отелей и закусочных, господин Иерихон и Раджандра Дас сидели на крыльце, попивая пиво и предаваясь воспоминаниям.
— Эй, а помнишь Персис Оборванку? — говорил, например, Раджандра Дас.
— Это была прекрасная дама, — отвечал, скажем, господин Иерихон, наблюдая за зарницами на горизонте. — Прекрасная, прекрасная дама, — и они вызывали в памяти многоцветную нить, которую она вплела в историю Дороги Отчаяния, до того самого момента, как она улетела в закат после провозглашения ее спасительницей города, вместе с обоими сыновьями, управлявшими грузовыми лихтерами, которые они приобрели по дешевке на распродаже имущества Корпорации Вифлеем Арес. Деньги, полученные от продажи Бар/Отеля, позволили ей нанять еще двух пилотов: Каллан и Венна Лефтермидесов, покрытых боевыми шрамами ветеранов атаки на Дорогу Отчаяния.
— Интересно, что она сейчас поделывает? — говорил, например, Раджандра Дас, и господин Иерихон отвечал: — Все летает. По последним сведениям ее Летающий Цирк пересек Трансполярис, и теперь они в Новом Глазго, и он у нее сильно разросся.
Потом Раджандра Дас говорил, бывало:
— Любопытно, а что поделывают Умберто и Луи?
После решающего сражения, когда сотрудники службы безопасности времени РОТЭК переворачивали Дорогу Отчаяния вверх дном в поисках того, что вывело их из состояния блаженного ничегонеделания, Персис Оборванка ясно дала понять братьям Галлацелли, что она вернулась не к ним, а лишь для того, чтобы забрать сыновей и продать Бар/Отель. Любовь братьев к ней — единственная в их жизни — никогда не была взаимной. Трое мужчин могут любить одну и ту же идеальную женщину, но женщина не может любить трех мужчин. Они упаковали все прожитые здесь годы в картонные коробки вперемежку с подштанниками, документами, сейфами и коллекцией порнографических фотографий Умберто. За отсутствием поездов (Компания не торопилась устранять разрыв на линии в семидесяти километрах к западу от города из‑за надбавок за вредность, которые следовало выплачивать рабочим в условиях повышенной радиации) Умберто и Луи отправились в Меридиан с грузовым конвоем. Здесь Умберто открыл агентство по торговле недвижимостью, продавая участки в Горах Экклезиастов, а Луи арендовал контору, чтобы практиковать свое юридическое искусство, и через несколько лет прославился, добившись оправдания в деле Мясника Лландридноддских Источников.
